Я пошла на звук бурного смеха у кромки воды.

— Самых маленьких будем держать на мелководье, — сказал мне Ян.

— Хорошо.

Он поднял левую руку и положил ее ладонью на мой затылок, посылая плотный жар, прокатившийся по моему телу только для того, чтобы поселиться в моем животе. Я ему улыбнулась. Он, заигрывая, улыбнулся в ответ, и я прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать смех. Он сжал немного и опустил руку. Мне стало грустно, когда он убрал руку. Прикосновение никогда не казалось слишком долгим. Это невероятно для меня, что я так считаю.

Я обнаружила себя сожалеющей о прошлой жизни, потому что раньше позволяла парням часто меня касаться. Раньше я на самом деле никогда такого не чувствовала. Я ожесточилась против чувства вины, впрочем, знаю, как я об этом сожалею. Я стала выше, светлее, и, хотя горечь сожаления тягостно лежала у меня на сердце, это не значит, что я не могу двигаться вперед, что Бог не простит меня. Это также значило, что я прощаю себя, особенно потому, что я узнала, что значит относиться с уважением. И это было сильное, опьяняющее чувство эйфории.

Прошло несколько минут, и старшие дети присоединились к шуму. За всю свою жизнь я не видела настолько совершенно счастливых людей. Они кричали от радости, прыгали и ныряли, плескались и играли друг с другом. У них было это мгновение, и они были в восторге. У них была эта простая радость и это было бесплатно. Еще недавно, я бы никогда не думала, что это возможно. Для меня, единственный раз, когда была уверена, что счастлива, когда я могла выхватить мою банковскую карточку и пополнить ее.

Я приехала в Уганду выполнить назначенное судом наказание, но выполнение приняло совершенно неожиданную форму. Я приехала помочь учить этих детей, но взамен они учили меня.

— О чем ты думаешь? — спросил меня Ян, разглядывая берег и беззвучно считая всех поголовно.

— Ни о чем, — солгала я.

— Это не правда, — настаивал он, смотря на меня и подталкивая плечом.

— Хорошо, если ты хочешь знать, — я радостно толкнула его, радуясь короткому прикосновению, — я думаю о том, что я очень рада, что приехала сюда.

Его глаза расширились, и он пристально изучал меня.

— Что привело тебя к этому открытию?

— Они, — произнесла я, указывая на хохочущих сирот, плещущихся в воде.

— И как ты думаешь, Софи Прайс, почему они делают тебя такой счастливой?

— Они маленькие, смешные представители наивности, понимания. Никто не понимает так, как эти дети. У них нет ничего, никого, кроме нас, казалось нет никаких причин надеяться… но они все же есть. Они выбирают быть счастливыми, даже если очевидно, что самым легким выбором было бы бояться или грустить, и у них есть реальные основания для этого. Но они выбрали жизнь и веру, и надежду, и любовь. Их чистота вызывает привыкание, их надежда притягивает, и я счастлива быть в их окружении.

Ян не ответил, даже не подтвердил то, что я сказала ему. Вместо этого он посмотрел на меня. Действительно посмотрел на меня. Это был глубокий, проницательный взгляд, один из тех, что несколько месяцев назад оставил бы меня дрожать, но не сейчас. Затем я обнаружила себя, открывающую окно дополнительно для него. Я перегнулась через борт и протянула руки к нему, чтобы притянуть его еще ближе. Я привлекла его посмотреть на меня, какая я была, потому что мне больше не было стыдно. Я отбросила тяжелые, унылые шторы, убрав глубоко въевшуюся грязь, закрывающую вид, и освободила себя.

Его напряженные плечи расслабились и наконец он кивнул, но только один раз.

Мы оба повернулись назад к воде, чтобы выполнять нашу работу.

Три часа спустя дети выдохлись и проголодались. Мы снова загрузили всех, половина нашего джипа уже была полна спящих детей, и я не смогла не усмехнуться от того, каким мне это показалось восхитительным. Ян и я запрыгнули на передние сиденья и завели двигатель, но неожиданно Чарльз подбежал к окну Яна.

— Карина и я подумали, что вы двое возможно захотите перерыв? — спросил он.

— Я могу поехать за рулем джипа назад, а вы можете остаться и поплавать какое-то время, пока не соберетесь идти назад.

— Серьезно? — спросила я Чарльза.

— Не будь такой удивленной, Софи. Вы с Дином много сделали за последние несколько дней. В конце концов, каждому нужна передышка.

Мы наблюдали, как оседает пыль от машин, когда джипы неуклюже передвигались по пыльному полю к Масего. Тотчас мое сердце сильно забилось в груди от осознания, что я и Ян были одни, в действительности, впервые. Тут не было детей готовых выпрыгнуть из-за угла или взрослых из Масего с их внимательными взглядами, запоминающими каждое наше движение.

— Мы одни, — прошептал Ян, испугав меня.

Я повернулась к нему, мои веки стали тяжелыми от солнца. Или от жара его взгляда?

— Действительно, — ответила я.

Глазами Ян пробежался от моего лица вниз к шее и к плечу, обжигая пылким взглядом, оставляя отпечаток по мере того, как просачивался мне под кожу, и вскоре его рука нашла шею, плечо и руку, пока она не обхватила мою собственную руку. Он притянул меня к себе поближе и прошептал в ухо.

— Бежим, — тихо сказал он перед тем, как на его лице появилась медленно тающая улыбка от уха до уха.

Мое сердце бешено забилось у меня в горле, когда я заметила блеск в его глазах. Он подмигнул один раз, словно в замедленной съемке, и это был сигнал для меня. Я бросилась бежать к воде, мои легкие нагнетали и выгоняли воздух из моей груди, как если бы я перескакивала через растения и камни. Единственные звуки, которые я могла слышать, были ритмичные удары пульсирующей крови в мои барабанные перепонки, бьющие с каждым шорохом от ботинок Яна позади меня. Адреналин мчался сквозь меня так быстро от того, что он был так близко. Казалось, что он все ближе и я не могла сдержать широкую улыбку, медленно появляющуюся на моем лице от предвкушения.

Легкое хихиканье сорвалось с моих губ, представляя перспективу того, что произойдет. Я уловила звук прерывистого дыхания Яна до того, как я почувствовала его такое же быстрое движение, его жар давал знать то, как он близко был.

Я расхохоталась, когда он схватил меня за талию и притянул к себе. Мы свалились на землю, неподалеку от воды, истерически заливаясь смехом, несмотря на то что мы оба были в песке.

— Ты почти сделала это, — пошутил он.

— Я специально сбавила скорость, — солгала я.

Он громко засмеялся.

— Врунишка.

Я улыбнулась так же широко, как и он.

Он встал и потащил меня за собой.

— Не хочешь присоединиться ко мне? — спросил он.

Я сглотнула.

— Отвернись.

Наполовину согнувшись, чтобы снять обувь, он остановился и посмотрел на меня.

— Зачем?

— У меня только бикини, которое привезла из дома, и я не такая уж и скромная, но мне не хочется намочить эту футболку.

— Ты не можешь быть серьезной, Соф.

— Смертельно серьезна, — пошутила я.

— Ты же знаешь, что эта вода довольно прозрачная, так?

— Не такая уж и прозрачная, Ян.

Он одним движением снял свою рубашку, как делают все мальчишки. Я почувствовала себя пьяной от слишком большого обзора. Мой взгляд блуждал по его потрясающей груди и животу, и у меня раскрылся рот.

— Ты смешной, — сказала я ему, настраивая радиостанции на своем маленьком айподе и увеличивая громкость на American Daydream Electric Guest.

— Твоя очередь.

— Нет, нет, нет, Ян. Иди и опусти прекрасного себя в эту воду.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку, перед тем как быстро нырнуть. Его голова появилась на поверхности, по его шее и плечам стекала вода, его мокрые волосы темные как ночь. В животе запорхали бабочки.

— Стой так, — сказала я ему.

Он заметно вздохнул, но продолжал стоять спиной ко мне. Я нагнулась, чтобы снять обувь и выскользнула из шорт и футболки. Инстинктивно я прикрыла руками живот, зная, что сказала бы Карина, если бы видела меня сейчас.