С чем мы можем ему помочь, так это медикаментами, которые по распоряжению «провидца» должны были подвозить в город его люди. И пусть Виллие нас клятвенно заверял, что на содержание будут выделены надлежащие средства и из ближайших армейских складов будет подвезено необходимое, мы на многое не рассчитывали.
По словам Павла, попытка оставить при себе Марфу, это «ответ» Семёна Матвеевича на то, что Аристарх Петрович отправляется с нами. Надеюсь, жених ошибается. Не хотелось бы так думать о бывшем руководителе.
Когда начали рассуждать о необходимости оставить в городе номинального начальника, в чьи обязанности входили бы все организационные вопросы, я сама предложила кандидатуру господина Сурина. С ним у меня всегда были хорошие отношения, и памятуя о проблемах с господином Скоблевским, решила подобрать себе заведующего самостоятельно.
Найденная нами в комнате подопечных неугомонная Степанида, заявила, что завтра, после церковной службы, куда я обещала всех опустить по приезду в город, следует отправиться в местный Гостиный двор. Решили, что сразу посетим Никитскую церковь, расположенную недалеко от него.
Новенький губернаторский особняк впечатлял. Трёхэтажный яркий образец ампира в своём классическом виде. Своей огромной колоннадой и небольшой башенкой со шпилем он напоминал здание адмиралтейства в Петербурге.
Как Павел и предполагал, на «обеде по-домашнему» присутствовали особо важные лица города. Встретил нас лично Каверин Павел Никитич, примерно пятидесяти лет, нынешний Калужский губернатор, до недавнего времени служивший московским обер-полицмейстером. Личностью он оказался весьма незаурядной.
До сих пор сохранивший приятственные черты лица, он неизмерно стремился нам понравится. Причину тому я не могла понять. Хотя… как только к нам присоединилась его шестнадцатилетняя дочь Елена, многое стало проясняться.
При всей своей красоте, она отличалась какой-то болезненной бледностью. Небольшая, миниатюрная, с узкими и тонкими чертами лица. Подлинная Офелия.
Заметив, с каким интересом губернатор смотрит на впечатление, которое оказывает его дочь, жених взял мою успевшую загореть в походе ладонь и с улыбкой поднёс к губам.
К нам подошёл новый предводитель дворянства, полковник, Тимирязев Василий Иванович. Как оказалось, недавно пришло известие о том, что бригадир Шепелев был убит. Это и привело к преждевременным выборам. Сейчас как раз ожидалось высочайшее утверждение, но Василий Иванович уже приступил к своим обязанностям.
Губернатор, видя, что господин Рубановский с бóльшим удовольствием обсуждает насущные дела ополчения, чем уделяет внимание его дочери, отошёл со своим «сокровищем» к другим гостям. К нам же присоединился вице-губернатор, Иван Елисеевич Комаров. Выглядел статский советник немного моложе своего начальника, но приязни к нему явно не испытывал.
Когда Павел посвятил всё своё внимание вице-губернатору, предводитель дворянства сообщил мне, что господин Комаров с большой болью узнал об отставке своего прежнего начальства, известного в губернии генерал-майора Андрея Лаврентьевича Львова. Настоящий «вояка», он держал подвластные территории в полном порядке, не давая спуска провинившимся. И даже после отставки, как только началась война, был избран предводителем ополчения Калужской губернии и тут же отбыл на театр военных действий. А тут…
Оказывается, до назначения в Калугу, господин Каверин после полицейского департамента, получил пост управляющего московским отделением Государственного ассигнационного банка… но занимал его менее года. С большой поспешностью его перевели на нынешнюю должность.
Местное общество от нового губернатора в восторге не пребывало. Тут же по поведанным слухам мне стало известно, что Павел Никитич, из давно обедневшей семьи. Но в своё время очень удачно женившийся на богатой красавице, состоящей в родстве с Архаровыми[62]. Он сумел вскружить голову как невесте, так и будущей родне, но… оказался большим мотом и игроком. Так что менее чем через год, от огромного приданного Анны Петровны не осталось и следа. Пока супруга была жива, получала от отца какие-то подарки. Теперь же, потеряв её пару лет назад от чахотки, губернатор остался с шестью детьми совершенно без средств.
Думаю, Аристарху Петровичу явно придётся сильно потрудиться, стараясь не допустить растраты средств, выделяемых на наши расходы. Уж слишком заинтересованные взгляды бросал губернатор на врача и моего жениха, ведущих увлечённую беседу с вице-губернатором.
Нас с Ольгой увела к женской части ещё одна дочь господина Каверина — Мария. Эта четырнадцатилетняя барышня так же страдала бледностью, обещая в скорости догнать сестру по своей красоте. Пока же она ещё немного сохраняла какую-то детскую округлость в лице.
Местное дамское общество ничем не отличалось от себе подобных. Более чем армейские победы или поражения, их прежде всего интересовало, как я могу находиться столько времени в окружении такого количества военных. А присутствие рядом Павла добавляло некую пикантность моему положению. По доносившимся шепоткам, было ясно, что дамы спорят, согласится ли в конце концов господин Рубановский на мне жениться, или же моя история приобретёт более fin tragique (*трагический финал).
На обеде нас с Павлом рассадили в разные концы стола, что было вполне ожидаемо. В этот раз он не протестовал. Посаженный рядом с вице-губернатором с одной стороны и Еленой с другой, он воспользовался моментом, уделив всё своё внимание господину Комарову. Тем более им было что обсудить, особенно вопросы относительно ополчения.
Я же старательно избегала каких-либо разговоров за столом. Для меня было странным, что с особым придыханием почему-то обсуждался местный театр, страдающий от отсутствия труппы. А потому, с трудом дождавшись окончания этого «домашне-парадного» обеда, наконец смогли отбыть в гостиницу.
Последующие несколько дней напоминали круговерть. Мы с Аристархом Петровичем постоянно с кем-то встречались, что-то писали или требовали. Но благодаря своевременной помощи Ивана Елисеевича, всё наконец образовалось.
Пятого сентября, когда мы уже было собирались выступить, город всколыхнула новость. Прибыл посыльный с донесением об оставлении Москвы.
На следующий день, по дороге на Медынь, нам повстречался необычный караван. Бородатые всадники в странных кафтанах, везли пленных французов. Мы как раз остановились перекусить на обочине, когда они показались.
Предводительствовал любопытному обозу поручик Бекетов, из того же Ахтырского гусарского полка, что и Давыдов. Более сейчас похожий на калужского крестьянина, поручик с удовольствием присоединился к нашему обеду, с рвением потчуя нас рассказом о недавних подвигах отряда.
Пленные являлись двумя разными группами мародёров, решивших нагрянуть в деревеньку, на их несчастье, выбранную Давыдовым для постоя в тот день.
Французам не повезло. Всё награбленное добро, кроме провианта, партизаны оставили крестьянам. Особенно наказав тем сохранить оружие. Давыдов надеялся, что народ сам вступит в борьбу с захватчиками. А как… этому он мог их обучить…
— «Когда придут к вам французы», — в лицах рассказывал Бекетов, — говорил он им на сборище, «примите их дружелюбно, поднесите с поклонами (ибо, не зная русского языка, поклоны те понимают лучше слов) всё, что у вас есть съестного, а особенно питейного, уложите спать пьяными. И, когда приметите, что они точно заснули, бросьтесь все на оружие их, обыкновенно кучею в углу избы или на улице поставленное, и совершите то, что Бог повелел совершать с врагами христовой церкви и вашей родины. Истребив их, закопайте тела в хлеву, в лесу или в каком-нибудь непроходимом месте. Во всяком случае, берегитесь, чтобы место, где тела зарыты, не было приметно от свежей, недавно вскопанной земли. Для того набросайте на него кучу камней, бревен, золы или другого чего. Всю добычу военную, как мундиры, каски, ремни и прочее, всё жгите или зарывайте в таких же местах, как и тела французов. Эта осторожность оттого нужна, что другая шайка басурманов, верно, будет рыться в свежей земле, думая найти в ней или деньги, или ваше имущество, но, отрывши вместо того тела своих товарищей и вещи, им принадлежавшие, вас всех побьёт и село сожжёт. А ты, брат староста, имей надзор над всем тем, о чем я приказываю, да прикажи, чтобы на дворе у тебя всегда были готовы три или четыре парня, которые, когда завидят очень многое число французов, садились бы на лошадей и скакали бы врознь искать меня. Я приду к вам на помощь! Бог велит православным христианам жить мирно между собою и не выдавать врагам друг друга, особенно чадам антихриста, которые не щадят и храмы божии!»
