Телега двигалась неспешно, да лошади шагом, когда Руслан встрепенулся и стал поглядывать назад. Вдалеке показался крупный отряд и судя по цветам, французы с поляками.

Татары скучковались и посовещавшись озвучили своё решение. Телегу придётся бросить. Раненых перебросят на крупы лошадей. Группа разделится. Часть с раненными галопом едет до поворота, а там лесной тропой. А часть попробует увести французов за собой.

С пациентами пришлось немного повозиться, и почти все лошади оказались с двумя седоками, кроме женских. На первых порах скакали все вместе, затем мы завернули, а прикрывающие, дождавшись, чтобы мы скрылись из виду поскакали в другую сторону.

Какое-то время неслись галопом, но с двойным весом кони стали быстро уставать. Перешли на шаг и через полчаса выехали на дорогу. Немного тихого шага дабы привести животных в порядок. Наша группа как раз переходила небольшой холм, когда я заметила преследователей. Скорее всего те тоже разделились. И… они заметили меня.

— Егор, заворачивай в лес! Веди! Попробуй вывезти!

Кивнув, «охотник» первым завернул с дороги и все остальные последовали за ним. Последними были мы с Марфой и уже проехав немного она обернулась и заметила, что я остановилась.

— Но…

— Тсс… — я прижала палец к губам, — в отличие он ваших, на Ветре я спокойно оторвусь от них. Тем более, на пригорке, они видели меня одну. Прошу, поспеши! Постараюсь от них уйти.

Я отправила своего верного друга опять в галоп. Когда он уже стал заметно уставать, обернулась. Вся группа так и преследовала меня. Ну что ж…

Остановилась и свернула в лес. Правда в противоположную сторону от той, куда наших увёл Егор. Раньше в детстве, я любила прятаться от деда, когда мы вместе катались. А для этого мне нужна помощь, и я надеялась её найти.

Впереди наконец показалась удобная для этой цели ель. Широкая, разлапистая, она могла быть настоящим шатром. Соскочив и раздвигая ветки повела Ветра поближе к стволу. И там уложила его на землю. Взобравшись на нижние, даже надломила их, чтобы полностью скрыть коня. А после устроилась рядом с ним, положив его голову на колени и прижимая просила не шуметь.

30 сентября 1812 года

Поначалу я различала только обычные звуки леса. Но обманываться не стоило. Хищник, почуяв добычу, вряд ли откажется от преследования. Надеялась, что хотя-бы охотников среди них нет. Для читающих следы, боюсь моя «лёжка», не станет секретом.

Ветви создавали небольшой шатёр и приглушали звуки. Невдалеке хрустнула ветка… с другой стороны послышалось тихое лошадиное ржание. Я даже рефлекторно сжала Ветру губы, чтобы он не ответил.

Сердце глухо бухало в груди, а тело потихоньку покрывалось испариной. Закрыв глаза, я просто молилась: чтобы меня не нашли, чтобы группа с ранеными благополучно добралась до имения, не приведя за собой французов, чтобы татары, уведшие за собой часть врагов, успешно от них оторвались.

Где-то рядом уже слышались голоса. О чём именно говорят солдаты понятно не было. Но спорили они на повышенных тонах. Наконец ненадолго всё затихло. Откуда-то слева донеслось несколько выстрелов. Благо, Ветер привык уже и не к такому. Потому под моим шёпотом и поглаживанием лежал спокойно, только настороженно прял ушами.

После недолгого перерыва снова стали слышны голоса, а с разных сторон раздавалось ржание. Хотя вскоре всё опять умолкло.

Покидать своё убежище я не спешила. Преследователи всё ещё могли быть неподалёку и наверняка заметить движение. Потому просто решила устроиться с чуть большим комфортом. Немного расслабила подпругу у Ветра, а сама перебралась поближе к стволу и оперлась на него спиной. Если мой четвероногий друг и дальше будет лежать, то в скорости заснет, а значит, может непроизвольно перебирать ногами. Подвернуться под его копыто совершенно не хотелось.

Расслабившись, невольно задремала. Земля подо мной была усеяна плотным слоем опавших иголок, ветви сохраняли тепло, исходившее от коня.

Я проснулась, как будто от какого-то звука. Хотя вокруг всё ещё было безмолвно, и судя по часам, подаренным женихом, уже почти пять. Передо мной стоял выбор — остаться в своём «шатре» или же попытаться выбираться.

Неожиданно ветка передо мной стала колыхаться, как будто сквозь неё кто-то пытался пролезть. Сама не заметила, как откинулась на ствол, выставив в том направлении кольт.

На меня с возмущением уставились жёлтые глаза. Наглая морда Непоседы обнюхала ствол, немного привстав на задних лапах. После этого, чихнув он взобрался ко мне на грудь и опять уткнувшись в ухо, стал недовольно пыхтеть. Ветки раздвинулись, и я увидела улыбающееся лицо Ефимки.

— Что ты здесь делаешь?

— Дык, вас ищем, барышня.

— Один?

— Почему один, — удивился он, подавая мне руку, — туточки все.

А «всех» оказалось на удивление много. Повернувшись, увидела облегчённо вздохнувшего Егора, людей из группы Павла, ещё каких-то мужчин… и неожиданно оказалась в тёплых объятиях жениха.

— Эти поляки неровно к тебе дышат, mon ange(*мой ангел), — усмехнувшись, сказал он мне, уткнувшись в растрепавшиеся волосы на макушке.

Я только тяжело вздохнула.

— Тебя же нельзя ненадолго оставить, обязательно находишь приключения.

На это заявление я возмущённо вздёрнула голову. Но мне не дали ничего сказать. Нежно поцеловали в уголок губ и прижали к груди. Он и так нарушал все правила приличия, что я недовольно завозилась.

— Ты в порядке, ma chère? — спросил он, когда, наконец, отпустил от себя.

— Да… а как вы меня нашли?

— Место, где вы въехали в лес не заметить сложно, — улыбнулся он, — там было так натоптано, что мы бы и без Егора заметили. А дальше… кричать и звать тебя не хотели. Эти «разбойники» могли быть ещё тут. Потому всё тихо обходили. Твой «охотник» пытался найти следы, а тебя видно искали, не слезая с коней. И вдруг усатая морда выпрыгнул из корзины и направился прямо к этой ели.

— Почему вообще он здесь с Ефимкой оказался?

— Когда я подъехал в имение, все как раз собирались тебя искать. Ты бы видела лицо Егора тогда. Зачем ты так с ним?

— С ранеными мы бы не ушли, а такую группу людей под елью не укроешь.

— Ты помнишь, родная, что с ним было, тогда, зимой… а сейчас он тебя опять потерял. Когда заметил, возвращаться за тобой уже было бессмысленно. «Охотник» даже позволил себе накричать на рыдающую Марфу. Хотел тут же за тобой ехать, но Гаврила Федосеевич уговорил всем оставшимся в имении отправляться. Они как раз коней готовили, когда я и подъехал.

Про парнишку с котом я так не услышала ни слова.

— Тут плачущий Ефимка и попросился со мной. А как влез на лошадь, так туда и Непоседа запрыгнул. На тех же, кто пытался его забрать, шипел аки тигр, — продолжил улыбаясь, — пришлось корзину брать, а то он в дороге больно когтями цепляется.

— А Руслан со своими вернулся?

— Когда я приехал, их ещё не было.

Тяжело вздохнув, стала помогать Ефимке поднимать Ветра. У парнишки не получалось это сделать самостоятельно. К удивлению, от моих преследователей не осталось и следа.

— А как ты узнал, что это были поляки?

— Марфа рассказала перед отъездом, как ты упоминала о том, что часть преследующей вас группы — поляки. Но как я понимаю, они за татарами поскакали. А те, что тебя искали, явно не охотники.

За разговорами даже и не заметила, как доехали до имения. Подопечные долго меня обнимали, пока Степанида украдкой утирала глаза передником. Но бесконечно так стоять мы не могли. Как оказалось, нас ожидали гости.

Кроме привычного уже Фигнера, нас навестили Александр Никитич Сеславин[75], и будущий начальник третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии Александр Христофорович Бенкендорф[76]. Высокий, широкоплечий мужчина примерно лет тридцати. Его можно было бы назвать красивым, не порти всё огромная залысина, начинающаяся от висков и заходившая на затылок. Дело не спасал даже прямой греческий нос. Видно, от того тонкие губы его были всегда поджаты, превращаясь почти в нитку.