— Да, что случилось, расскажи нормально! — вырвала я у неё руку, когда она вытащила меня из «лекарского» сарая.

— Это какой-то ужас, они поехали стреляться! — прошептала Мария, размазывая слёзы.

— Ничего не понимаю! Кто они? Почему стреляются? Сейчас война? Кто им разрешил? Причём здесь мы? Мария, объясни нормально!

— Они даже не дали мне ничего сказать — заканючила та опять, схватив меня за руку.

— Мария! Расскажи спокойно всё с самого начала, — мне пришлось взять её руки в свои и слегка сдавить, заставляя сосредоточится.

— По твоей просьбе я нашла господина Сушинского, — справившись с волнением начала она, — и столкнулась там с незнакомым человеком. Такой кудрявый. С чёрной бородой и усами. Хотя и был одет в тулуп, но судя по речи, явно аристократ. Он преподнёс мне букет каких-то экзотических цветов. Начал декламировать стихи. Я, честно говоря, немного оторопела от такого его напора. Но потом он начал рассказывать о своём последнем налёте на французов. Это очевидно был один из партизанских командиров… — проговорила задумавшись, — И это было так занимательно. — Мария тяжело вздохнула. — Мы разговорились. Не заметила, как оказались за домом лекарей. Одной рукой я прижимала к себе цветы, а вторую он отогревал своим дыханием, иногда целуя пальчики.

Я нахмурилась, уже понимая, в чьи цепкие руки умудрилась попасть тётушка.

— Неожиданно он меня поцеловал… в губы… — продолжила она, а потом зажав ладонью рот начала всхлипывать, — я и не поняла, как оказалась в его объятиях… и тут… появился твой Павел.

— Mon Dieu! (*Мой Бог!)

— Он оторвал его от меня и ударил кулаком в лицо. Я не успела и слова сказать! — слёзы опять полились по её щекам. — Скорее, их нужно остановить!

Повернувшись, я заметила переминающегося рядом Руслана.

— Почему ты не объяснил им кто она?

— Барышня, да не успел я, они уже о дуэли заговорили. К тому же госпожа Гурская одели на себя ваше пальто мундирное. Вот её и приняли за вас.

Только сейчас я обратила внимание на то, во что Мария была одета. И, правда. Будь она в своём, могли бы и засомневаться. А так…

— Мне его Степанида дала, — старательно оправдывала себя та.

— Ахмед поехал за ними, барышня. Я объяснил ему. Он передаст всё Павлу Матвеевичу. Но боюсь дуэли не избежать. Удар видели слишком многие.

— Господи! Только этого не хватало! — я судорожно потёрла лицо, пытаясь собраться с мыслями. — Где Ветер? Срочно приведи нам лошадей!

Сама бросилась обратно в «госпиталь», нужно обязательно взять с собой всё необходимое. Я не знаю, чем там всё закончится, но нужно быть готовой ко всему.

Через пару минут мы, наконец, неслись в сторону ближайшего леска. Ну, конечно. Далеко бы они не отъехали, а стреляться на глаза у всех было немыслимо.

Мы появились на небольшой прогалине в тот момент, когда мужчины уже были разведены по краям с пистолетами в руках. Ахмед что-то втолковывал Павлу, и тот усмехнувшись, посмотрел на Давыдова, что стоял, с другой стороны. Потом неожиданно что-то сказал и когда татарин отошёл, поднял руку в небо и выстрелил.

Но видно гусар не собирался «страдать» подобным благородством, и направил оружие в сторону жениха. Мы не успевали, посему я, выхватив из кармана кольт, тоже пальнула в воздух, привлекая внимание и пустилась в галоп. Мария не отставала от меня.

Неожиданность дала нам небольшое преимущество во времени, и мы смогли достаточно приблизиться.

— Господа! Это ошибка, вы должны прекратить! — кричала я, подъезжая.

— Баронесса? — удивлённо переводил взгляд Давыдов с меня на Марию.

— Денис Васильевич, пожалуйста! — взмолилась, соскочив с Ветра. — Вы обознались и «общались» с моей тётушкой. Я не выказывала вам своего расположения. Павлу, — я кивнула в сторону жениха, который с интересом поглядывал в нашу сторону, — уже всё объяснили, возможно потому он и выстрелил в воздух.

Подполковник со странным прищуром глядел на начинающую заливаться краской Марию. Затем усмехнулся.

— Ваша «тётушка» очень молода.

— Да, мы с Марией почти погодки.

— Мария-я-я…

Я выразительно смотрела на Давыдова, переводя взгляд на пистолет, всё ещё находившийся в его руке. После того, как гусар тоже произвёл выстрел в воздух, я выдохнула.

— Вы познакомите нас, баронесса? — произнёс Денис Васильевич, засунув оружие за пояс. Даже не обращая внимания на приближающихся к нам людей.

— Конечно, господа, разрешите вам представить, Мария Фёдоровна Гурская. Моя тётушка. Она недавно приехала из Твери, привезла в армию помощь от женского общества. А также захотела помогать мне на врачебном поприще.

Подошедшие мужчины с удивлением нас рассматривали.

— Почему же госпожа Гурская не указала мне на ошибку?

— Боюсь Денис Васильевич, вы даже не дали ей такой возможности, вдохновившись молчанием ошеломлённой вашим напором барышни.

Давыдов молчал, наблюдая приближение Павла в окружении секундантов и татар. Мужчины некоторое время молчали. Наконец подполковник протянул руку моему жениху, и тот её пожал. Вокруг раздались радостные возгласы.

— Надеюсь, у тётушки вашей невесты нет жениха? — тихо спросил он у Павла.

— Насколько я знаю, пока нет. Разве только она завела его в Твери? — с вопросительным выражением жених повернулся ко мне.

— Она мне ничего не говорила о подобном.

— Отлично, — с хищным прищуром Давыдов повернулся к Марии.

— Денис Васильевич, — остановил Павел гусара, — Александр Христофорович Бенкендорф поручил мне переговорить с вами по одному важному и секретному делу.

Мужчины отошли для приватного обсуждения будущих поисков, а я смогла успокоиться, привалившись к Ветру.

Вскоре мы смогли вернуться в город. Я искренне надеялась, главнокомандующему не донесут о произошедшем. Огласка подобного происшествия была бы очень нежелательна.

Долго оставаться в Вязьме мы не могли. Армия продолжала неторопливое преследование врага. К вящему злобному рычанию Вильсона, главнокомандующий не собирался давать генеральных сражений. Ибо «вовсе не видит особой необходимости для России тратить свои силы на конечное уничтожение Наполеона, потому что плоды такой победы пожнет Англия, а не Россия».

Партизаны продолжали свои вылазки и даже Павел, объединившись с Давыдовым совершил несколько дерзких набегов, привезя почти полторы тысячи пленных.

— Милый… — обратилась я к жениху, когда осмотрела пригнанных французов. — Я думаю, их нужно удалить за пределы лагеря. А всем общавшимся пройти дезинфекцию и сжечь одежду.

— Почему? Что случилось?

— Боюсь, во вражеской армии начинается «военная чума»!

31 октября 1812 года

Мы всё ещё стояли под Ляхово. Павел, узнав, что сам нечаянно привёл в лагерь пленных, больных тифом, а именно эта болезнь называлась тогда «военной чумой», запретил мне к ним приближаться. Да и вся группа, которая контактировала с ними, временно изолировалась от остальных.

Пробыв несколько дней на карантине, весь «женский госпиталь» увели подальше. Больных же оставили на попечение врачей, выделенных на это дело самим Виллие. Нас в скором порядке доставили к армии.

Удивительно, как стремительно могут сдружиться мужчины, которым не нужно делить одну и ту же женщину. Денис Васильевич полностью очаровал Марию, так что Ольге приходилось постоянно сопровождать её в те моменты, когда подполковник навещал нас. Слава Господу, ему нужно было воевать, и много времени уделять ей он не мог. Потому встречи их были кратковременны. Иначе, мне пришлось бы приложить все усилия, дабы отправить «тётушку» обратно к матери в Тверь.

— Любовное поветрие как-то видимо особенно разгулялось в нашей группе, — заметил жених в один день, посматривая на Марию, что шла с Ольгой в сопровождении гусара.

— Почему же?

— Ты заметила, как Гаврила Федосеевич посматривает на Ольгу?

— Но…

— Он знает, что подобный мезальянс[97] невозможен, потому и держит всё в себе.