— Но как же?..

— У вас вон помощницы какие, да и монахини помогут.

— Ваше превосходительство, — вступил в разговор Павел, — а можно ли пленных привлечь? Я слышал, что среди них есть несколько лекарей. Считаю, теплая постель и хорошая еда намного притягательнее, чем вшивый холодный барак для пленных.

— Хм… довольно дельная мысль. Поспрашивайте, Павел Матвеевич. Но… берите только кого из немцев. Остальным я не доверяю.

— Хорошо, Яков Васильевич. Лично проверю.

Мария, кажется, нашла себе дело по душе. Когда не было рядом её гусара, она всё время проводила с детьми. Ну, хотя бы этот груз ушёл с моих плеч.

— Баронесса, — обратился ко мне заглянувший к нам Давыдов, — я слышал вам лекарей надобно?

— Откуда… да, — вздохнула я, поражаясь болтливости «тётушки».

— Так у меня для вас подарок. Недавно в Белыничах я овладел французским магазином и госпиталем. Там аж пятнадцать докторов. Доставить?

— Вы меня весьма обяжите, Денис Васильевич. Благодарствую. Но господин Виллие разрешил брать только немцев. Мог бы Павел Матвеевич сначала с ними познакомиться и отобрать нужных?

Кажется, проблема кадров для будущей больницы постепенно решалась. Что весьма радовало.

— S'il vous plaît ne coupez pas! (*Пожалуйста, не отрезайте!) — ныла бледная лысая женщина, повиснув на моей руке.

Когда перед отъездом в Могилёв я самолично проверила раненых пленных, признанных не заразными тифом, то обнаружила, что рана на ноге одного из них уже начала гнить. Пришлось срочно организовывать операцию. Несколько врачей, отобранных Павлом из «подарка», предложили просто ампутировать. Услышав это, жена пациента бросилась к моим ногам, умоляя не отрезать ногу у супруга. Ну да, калеке будет куда сложнее обеспечивать семью.

— D'accord Madame. Je vais essayer de sauver sa jambe. (*Хорошо, мадам. Я постараюсь её спасти.)

Естественно, в этот день мы так никуда и не поехали. Операция продлилась более трёх часов, и выезжать под вечер никто не стал. Да и Павел был насторожен. Рядом с нашим оставшимся в одиночестве лагерем заметили поляков.

Недавно наступивший декабрь был довольно холоден. Лежащий в засаде мужчина иногда поёживался, хотя и был одет в тёплую шубу и лисий малахай. Легкие неторопливые движения не давали ему замёрзнуть. Наблюдая за домом, он часто дотрагивался до завёрнутого в мех штуцера последней английской модели, лежащего рядом. Словно неосознанно проверяя его наличие.

Постепенно в нём проснулся азарт. Показалось, что именно сегодня, наконец, всё завершиться и его отпустит натянутая последнее время струна.

Уже третий день до восхода он приходил в оборудованное ещё по весне «гнездо», надеясь уличить подходящий для выстрела момент. Жаль, что до войны, когда не стоял такой холод, нанятому для этого охотнику сделать выстрел не получилось. «Добыча» неожиданно уехала в город и больше в поместье не возвращалась.

В Могилёве же её постоянно сопровождали охранники, не говоря уже о странном вознице, который оглядывая всё вокруг, примечал странности и тут же «натравливал» в их сторону окружающих барышню татар.

Война же и вовсе заставила «стерву» покинуть город, оставив мужчину с неудовлетворённым чувством мести. Оно немного приутихло летом, когда французские войска заняли город. Большое количество дел не давало ему отвлекаться на ненависть. Он то занимался сбором ополчения, то пытался достать хлеба у оставшихся в своих усадьбах помещиков. Но, учитывая, как с каждым днём складывалась обстановка… он всё чаще и чаще стал поминать барышню всуе, считая, что даже издалека она умудряется отравлять его жизнь. Насильно загнанные в войско люди никак не хотели обучаться дисциплине, то и дело сбегая. С хлебом было ещё хуже. Обозлённые хозяева имений отказывались получать оплату «бумагой», требуя серебро или золото. Одни откуда-то узнали, что ассигнации фальшивые, другие же разумно возмущались, если они теперь подданные французского императора, то почему тот пытается платить им русскими деньгами? Многие же попросту сбежали, попрятавшись со своими людьми в лесах, вывезя все продукты.

Удивительно, но недавно захватившие город русские войска никого не тронули, хотя им наверняка доложили, что жители присягали Наполеону. Многие подумывали потихоньку уехать, но пока не было понятно в каком направлении. Учитывая, что Бонапарту удалось еле живым выбраться из России, наверняка «просвещённая» Европа попробует «догрызть» его, пока тот слаб, не дав собрать под свои знамёна новую армию.

Тяжело вздохнув, мужчина аккуратно немного сменил позу. Он привык считать именно баронессу виновной во всех своих неурядицах. Услышав, что она вернулась в город, напился с горя. Жгучее желание отомстить виновнице за все свои проблемы вновь стало преследовать его с нарастающей силой.

Но ситуация с весны ничуть не изменилась. Наглая немка всё так же была окружена охраной. В дом не проникнуть, хотя он и пытался подослать людей. После того, как все они бесследно исчезли, мужчина решил действовать сам. Оставалось дождаться момента. Должна же она хотя бы навестить усадьбу. Показаться людям. Осмотреть возможные разрушения. Он знал, что на время отсутствия владелицы, именно врагиня была «хозяйкой» над всеми.

Хорошо, что ему вовремя донесли о собираемых у её дома телегах. Посланный на разведку в госпиталь пацан подтвердил, что докторши не будет неделю. Пришлось выехать в срочном порядке.

Ещё в середине осени он приезжал сюда, чтобы проверить, вернулись ли пейзане и с удивлением обнаружил тайное «гнездо» не разрушенным. «Свитое» в густой кроне дерева в небольшом леску вблизи имения, оно оттуда почти не проглядывалось из-за ветвей. Благодаря крыше и узкому входу, напоминало скорее положенное на бок яйцо. Весной, в буйной растительности его и вовсе не было заметно. И сейчас, простояв нетронутым всё это время, покрылось снегом. А потому почти не привлекало внимание.

Разместив здесь оружие, мужчина нашел также старую избу, построенную поблизости, в глубине леса. Непонятно правда, кто ею пользовался, при чём не так давно. Та была чиста и не выморожена. Топилась по белому, но он сначала боялся разжигать огонь в печи. Всё же, решившись, обнаружил, что и дыма почти не видно. Интересно… кому понадобилась такая уединённость?

В первые пару дней он оставался в «гнезде» по нескольку часов. Оглядеться. В имении было пусто и тихо. Приходилось возвращаться в дом, тщательно уничтожая свои следы.

Мужчина опасался, что вынужденное ожидание заставит питаться одним вяленым мясом и сухарями, но с удивлением обнаружил в избе муку и крупы. Печь хлеб он естественно не мог, но кашу с мясом сготовить было не сложно.

Утром третьего дня наконец-то появились люди. Поместье оживилось. Всё чистилось и выбивалось. Здесь явно готовились к встрече «хозяйки».

Интересно, где пряталось всё это время такое количество людей? Он не раз в конце лета объезжал эти земли. Пейзане успели собрать урожай подчистую и исчезли вместе с ним. Остался только дряхлый старик, который почти не двигался. Скорее всего поэтому и не взяли с собой. Но убивать его не стали, надеясь, что люди переборов страх вернутся к своим хозяйствам. Скитаться по лесам, а более им прятаться было негде, с детьми и скотом, выведенным из имения, довольно трудно.

Странно, но даже с наступлением холодов крестьяне не вернулись. Ну, а сейчас, они просто появились из ниоткуда и занялись делами, как будто никуда и не исчезали.

Приезд «хозяйки» он тоже наблюдал из своего «гнезда». Возок в окружении пятёрки татар двигался медленно. Следом за ним ехало ещё несколько странных саней, крытых сверху. Неужто лекарские? Он видел похожие во французской армии.

Увы, но реализовать задуманное в тот момент не получилось. Прибывшие следом подводы закрыли вид на входящих в дом.

Больше ничего интересного тогда не произошло. Только к вечеру появились сани с попом. Он тоже исчез вместе с семьёй, что вызвало неудовольствие духовенства в городе. Явно прятался вместе со своей паствой. Дождавшись в тот день темноты, мужчина вернулся в дом.