— Все еще на стадии переговоров, — громко выдыхает он, устремляя взгляд в окно. — После заявления отца я будто вернулся на шаг назад, но все же уже близок к цели.

— Отлично…

— Ваше Высочество! — запыхаясь, кричит секретарь наследника, перебивая мысли герцогини, и подбегая к дверям кабинета. — Срочные новости из национального госпиталя…

Спустя пару дней, я ощущаю невероятный прилив сил и даже не отворачиваюсь от еды, предложенной Карен, а напротив, набрасываюсь на тарелки с удовольствием. Так обычно бывает, когда после длительной болезни выпадаешь из привычного ритма жизни, находясь в полуобморочном состоянии и борясь с бесконечной лихорадкой. У меня уже второй день не наблюдается температуры и сегодня последний день моей антибиотикотерапии, чему я невероятно рада, ведь мои руки уже напоминают вены заядлого наркомана

После нашего последнего разговора я все еще не видела Адриана. И не то, чтобы я хочу поскорее его увидеть… Его поведение тогда мне показалось невероятно странным, и я до сих пор гадаю, с чем это может быть связано. Возможно, это как-то связано с той суматохой перед каким-то важным событием среди повстанцев. Иначе я ничем не могу объяснить тот факт, что последние дни они продолжают что-то бурно обсуждать.

А Карен и Алекс, напротив, продолжают находиться в штаб-квартире, каждый день принимая новых оппозиционно настроенных гостей, в числе которых оказывается и мой доктор. Хоть я и не уверена в наличии у него медицинского диплома, но ему удалось излечить мою внезапно настигшую болезнь. Стоит признаться, он очень тщательно подходит к моему состоянию, объясняя полезность каждого лекарства, которое мне положено. Остаточный кашель еще имеет место быть, но его приступы совсем редки и уже не вызывают ощущение того, будто мои легкие решили покинуть грудную клетку навсегда.

И хоть я понимаю, почему Адриан не отвез меня в больницу… я все равно на него обижена за столь неоправданный риск по отношению к моему здоровью. А что, если бы от бесконечного кашля я отхаркала бы все легкие, загнулась бы от бешеной температуры и от осложнений после пневмонии?!.. Что бы тогда он сказал моей маме?!

Я впервые за все время болезни принимаю душ, задерживаясь в ванной комнате больше чем обычно, из-за чего вызываю бурное недовольство со стороны Алекса. Он встречает меня с максимально хмурым выражением лица, и в ответ я лишь одариваю его максимально лицемерной улыбкой, на которую способна. Приводя влажные спутанные волосы в порядок, я улавливаю несколько громких голосов с кухни, один из которых не слышала уже пару дней. Поправляя серый полувер, любезно предоставленный Карен, я выхожу из комнаты, в которой провела последние несколько дней.

— А вот и утка, которая заняла ванную на целый час, — бурчит Алекс, усаживаясь за обеденный стол.

— Вообще-то, я была там не больше получаса, — в ответ язвлю я, оглядывая опущенный взгляд Адриана.

При его появлении я по инерции поправляю влажную копну волос, наблюдая, как он сидит за столом рядом с Алексом, без аппетита рассматривая содержимое тарелки. Пару секунд и взгляд свинцовых туч устремляется в мою сторону, но также быстро исчезает по направлению к окну. Я никак не могу распознать, по какой причине он избегает моего взгляда и почему мне кажется, что в его глазах впервые за все время я наблюдаю отголоски боли и… жалости?!

— Эли, — Карен замечает, как я недоуменно стою посреди кухни, уставившись на Адриана, и решает взять ситуацию в свои руки. — Что будешь на завтрак?

Я отстраненно мотаю головой, всем своим видом показывая, что мне абсолютно без разницы, что я буду видеть в своей тарелке и поэтому подруга резво подбегает к кухонному гарнитуру, некоторое время копошась в упаковках и шурша фирменными пакетами доставки еды. Завтрак проходит в бесконечных разговорах о дне, посвящать в подробности которого меня не собираются, но я и не страдаю. Все это время Адриан ведет себя как обычно, колко подкалывая ребят, но самое странное — он будто намеренно не замечает меня. Будто это не меня он похитил несколько недель назад, будто это не я пыталась сбежать все это время от него, будто не меня он учил как правильно обезвреживать противника, будто несколько дней назад он целовал не меня и…

Я даже не помню, что было между нами в ту ночь…

Значит ли для него то, что было? Полагаю, нет. Да и с чего бы? Ни я первая, ни я последняя… И вообще, почему меня должны волновать его чувства?! Как будто его заботят мои…

— Почему ты не отвез меня в больницу?! — обиженно вырывается у меня из груди, когда он неожиданно встает из-за стола, прерывая мои размышления.

Он застывает в одном положении, пару секунд продолжая стоять, руками опираясь об стол, но через мгновение делает несколько шагов в мою сторону, подхватывает меня за локоть, и настойчиво выводит из кухни. Я смотрю на него с немым вопросом на лице, возмущенно отбирая свой локоть, пока он не заводит меня в «мою» комнату, плотно прикрывая за собой дверь.

— Я могла умереть прямо на этой кровати! — восклицаю я, указываю рукой на синий плед.

— Не драматизируй, Лилибет, — тихо произносит он уставшим голосом, складывая руки на груди. — Тебя лечил прекрасный доктор, он работает в клинике, где обследуют некоторые члены королевской семьи, если так тебе будет спокойнее.

— Нет, не будет, — тут же бросаю я. — Я прекрасно понимаю, что ты рисковал бы своим задом, отправляя похищенную девчонку с отбора в больницу, ведь так?!

Парень испускает тяжелый выдох, на мгновение устало прикрывая глаза.

Куда делся его прежний запал?

— Шутишь? Мы приглядывали за тобой почти две недели день и ночь, насильно пихали в тебя пищу, поили водой, чтобы у тебя не было обезвоживания от высокой температуры, давали лекарства, которые прописывал тебе доктор, — убедительно произносит он. — Да, из-за тебя мы не могли рисковать нашим планом, но мы старались, правда… я старался.

Я наблюдаю, как его брови виновно сходятся на переносице и не понимаю, он и вправду сожалеет или же просто притворяется?! Какого черта его эмоции до сих пор до конца мне не ясны?

— Я должна сказать тебе спасибо? — спустя минуту с сомнением произношу я.

Адриан выпрямляет плечи, медленным шагом подходя к окну, и громко выдыхает.

— Я понимаю, как тебе сейчас нелегко, — неожиданно тихим голосом начинает он, зарываясь руками в волосы. Пару секунд я наблюдаю, как каштановые кончики взлетают вверх. — Нам всем сейчас нелегко и…

— Я хочу поехать к маме, — перебиваю я.

Он разворачивается ко мне с легким недоумением на лице, на мгновение брови хмуро сходятся на переносице, а взгляд падает в пол.

— Я серьезно, — добавляю я. — Перед всей вашей шумихой, которую вы так бурно обсуждаете, я хочу проведать маму. Тем более, у нее должна была быть операция, и я хочу ее увидеть.

На мгновение парень колеблется, но тут же нервно сглатывает и натягивает прежнее стальное выражение лица.

— Хорошо, как скажешь, — тихо произносит он, выходя из комнаты.

И все?!

От удивления мои брови ползут вверх, и я тут же следую за парнем. Почему это он так быстро согласился? Теперь я окончательно ничего не понимаю…

Едва поспеваю за ним спускаться по лестницам, и спустя мгновение он открывает массивную подъездную дверь, а я щурюсь от дневного света, сооружая из ладони козырек. И тут до меня доходит еще один факт, он не сказал мне надеть бейсболку…

Адриан садится за руль черного автомобиля своего друга, и я следую его примеру, пристегивая ремень безопасности.

— Кажется, в тот раз мама дала тебе какую-то бумажку, — неожиданно раздается его хриплый голос в салоне автомобиля. Он тянется в мою сторону, пару секунд копаясь в бардачке машины и вытаскивает знакомую бумажку, протягивая ее мне. — И не смотри на меня так, она выпала из твоих брюк, когда Карен переодевала тебя.

Я принимаю сложенную напополам бумагу, нервно загибая уголок.

— Ты читал, что там написано? — с раздражением спрашиваю я, продолжая смотреть на письмо.