— Спасибо, — проговариваю я и аккуратно выхожу из автомобиля, замечая, как за мной следом выходит Макс. — Ты хочешь меня проводить? Неожиданно.

— А ты мне запрещаешь? — с легкой улыбкой на лице проговаривает он, удерживая руки в карманах темных брюк.

— Как будто если я буду против, тебя это остановит, — я ухмыляюсь, направляясь в сторону своего дома.

— Естественно нет, — самоуверенно проговаривает он, проводя меня до подъезда.

Я встаю на первую ступеньку лестницы и, поворачиваясь к нему лицом, продолжаю удерживать сумочку обеими руками.

Он смотрит на меня самым искренним и добрым взглядом и вокруг его глаз скапливаются небольшие морщинки радости, а на губах образовывается легкая улыбка.

— Элизабет? — спустя время доносится до меня его мягкий, приглушённый голос.

— Да? — вырывается из моей груди.

— Мы ещё увидимся? — спрашивает он, вопросительно изгибая брови.

Я смущенно улыбаюсь, принимаясь обнимать его, обвивая руками шею, чтобы он не заметил моей глупой улыбки. Макс крепко обнимает меня в ответ и напоследок целует в щеку.

Я второпях захожу в подъезд, наспех закрывая за собой дверь. Ощущая горячее пламя на щеках, я сползаю вниз по подъездной двери, расплываясь в глупой улыбке.

В голове проскальзывает мысль сомнения, и я тут же заставляю свой разум прийти в себя.

Откуда он знает мое полное имя?

***

Я просыпаюсь от громкого телевизора, звук которого раздаётся из гостиной. Открывая глаза, обнаруживаю, что дверь моей комнаты открыта. Таким образом, мама невзначай намекает, что мне пора бы уже проснуться. Я сладко потягиваюсь в постели, но воспоминания о вчерашнем дне буквально обрушиваются в мое сознание, парализуя все тело. Неужели все это вытворяла я?

Нет, Элизабет Хансен на такое не способна. По крайней мере, в трезвом состоянии.

— Доброе утро, — я целую маму в щеку, приходя на кухню.

— Уже почти два часа дня, Эли, — без эмоций проговаривает мама. — Как прошёл первый отборочный тур?

— Замечательно, — улыбаюсь я, доставая йогурт из холодильника. — Я практически прошла, остается дождаться результатов анализов.

Мама устало присаживается за кухонный стол, удерживая небольшое полотенце в руках.

— А что это за парень вчера тебя провожал? — внезапно задаёт вопрос она, облокачиваясь на кухонный стол.

Я в ту же секунду застываю посреди кухни с пакетом йогурта в руках.

— Я думала, ты спишь, — наспех глотая йогурт, недоуменно проговариваю я.

Мама медленно расплывается в улыбке.

— Ну, рассказывай, — с интересом произносит она. — Кто он? Как и где познакомились?

Тяжело выдыхая, я выкладываю всю информацию о Максе, которую знаю на данный момент. Мама внимательно выслушивает каждое мое слово, медленно кивая.

— Он тебе нравится? — с легкой улыбкой спрашивает она.

Я хмурю брови, слегка поджимая губы.

— С чего ты взяла?

— У тебя сразу глаза загорелись, как только я спросила про него, — констатирует она, — меня не обманешь.

Я расплываюсь в смущенной улыбке, совсем позабыв, что от мамы ничего не утаишь.

— Чарльз уже знает? — интересуется она, подходя к холодильнику.

Я закатываю глаза. Мама сватает нас с Чарли с пятого класса, доказывая, как он обо мне заботиться и каким будет прелестным женихом и мужем. Но для меня он все еще тот самый озорной мальчишка, с которым мы прыгали по лужам и проводили тайные спецоперации по захвату голубей.

— Мам, ну причем тут Чарли? — я вскидываю руки, наблюдая, как она достает апельсиновый сок из холодильника.

Она мгновенно хмурится и свободной рукой хватается за голову, усаживаясь на кухонный стул.

— Мне надо с тобой серьезно поговорить, — начинает она, тяжко выдыхая, — я вчера была в больнице. Доктор сказал, что ситуация у меня не из легких и нужно приступать к лечению прямо сейчас, не откладывая. Для эффективного лечения мне посоветовали на некоторое время лечь в больницу для прохождения курса химиотерапии.

Я нервно сглатываю, чуть приоткрывая губы.

— Конечно, мам, лучше лечь в больницу и не откладывать, — киваю я, все еще мысленно переваривая полученную информацию.

На ее лице появляется едва заметная улыбка.

— У меня есть небольшая сумма денег, которую хватит на курс химиотерапии и на пребывание в больнице. Тебе я уже отложила деньги на проживание, пока меня не будет, — сообщает она, поглаживая меня по волосам. — Почти все вещи я перевезла еще вчера, сегодня буду заселяться в больницу, так как уже завтра утром начнется курс химии.

— Хорошо, — киваю я, горько поджимая губы. — Не переживай, мам, пока ты будешь в больнице, я буду отправлять тебе каждое пособие, чтобы ты ни в чем не нуждалась и откладывала на операцию.

Я кладу голову ей на колени, ощущая, как тонкими пальцами рук она аккуратно и бережно гладит меня по волосам.

— И я все-таки против твоего участия в отборе, — говорит она, нежно целуя меня в макушку.

— Зато благодаря пособию, мы намного раньше накопим на операцию, ведь в твоем положении нельзя медлить, — констатирую я.

— Моя девочка, — тихо произносит мама, — дай бог, чтобы тебе там не разбили сердце…

— Мам, ну, о чем ты говоришь, принц не может разбить мне сердце, — шепотом произношу я, ближе прижимаясь к матери. — Я его совсем не знаю.

Она продолжает молчать, медленно поглаживая мои волосы.

— Давай я провожу тебя в больницу? — предлагаю я, поднимая голову вверх, чтобы взглянуть в родные бледно-серые глаза. Я могу попросить Чарли помочь отвезти тебя с вещами.

— Нет, моя дорогая, не стоит, — отказывается мама, глядя мне в глаза. — Не хочу напрягать всех своим недугом. Да и к тому же, не хочу, чтобы ты видела всю эту ужасную атмосферу больницы. Не переживай, я уезжаю ненадолго.

Провожая маму в больницу, я принимаюсь готовить ужин под включенный в гостиной телевизор. Нарезая овощи для салата, мой слух улавливает звонкий дверной звонок, который раздается сквозь громкий телевизор.

— Почему ты не отвечаешь на звонки? — раздается грозный голос Чарльза, когда я открываю дверь квартиры. Быстрым шагом он проходит в гостиную, зарываясь рукой в песочные волосы.

— Прости, я была занята, — говорю я, вспоминая, что забыла вчера ответить ему на сообщения. — А что случилось?

— Что случилось?! — переспрашивает он, разворачиваясь ко мне. — В городе объявлен оранжевый уровень опасности! Повстанцы планируют мощную атаку на участниц и организаторов отбора и, соответственно на тех, кто, приближен к королевской семье.

Я хмурю брови, пытаясь разобраться, что сейчас происходит.

— Чак, причем здесь я? — спрашиваю я, пытаясь сохранять спокойствие и ничем не выдавать себя от только что полученной информации. — Почему ты такой нервный? У тебя все нормально?

Он садится на диван, облокачиваясь руками об колени и, удерживаясь за лоб, тяжело выдыхает.

— Лилибет, — спустя какое-то время глухо произносит он, все еще не поднимая головы. Я медленно подхожу к нему и устраиваюсь на пол напротив, чтобы взглянуть в глаза цвета неба. — Я должен уехать на какое-то время и совсем не хочу оставлять тебя в этом городе одну без защиты.

Я издаю нервный смешок.

— Мне же не пять лет, Чак! — восклицаю я. — Что-то случилось с родителями?

Он впервые поднимает на меня взгляд голубых глаз, полный отчаяния.

— Бабушка в больнице, — глухо констатирует он, — подозрения на инфаркт. Это уже второй инфаркт, Лилибет.

— Может я смогу помочь чем-нибудь? — тихо спрашиваю я, поглаживая его ладонь.

— Сейчас ей могут помочь только доктора, — отзывается он, захватывая обеими руками мою прохладную ладонь. — Мама уже в больнице, я сейчас собираюсь туда. Заехал узнать все ли у тебя в порядке.

— Как видишь, у меня все в полном порядке, — нервно сглатывая, проговариваю я, пытаясь выдавить радостную улыбку. — Я приготовила суп с фрикадельками, твой любимый!