Сквозь сон я улавливаю приглушенные многочисленные мужские голоса и, с неохотой раскрывая глаза, обнаруживаю себя все в той же комнате. На улице пасмурно, я бы даже сказала непривычно темно для Копенгагена, словно сама погода переживает за сегодняшние события. Подходя ближе к окну, я замечаю несколько мужских силуэтов, спокойно обсуждающих предстоящие события за сигаретой, улавливая среди них профиль Адриана.

Не спеша умываюсь, привожу себя в порядок и следую на кухню, где Карен уже с самого утра гремит посудой. В квартире необычайно холодно, поэтому я по инерции обхватываю себя руками, чтобы согреться. Как только девушка улавливает меня в проеме дверей — замирает на месте, устремляя в мою сторону растерянный взгляд.

— Ты уже проснулась? — произносит она с легкой улыбкой, неловко почесывая затылок. — А я как раз хотела будить тебя…

— Карен, что происходит? — недоумеваю я, шагая вглубь кухни.

— Ничего, — она беззаботно пожимает плечами, пытаясь изобразить убедительную улыбку. Но для той, которая знает ее с пятого класса — это не прокатит. — Со вчерашнего дня тут осталось много еды, так что…

Мои брови недоуменно сходятся на переносице, когда я замечаю ее дрожащие пальцы, которые она тут же прячет в кулак. Я подхожу к холодильнику, достаю оттуда свой будущий завтрак и прохожу к кухонному столу, невольно косясь в сторону подруги.

— Пойду приготовлю нам одежду, — проговаривает она практически налету, исчезая из кухни.

Одежда? Мы собираемся на бал?

Усмехаясь собственным мыслям, я спокойно приступаю к завтраку, пытаясь не обращать внимания на снующих мимо повстанцев, которых я вижу от силы второй раз. Мой взгляд цепляется за черную кобуру, припрятанную на ремне их брюк, в которой можно заметить едва проступающее оружие, и я нервно сглатываю. Пару человек хмуро оглядывают меня, перетаскивая с балкона огромные рюкзаки камуфляжной расцветки, вынося их за пределы квартиры. Еще некоторое время я уверяю себя в том, что торчащие острые штыки из рюкзаков всего лишь штыки, а не опасное орудие в виде острых винтовок, но с каждой секундой, проведенной на кухне, начинаю сомневаться…

— Карен, что происходит?! — повторяю я с уже большим напором, когда захожу в незнакомую комнату девушки.

Она уже переоделась в свой черный облегающий комбинезон и прямо сейчас заканчивает зашнуровывать темные армейские ботинки на толстой подошве. Спустя пару секунд после моего вопроса она направляет в мою сторону безучастный взгляд исподлобья, продолжая возиться со шнурками, и кивает в сторону кровати, на которой лежит точно такой же комбинезон.

— Эли, пожалуйста, без лишних вопросов, — со вздохом проговаривает она, аккуратно собирая свои темные волосы в высокий хвост. — Просто переоденься. Поверь, в этом тебе будет легче.

— Легче что? Убегать?! — я хмурю лоб, продолжая недоумевать.

— И это в том числе, — безразлично отзывается девушка, зубами удерживая резинку для волос.

Я подавляю глупый смешок, пару раз машу головой и беру в руки костюм, некоторое время с интересом прощупывая мягкую ткань. Карен выжидающе приподнимает брови вверх, заканчивая со своей прической, и я в ответ закатываю глаза, снимая с себя одежду. Быстрыми движениями руки девушка помогает мне застегивать комбинезон, пока я сооружаю высокий пучок на голове, вместо прежних растрепанных волос.

— Готово, можешь выходить, — произносит Карен, пытаясь ободрительно поджимать губы.

Я выхожу из полупустой квартиры, направляясь в подъезд и без надобности поправляю рукав. В непривычном одеянии — а комбинезон весьма и весьма облегает все тело — я чувствую себя скованно и некомфортно.

Тихая улица города встречает меня потоком холодного воздуха и сигаретного дыма. На улице подозрительно тихо, мимо не спеша проезжает лишь парочка одиноких машин, и я начинаю подозревать, что сейчас не более пяти утра. При моем появлении незнакомые мне повстанцы окидывают меня хмурым взглядом и нехотя расходятся от подъезда до ближайших автомобилей. Среди них остается лишь Адриан, одиноко докуривающий свою сигарету. Будто не замечая моего появления, он продолжает пускать клубни дыма в воздух, пока его вдумчивый взгляд направлен куда-то сквозь улицу.

Если бы не неизменная татуировка на шее, я бы и не узнала в этом парне знакомого повстанца. Сейчас на нем сидят темные джинсы и белоснежная футболка, поверх которой накинута черная кожаная куртка. Сквозь косуху едва просвечивается поясная кобура с пистолетом, и я против воли удивленно вскидываю брови. Видимо, я слишком долго и бесцеремонно рассматриваю его странный образ, потому как спустя пару минут он направляет на меня вопросительный взгляд в сочетании с вялой ухмылкой.

— Не знала, что ты… куришь, — говорю я первое, что приходит в голову.

Он в ответ лишь ухмыляется и закидывает сигарету в ближайшую мусорку.

— Вообще-то, нет, но иногда тянет, — признается парень, откровенно разглядывая мой комбинезон. — Сигареты — это как бывшая, к которой ты возвращаешься снова и снова, пьяным или подавленным. Вот ты насытился… и вновь идешь покорять мир.

Я наблюдаю за его беглым взглядом и ехидной ухмылкой, за которой он прячет волнение, и понимаю одно — его и Карен что-то тревожит. И вряд ли это связано с чем-то кроме их масштабной повстанческой деятельности…

Адриан отходит от ступенек подъезда, подходя к черному скутеру, сиденье которого украшено кровавыми языками пламени, и берет в руки черный мотоциклетный шлем, протягивая его мне. С явным недоумением на лице я подхожу к транспортному средству медленным шагом, вопросительно приподнимая бровь.

— Ты пройдешь со мной через все или сбежишь? — с вызовом произносит он, улыбаясь самой ослепительной улыбкой.

Я принимаю шлем, оглядывая парня с ног до головы сомнительным взглядом, и театрально улыбаюсь.

— Жаль только прическу попортить, — отвечаю я и надеваю защиту на голову, некоторое время копошась с ремнями.

Он издает привычную усмешку, с непритворным интересом наблюдая за мной со стороны. Когда я усаживаюсь за ним на заднее сиденье скутера, обвивая его спину руками, отточенными привычными движениями рук он надевает шлем, заводит двигатель, и мы трогаемся с места. Вслед за нами едут и остальные повстанцы, кто-то на таких же скутерах, а кто-то находится за рулем массивных внедорожников, до отвала набитых какими-то боеприпасами. От вида этой картины завтрак невольно подступает к горлу, и я сильнее прижимаюсь к водителю, хватая ртом воздух.

Меня одолевают странные чувства. Где-то внизу живота зарождается некое волнение перед событием, исход которого я не в силах узнать, но в то же время страх неизвестного словно дает под дых, и вот я уже мысленно задыхаюсь от недостатка кислорода и от недопонимания происходящего.

На улицах ни одной живой души. Мы едем практически по пустым дорогам навстречу ледяному ветру. Время от времени мимо проносятся одинокие автомобили, водители и пассажиры которых недоуменно оглядываются в нашу сторону. У меня перехватывает дыхание, когда мы приближаемся к главной королевской резиденции. С каждой секундой даже сквозь рев мотора мой слух улавливает громкие голоса многочисленных людей, которые прорываются сквозь незначительную ограду гвардии. Целеустремленная толпа рассредоточилась вокруг центральной площади, скандируя какую-то невнятную фразу.

— Стой! Что ты?.. — мой взволнованный голос вырывается из груди, намереваясь напрочь заглушить рев мотора.

Адриан аккуратно паркуется, не доезжая до толпы. Я наблюдаю, как Карен, Алекс и десятки других повстанцев, вооруженные до зубов, прорываются вперед, и люди, скандирующие «Фредерик, выходи!» и «Долой короля!», без вопросов расступаются перед ними, пропуская ближе к дворцу.

Парень отцепляет свою черную поясную кобуру и проводит через петельки для ремня на моем комбинезоне. Проведя до конца, он закрепляет ее и оставляет «карман» для оружия возле моей правой руки.