Прошлое...

— Я никому не доверяю так, как тебе. Понимаешь? — произнес изрядно подвыпивший мужчина, погладывая на сидящего напротив друга.

Константин икнул, пытаясь зафиксировать свой взгляд на товарище.

— Конечно, Стас! И я тебе доверяю. Очень.

— Тогда, пей, давай.

— Да хорошие мы уже, Юрьевич.

— Не дрейфь, Костя. Мы с тобой еще повоюем!

— Отвоевались, — буркнул себе под нос Спирин, — Хватит. Забыть пора. Полной жизнью жить пора. Семье себя посвятить пора.

— Не могу я, — Давыдов вскочил на ноги, — Не хочу. Да и не забываются такие места, как Афган, брат. Тебе ли не знать? Разве можно вычеркнуть из жизни тот момент, когда ты меня, полудохлого на своем горбу четыре километра пер? Шкуру мою спас! Да я в долгу у тебя до конца своих дней!

— Что здесь происходит?

В комнату бесшумно вошли две молодые женщины.

— Олюшка, — заворожено глядя на жену, выдохнул Константин, — А мы тут…Разговариваем.

— Вижу, — Ольга скрестила руки на груди, демонстрируя недовольство их поведением.

— Стас, а ты чего так раздухарился, — Маргарита Давыдова ловким движением руки убрала со стола почти пустую бутылку водки, — Не стыдно вам, мужики! На вас же дети смотрят!

— Дети, — словно ото сна очнулся Станислав, — Точно. А где они сейчас?

— В зале, — женщины недоуменно переглянулись, — Играют.

— Решено, — ударил себя в грудь кулаком Давыдов, — Оля, Костя, а отдайте Лерку свою за сына нашего. Породнимся хоть!

— Ты в своем уме? — возмутился Спирин, растягивая каждое слова по слогам, — Они же дети. Им всего-то по три года. Какая свадьба?

— Нет, — усердно замотал головой Стас, — Это Глебу нашему три года. А Герману уже семь.

— Все равно, рано им!

— Да не сейчас, Костя! Когда вырастут.

— А. Вот оно что. Это можно. На это я согласен.

— Э-нет, брат. Поклянись. Как в Афгане, клянись. На крови.

Константин бесстрашно схватил со стола нож, и полоснул себя по тыльной стороне ладони.

— Клянусь, что когда Лера станет взрослой, выдам ее только за Германа!.

Давыдов взял из рук товарища холодное оружие, и, повторив его действия, произнес:

— Клянусь, женить сына на твоей дочери.

Мужчины скрепили свою клятву крепким и кровавым рукопожатием.

Ольга повернулась к Давыдовой.

— Марго, — она дотронулась до плеча женщины, — Обещай мне, что не дашь им забыть об этой клятве.

— Можешь не сомневаться!

— Обещай! Я лишь тебе свою дочь смогу доверить!

— Они сдержат свое слово. Клянусь!

Москва. Аэропорт Домодедово. Наши дни.

Утро выдалось дождливым. Пасмурным. Словно, сама природа чувствовала, как гадко сейчас у нее на душе. Тем не менее, Лера улыбалась. Она должна была казаться счастливой. Разве не такой реакции ждут окружающие от каждого провинциала, впервые посетившего столицу? Девушка старалась соответствовать, хоть и ощущала себя крайне не комфортно. Особенно, когда ловила на себе многочисленные взгляды сотрудников аэропорта, здание которого покидать не спешила уже сорок минут. Простенькое летнее платье казалось ей чересчур коротким, хоть и доходило до середины колен. Босоножки — слишком вычурными из-за ярких цветочков. Глядя на проходящих мимо московских дам, с изящно уложенными волосами, искренне сожалела, что ограничилась скромным хвостиком. От общего многообразия людей и звуков голова шла кругом. Ее уже порядком потряхивало. Справиться с волнением, на деле, не так-то просто. А все потому, что впервые оказалась так далеко от родного Оренбурга. Да еще и одна. Без отца. Без своей защиты и опоры. Вздохнув пару раз полной грудью, Валерия схватила чемодан, и, наконец, направилась к выходу. По ту сторону дверей все еще лил дождь. Вопреки ожиданиям, Москва гостеприимной не являлась. Да, уж! Глупо было надеяться, что ее встретит друг семьи — Станислав Давыдов, с которым она не виделась уже много лет…

— Такси, красавица?

Прервал размышления Спириной мужчина кавказской национальности, разговаривающий с сильным акцентом.

— Нет. Спасибо.

Лера крепче сжала ручку чемодана.

Кто их тут знает?

— Мокнуть будешь? — Не успокаивался таксист, решивший, во что бы то ни стало, навязать свои услуги. — Поехали. Недорого. С комфортом довезу.

— Спасибо, — вежливо улыбнулась, — меня должны встретить.

— Простынешь. Заболеешь. И умрешь!

Мужчина, окончательно осмелев, пытался вырвать чемодан из рук девушки.

— Поехали, говорю.

— Пустите!

Валерия вцепилась в свой багаж, что было сил, но мокрые от дождя ладони соскользнули. Не сумев удержать равновесия, она плюхнулась прямо в лужу. Ту самую, которую секундой ранее, старательно пыталась обойти. Таксист-горемыка недоуменно уставился на нее сверху вниз.

— Как же так, — завопил он, от волнения вставляя в речь фразы на родном языке, — прости, красавица. Как лучше хотел.

Боли она не чувствовала. Но, от обиды готова была разреветься!

Ну, здравствуй, Москва!

Лера уже собиралась подняться на ноги, когда заметила совсем рядом черные мужские туфли, предположительно из крокодиловой кожи. Внутри все оборвалось. Испуганно вскинув голову, девушка оцепенела. Мужчина, бесцеремонно нарушивший личное пространство, не мигая, смотрел ей прямо в глаза. И было в этом взгляде столько пренебрежения, брезгливости и осуждения, что Валерию затрясло.

Вот, серьезно! Даже губы задрожали.

— Невероятно!

Узнавание, точно обухом по голове ее шарахнуло.

— Ге..Герман?

Конечно же, Герман. Он сильно изменился с момента их последней встречи. Вырос. Возмужал. Но, взгляд остался прежним, и она могла узнать его из тысячи. Холодный. Подавляющий. Надменный.

— Поднимайся, — прошипел он сквозь зубы. — На тебя же все смотрят!

Понимая, что руки помощи Давыдов ей не протянет, Лера осторожно встала с земли, самостоятельными силами. Прислушалась к собственным ощущениям — вроде ничего не болит. Если не принимать во внимание растоптанное чувство собственного достоинства.

— А Станислав Юрьевич где? Разве, не он должен был меня встретить?

— У отца с памятью совсем худо. Запланировал на один день сразу несколько мероприятий. По его милости, мне приходиться тратить на тебя свое личное время.

Не говоря более ни слова, Герман развернулся и уверенно зашагал в сторону своего автомобиля. Спириной же не оставалось ничего, кроме как схватить чемодан, и проследовать за ним.

Противный звук протяжных автомобильных гудков, вырвал ее из глубокой задумчивости. Куда деваться? Знаменитые московские пробки. Во всей красе. Леру все еще бил озноб. Казалось, холод продирал до самых костей. Она поежилась, обхватив себя руками. День, что называется, не задался.

Тяжело вздохнув, украдкой посмотрела на Давыдова. Все тот же точеный профиль. Все, то же хмурое выражение лица. Но, уже не подросток. Не мальчишка. Девушка поспешила отвести взгляд, опасаясь быть замеченной. Напрасно. Мужчина вовсе не реагировал на нее. А может, попросту игнорировал. Так или иначе, он больше и словом с ней не обмолвился, после короткого приветствия в аэропорту. В груди гремучей змеей шевельнулась обида. Они не вделись почти десять лет. Десять! А ему было так сложно с ней поговорить? Спросить банальное — как долетела?

Не то, чтобы она нуждалась сейчас в милой дружеской беседе. Нет. Просто в этой давящей тишине, прерываемой лишь сигналами раздраженных водителей, чувствовала себя крайне не комфортно. Герман же, наоборот. Уверенно развалился на водительском кресле, и бесцельно барабанил пальцами по рулю.

— Что за духи? — Спросил вдруг хрипло, продолжая смотреть строго перед собой. Неожиданный вопрос заставил вздрогнуть. Напрячься всем телом.

— Д…Духи?

Удивляя саму себя, начала заикаться. На его фоне всегда выглядела никчемной маленькой дурочкой.