Теперь, они могли друг друга слышать.

— Тебе не сойдет это с рук, Мелкая.

— Уже сошло!

— Я не из тех, кто просит, девочка. Я прихожу, и беру свое!

— Как и я! — Рявкнула, упирая руки в бока. — Тоже мне, гладиатор, хренов!

— Пока есть шанс все исправить, открой эту чертову дверь. Просто, поговорим.

— Ага! Ищи дуру!

— Согласен. Ситуация вышла дикая. Я могу объяснить. Не обязан. Но, хочу расставить все точки над «i».

— Избавь меня, хотя бы от этого. — Устало потерла виски. — Объясняй вон…Алине своей.

— С чего это я должен ей что-то объяснять? — Герман нахмурился. — Ты что-то путаешь.

— Иди спать, Гера!

В горле встал ком. Еще чуть-чуть, и разревется. Такой же…

— И…не изменяй своей девушке. Это…знаешь ли, не красит мужчину. Если ты, конечно…таковым себя считаешь!

На его скулах играли желваки. Давыдов пытливо вглядывался в ее лицо. И было в этом взгляде что-то такое, от чего сердце в груди сжималось. Вопреки здравому смыслу, так хотелось броситься в его объятия, и забыть обо всем.

— Он изменял тебе!

И, ведь не вопрос. Утверждение!

Отшатнулась, как от ответной пощечины.

Хватит! Стоп! Поздно…

Не справилась с эмоциями. Резко, с каплей агрессии, стерла сбежавшую по щеке слезу. Только не при нем. Унизительно!

— Лера, впусти меня. Не трону! Только, успокойся. — Послышался звук глухого удара. — Не плачь…Бл*дь!

Сумасшедший! Кулаком по стене ударил.

Девушка насухо вытерла лицо.

Все в прошлом. Просто, навеяло…

Подошла вплотную к двери. Провела пальчиком по стеклу, медленно очертив контуры его губ.

— Герман, — выдохнула, почти заикаясь, — могу я попросить тебя, кое о чем?

— Попробуй. — Пробубнил, неотрывно следя за ее движением.

— Однажды…много лет назад, ты сказал — мы должны забыть. Мы совершили ужасную ошибку. Я забыла! Теперь, твоя очередь. Пожалуйста, умоляю — забудь все, что произошло сегодня!

Давыдов угрожающе ринулся вперед и прорычал, приклеиваясь лбом к стеклу:

— А с чего ты взяла, что у меня получилось, деточка? Увы! Я помню каждую, гр*банную секунду! Каждую! И те воспоминания…изо дня в день…сводят меня с ума!

Испугавшись собственной реакции на мужчину, резко задернула шторы.

Разговор окончен. Хватит на сегодня потрясений!

Горячая ванна с солью и здоровый сон — больше ее организму ничего не требовалось.

Однако и шагу сделать не смогла. Ноги свинцовыми стали, и будто к полу приросли. Крепко зажмурилась, тяжело дыша. В голове громким набатом звучали его последние слова.

Он помнит. Помнит! И ему, так же больно.

Сердце так нещадно барабанило о ребра, что грудная клетка ходуном ходила.

Да что с ней? Не ребенок, ведь, уже. С каких пор перед трудностями пасует? Выровнять дыхание удалось не без труда. И далеко не с первой попытки. Спустя несколько минут, полностью обретя над собой контроль, решительно потянула обратно тяжелую портьеру. Что увидеть там хотела, сама не понимала. Только вот, бежать от проблем больше не собиралась.

Герман все еще находился на балконе. Стоял спиной к ней, оперевшись локтями на высокие перила. Кажется, курил. Запах едкого табачного дыма настойчиво пробирался в комнату, сквозь приоткрытое окно.

Лера почувствовала себя странно, когда взгляд скользнул по уличной кушетке. Не покидало ощущение, словно однажды она лежала там ночью. Под открытым небом. Укутавшись в одеяло. И не смотря на теплые ночи, ее бил сильный озноб.

Безумие. Этого же не могло быть…или могло?

…Эй! Серьезно, собралась здесь спать? — Ожил в голове голос Давыдова.

… Как чувствуешь себя? Опиши ощущения?

Девушка вздрогнула, отступая на шаг. Замотала головой, хватаясь за виски. Нервно сглотнула, и едва не закричала от внезапно хлынувших в нее воспоминаний.

О том вечере. После клуба.

Столь мощных. Ярких. Реалистичных.

Невероятно!

Тихонько застонала, не в силах сдержать эмоции. Голова шла кругом, еле на ногах устояла. Теперь Спирина знала все. Все, будь она проклята! До мельчайших деталей. Как же стыдно! Боже!

Это было слишком, даже для ее искореженного сознания.

Да уж, до праведницы ей далековато. Но! Друг друга они, определенно стоили…

Не сомневаясь более ни секунды, отворила дверь.

Отреагировав на звук, Герман повернулся. Отточенным движением затушил сигарету. Замкнутый. Колючий.

С непроницаемым выражением на лице. Самая настоящая маска равнодушия. Вся его поза выдавала напряжение. Так и кричала — не подходи! Опасно! А ей было уже все равно. Шагнула навстречу, удерживая тяжелый, свинцовый взгляд карих глаз.

— Сильно болит? — Бесцеремонно нарушила его личное пространство. Игнорируя злющий оскал, нежно коснулась пальчиками ударенной щеки. Отчетливо видела алеющий отпечаток собственной ладони. Приподнявшись на цыпочках, подула, пытаясь смягчить боль. — Прости, конечно. Но, ты это заслужил!

Герман отвел от себя ее руки, словно неприятно было то прикосновение. Острый, как лезвие бритвы, взгляд ничего хорошего не сулил. Он молчал, и это давило на Леру сильнее многотонного булыжника.

Секунда. Вторая.

Ленивым жестом стиснул ее подбородок. Довольно неприятно, когда не можешь даже шелохнуться. Инстинктивно, попыталась вырваться. Толку ноль! Молча, уставилась на мужчину.

— А ты? — Бархатистый шепот. — Чего ты заслужила?

— Ты мне и скажи! — Вернула его же тоном, собирая всю храбрость в кулак. Не разрывая зрительного контакта.

— Ст*рва! — То ли прошипел, то ли простонал Давыдов, внезапно заключая в объятия.

Лера столь опешила, что и сопротивляться не подумала. Напротив, тоже обняла в ответ. Крепко-крепко. Стиснул он, стиснула и она.

Наслаждалась окутавшим ее ароматом, теплом сильного мужского тела. Заворожено прислушивалась к его шумному дыханию, надрывно громыхающему где-то за грудиной сердцу. Нормальная девушка уже давно бы тревогу била, да к психиатру на прием записывалась.

Что за бред? Разве возможно трястись от наслаждения, только слыша этот звук?

Да! Оказывается, да…

— Ты меня с кем-то путаешь. — Хмыкнула, грустно улыбаясь.

Давыдов отстранился, но лишь для того, чтобы развернуть ее лицом к перилам. Девушка послушно встала, расслабленно сложив руки на широкий бордюр.

Отчего-то уверенна была — ничего плохого он ей не сделает. Сам он встал позади, точностью повторяя ее позу. Очень близко. Будто щитом от всего мира отгородил. Живым. Теплым. От этого в душе что-то ломалось. Рушилось, и осыпалось, подобно штукатурке, с потрескавшейся стены. Их тела соприкасались, от чего по коже пробегали всполохи электричества. Прямо искрило. Хоть она и настойчиво игнорировала сигналы мозга, не чувствовать не могла. А когда Гера накрыл ее пальчики своими горячими ладонями, и вовсе задрожала, как от сильнейшего озноба.

— А ты меня, — пробубнил недовольно, уткнувшись в ее волосы. — И, путаешь конкретно!

— С кем же? — Прикрыла глаза, пытаясь навсегда сохранить в памяти это мгновение. Запомнить ощущения. Его горячее дыхание в ее волосах.

Что-то невероятное. Что-то из области фантастики.

— Хотел бы я знать. — Задумчиво. — Очевидно, что со своим бывшим.

Непроизвольно, каждая мышца в теле окаменела. И воздух стал неимоверно горячим. Казалось, проникая в нее, он выжигает легкие изнутри.

Почувствовав в ней перемены, Герман прижался еще плотнее, и начал вырисовывать на ее ладонях незатейливые узоры, собственными пальцами. Не сказать, чтобы эти манипуляции приносили видимое расслабление, но уж, совершенно точно, отвлекали от грустных мыслей. Помогали игнорировать вставший в горле ком.

— Так уж и путаю? — Проскрипела еле слышно. — По мне, вообще, разницы нет…ты, такой же. Такой же, как он.

Теперь, от слов Леры, напрягся уже Давыдов. И девушка чувствовала это, не только каждой частичкой своего тела. Даже, на интуитивном уровне.