— Лера, живо на тратуар! — Вопил Давыдов, жестами указывая, что именно нужно сделать.

Легко сказать. Она бы…с радостью.

Смирившись со своей незавидной участью, отыскала его взглядом. Испуганным и затравленным. Если ей суждено умереть прямо сейчас, то лицо Германа — единственное, что хотелось бы видеть, когда мир для нее навсегда померкнет.

Но…что происходит?

На душе стало еще тревожнее. Машины громко сигналили, а Давыдов, напрочь игнорируя их существование, стремительно приближался ней. Быстро. Очень-очень быстро. Исходящая он него волна бесконтрольной злобы и первобытного бешенства, едва ли не сбивала с ног. В данный момент, Лера не могла с уверенностью сказать, чего боится больше. Неминуемой гибели под колесами транспортного средства, или же…гнева любимого мужчины.

Протяжный отрезвляющий звук клаксона. Мерзкий визг тормозов. И отборный трехэтажный мат, совсем рядом…

Не выдержав, крепко зажмурилась. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Затылок беспрестанно пронзало острыми иголками страха. А нет! Просто кто-то мертвой хваткой вцепился в ее волосы, причиняя боль.

К слову, под ухом дико громыхало вовсе не ее сердце.

Спустя несколько мучительно долгих секунд, прислушиваясь к собственным ощущениям, поняла, что стоит в кольце мужских рук. Пришпиленная к его телу, точно гербарий к подложке. Буквально распласталась на Давыдовской широченной груди.

И ничего, ничего более!

Собравшись с духом, не без труда разлепила налившиеся свинцом веки. Первое, что заметила — капот автомобиля, находящийся на расстоянии не более пяти сантиметров от их соприкасающихся коленей. Ее бросило в пот, и кажется, началась истерика. Колотило столь сильно, что стучащие друг о друга зубы могли, смело конкурировать с шумом отбойного молотка.

— Гер…ман, — выдавила, все еще захлебываясь собственными эмоциями, — ты! Ты…Господи, тебя же, чуть машина не сбила!

— Это тебя, идиотку, она чуть не сбила! — Взревел мужчина, стискивая в объятиях, до хруста костей. Так, что даже дыхание перехватило. А после, ощутимо дернул за волосы, заставляя запрокинуть голову, и принялся осыпать порывистыми поцелуями ее лицо. Шею. Волосы. — Родная моя…любимая малышка. Что ты творишь, мелкая? Что ты, с*ка такая, со мной творишь?!

— Прости! — Вцепилась мертвой хваткой в его белоснежную рубашку. Видимо, совершенно не контролировала свою силу, так как в следующий миг, та брызнула пуговицами в разные стороны, обнажая мужскую грудь, покрытую темными жесткими волосками. — Пожалуйста. Я не хотела. Я…просто испугалась!

— Дура! — Хорошенько тряханул девушку, очевидно пытаясь привести в чувства. — Безмозглая дура!

А нервишки-то разгулялись, и эмоции контролю не поддавались.

— Сам ты придурок!

— А если бы...не успел? О, черт!

— Хватит на меня орать!

Мужчина угрожающе прищурился:

— Ну, все! Доигралась. Придушу, с*чка!

Однако вместо обещанной расправы, Герман набросился на ее губы, сметая все страхи и пережитый в одночасье ужас на задворки сознания.

Одним единственным прикосновением. Поцелуем.

Отклик Валерии был ошеломляющим. Сама не ожидала от себя подобной прыти. Болезненного возбуждения и неконтролируемой страсти. Вспыхнула, подобно куче хвороста! Застонав, принялась с таким же упоением вгрызаться в столь желанный порочный и требовательный рот. Давыдов лихорадочно, по-хозяйски ощупывал ее тело, как, если бы...проверял на возможные повреждения. Мир вокруг перестал существовать. Уменьшился до размеров одного человека. Спустя мгновение, убедившись в «целостности» Спириной, он подхватил девушку на руки, и осторожно уложил на какую-то горизонтальную поверхность. Торопливо вклиниваясь между женских бедер, принялся нетерпеливо выискивать скрытую молнию платья, отчаянно пытаясь добраться до груди.

Невероятно громкий и пронзительный звук автомобильного клаксона подействовал не хуже ведра ледяной воды, неожиданно опрокинутого на голову. Оба вздрогнули, заторможенно отлипая друг от друга.

— Э! Голубки, ох*евшие! — Раздался поблизости «дружелюбно» настроенный мужской голос. — Мне, так-то ехать надо!

— Ну, так п*здуй! — Не менее «вежливый» рык Германа, заставил Леру покрыться крупными мурашками. — Кто тебя держит?

— Ты глянь на него! Мне это нравится! — Возмущенный возглас. — Может, для начала, бабу свою с моего капота уберешь? Разложился тут. Прямо на публике тр*хаться собрались?

— Ох, ты ж, бл*дь!

Осознав наконец, где находятся, и что происходит, резко подорвались оба. Очень быстро освободили пригретое местечко. Не размыкая рук, отбежали в сторону тротуара, дабы покинуть проезжую часть. Валерия принялись лихорадочно поправлять одежду, да только было уже поздно. Почти треть гостей банкета, будучи жадными до склок и скандалов, выбежали на улицу, с интересом наблюдая за их странноватыми манипуляциями.

— Герман, увези меня отсюда! — Зашептала дрожащим голосом, когда заметила спешащего к ним Леонида. — Скорее!

Словно в пустоту сказала. Ноль реакции!

Разве что, сурово сдвинутые брови, и тягостное молчание, которое можно было расценить, как твердое — «нет».

Знала же — этого упрямца теперь с места не сможет сдвинуть и бульдозер! На что надеялась, продолжая беспрестанно дергать его за рукав, да вглядываться в черные непроницаемые омуты умоляющим взглядом, сама не понимала.

Статуя! Каменная глыба. Чертов кусок мрамора!

От одной только мысли, что вот-вот, через пару жалких никчемных секунд ее прошлое, и настоящее столкнутся лицом к лицу, становилось дурно. Пальцы на ногах немели. Колени подкашивались. А внутренности стягивались плотной спиралью.

— Поговори с человечком, — процедил он сквозь стиснутые зубы, явно пребывая в бешенстве от ситуации. — Раз уж так настаивает…

— Не хочу! — Отчаянно замотала головой, пряча лицо в заледеневших ладонях. — Ты не…

— Не трудись. Я понял, кто он.

Слов не осталось. Лишь вздох сожаления. Конечно, понял. Давыдов никогда дураком не был — что к чему, быстро сопоставил. Но, одно дело догадываться, и совсем другое — знать все грязные мерзкие подробности. Леру затрясло с новой силой.

— Уедем, прошу!

— Поговоришь! — Непреклонно. Тоном, которого невозможно ослушаться. — Единственный раз — второго шанса не дам. Здесь. При мне!

Неизбежность. Неотвратимость. Безысходность.

Каждая мышца в теле окаменела от напряжения, предчувствуя нечто ужасное. Чем ближе становился Леонид, тем сильнее сердце таранило грудную клетку, будто намереваясь пробить насквозь. Нещадно. Болезненно.

— Солнышко! — Нежно позвал Юртаев, предусмотрительно останавливаясь в паре метров от них. — Пожалуйста, не беги! Я должен тебе многое объяснить.

Валерия наяву услышала, как заскрежетал зубами Герман, едва ли ни стирая их в порошок. Определенно, подобное обращение мужчина не оценил по достоинству. Но, в «беседу» не вклинился, и на том спасибо. Признаться, некогда привычное ласковое прозвище, теперь и ей резануло слух. Едва удержала спокойное выражение лица, стараясь не скривиться.

Дышать! Главное, ровно дышать!

Собственная установка работала. Девушка целиком и полностью сосредоточилась на дыхании. Задумалась на миг, прислушиваясь к ощущениям, вызванным столь внезапной встречей с Леней. Нет. Сложно было назвать ненавистью те эмоции, которые будил в ней этот человек. Впрочем, не осталось и романтической привязанности. Только обида. Горькая, такая горькая. Черная, как смоль. Бескрайняя, как мировой океан. Как те глубокие борозды, все никак не заживающие на сердце.

— Если бы я только знал, что встречу тебя здесь! Идиот, идти не хотел. Знаешь, отец вывел компанию на новый уровень. После слияния нашей фирмы с фирмой…

Леонид замолчал. Дальнейшее пояснение не требовалось. Кожаев объединил свой бизнес с бизнесом свата — отца Катерины, и решил принять участие в более масштабном тендере, чтобы засветиться.