Наиль с сомнением посмотрел на гнома, у которого разве что пар не шел из ушей. Он вернул гному бастард вместе с вложенным в него одушевленным клинком. Сарн, прервав поток брани, принял оружие.

— Прошу меня простить, — вежливо извинился гном, касаясь рукояти. Это его отношение резко контрастировало с еще недавними воплями.

Сарн извлек одушевленный клинок, аккуратно уложив его на тщательно протертый верстак, после чего взял с другого верстака замысловатый артефакт, состоящий из множества выпуклых линз. Поставив напротив лезвия этот прибор, гном принялся менять линзы, внимательно изучая руны и энергетические токи в них. Известность гномов в оружейном мастерстве была обусловлена не только качеством, но и тем, что каждый мастер-гном был помимо прочего еще и мастером-артефактором. Сарн, для которого чужая магия стала настоящим вызовом, полностью ушел в изучение.

— Пацан, ты можешь сваливать. Иди, занимайся своими делами. Завтра вернешься, — небрежно помахал в сторону Наиля кузнец, словно тот был надоедливой собачонкой, мешающей ему работать.

— Я никуда не уйду без своего меча, — холодно сообщил юноша. Он уселся на перевернутое металлическое ведро, скрестив руки на груди и внимательно наблюдая за каждым действием гнома.

«Сарн, мы связаны, так что я и сам не останусь здесь, если ему придется уйти», — объяснил Зиргрин.

Пусть он и не признал Наиля своим хозяином, но все же юноша оставался его владельцем. Они были вместе больше четырех лет, так что между ними естественно образовалась связь.

— Вот же… — гном явно намеревался в очередной раз грязно выругаться, но неожиданно остановился. — Ладно. Только не трогай ничего, паршивец.

— Не трону, — легко согласился юноша. Ему не нравился грубый характер Сарна, но Наиль успел убедиться в том, что мастером он был высочайшего уровня. Странно, что настолько талантливый кузнец прозябает в Затоне, но кто поймет этих гномов?

Зиргрин, чтобы облегчить работу кузнецу, задействовал руны, которые вспыхнули алым светом.

— Ага, — хмыкнул Сарн, что-то сообразив. — Вот оно как, значит. Руны, конечно, незнакомые, но вот энергетические токи в них вполне понятны. Пожалуй, мне не придется ковать новый бастард… Как хорошо, что я добавил в него ладорий, как знал, что потребуется магическая проводимость, ха! Ну разве я не гений, а? Точно гений, самый гениальный из всех гениев!

Казалось, привычка разговаривать с самим собой была неотъемлемой частью характера гнома. Зиргрин, переживающий новый опыт для себя в качестве меча, откровенно веселился, наблюдая за Сарном. Наиль, которого кузнец только раздражал, просто старался убедить себя в том, что смерть гнома не принесет ему ничего, кроме головной боли. А убить его очень хотелось. Бывают же такие разумные, способные одним своим существованием бесить даже очень терпеливых людей?

В итоге, Наиль прогулял службу. Из кузницы он выбрался поздней ночью. Фактически, до рассвета оставалось всего часа четыре, так что не хватало времени даже на сон, не то что на выполнение заказов. Но Сарн оказался действительно гением. Весь день он гравировал настолько мелкие гномьи руны, что в итоге их даже увидеть было нельзя невооруженным взглядом. И эти значки покрывали все лезвие бастарда, за исключением режущих кромок. Как он смог связать руническую магию своего народа с теми рунами, что выгравированы на одушевленном мече, знал только лишь сам гном, однако он сделал это. Уже за полночь мастер отодвинулся от увеличивающих линз, тяжело вздохнув. Вложив в очередной раз один меч в другой, Сарн порезал руку, капнув кровью на кромку. Приятно удивленный Зиргрин немедленно подтвердил, что энергия отлично проходит, а ощущения ничуть не отличаются от тех, которые он использует в своем изначальном облике.

«Никогда не думал, что такое можно сделать», — довольно вещал одушевленный меч, превращенный в бастард и сейчас покоившийся в подаренных гномом соответствующих ножнах на поясе Наиля. — «Я чувствую себя так, словно перестал быть клинком теней и стал бастардом. Никакой разницы».

«Рад, что тебе нравится», — буркнул Наиль. Хоть парень и понимал, что это было необходимо, но все же никак не мог избавиться от раздражения, которое в нем вызывала манера общения гнома.

«Наиль, тебе нужно поскорее искать учителя магии, пусть даже самого слабого. С твоим ментальным даром ты не должен был поддаться энергетическому вампиризму гнома».

«Чего?»

«И то, что ты не заметил его влияния — это тоже плохо, парень. Гномы живут обособлено и не то, чтобы они сами не любили другие расы, скорее, это другие расы их не любят именно из-за того, что этот народ неосознанно ведет себя таким образом, чтобы подпитываться от окружающих. После общения с кем-либо у них появляется прилив энергии, они становятся выносливее и более работоспособными. За прошедший день ты зарядил того гнома на год вперед», — со смехом пояснил одушевленный меч.

«Почему ты мне не сказал?!» — возмутился парень.

«А у самого на плечах голова не должна иметься? Считай это очередным уроком. Благодаря тренировкам ты знаешь свое тело и психику практически идеально. И все равно не заметил энергетического влияния обычного гнома. Я чему тебя все это время учил?»

— Черт! — ругнулся Наиль, осознавая правоту своего клинка.

«Нельзя расслабляться ни с врагом, ни с другом. С другом — особенно. Если от врага ты и так можешь ожидать атаки, то если в спину нож воткнет твой друг — будет значительно больнее».

«Так говоришь, будто пережил что-то подобное».

«Можно и так сказать», — тихо отозвался Зиргрин, вспоминая свое прошлое.

Тим… Его поступок трудно было бы назвать предательством, скорее глупостью, но именно из-за него он когда-то попал в «зверинец», из-за него был вынужден пережить весь тот ужас во время обучения и службы королевской тенью. Один опрометчивый поступок друга завершился для Зиргина настоящей катастрофой. Конечно, бывший убийца давно перестал его винить, тем более, что Тим тогда просто его не послушал, он не подставлял его намеренно. Но все же забыть такое невозможно. Это было очень больно.

Прибыв домой, Наиль обнаружил, что ни Иса, ни остальные его слуги не спали, дожидаясь его. Остаток ночи он провел с ними, а точнее — с сестрой. Девушка подготовила столько разных зелий и ядов, что ими можно было бы, наверное, выстелить дорогу от Затона до столицы. Она постоянно напоминала брату, чтобы он был осторожен и не рисковал понапрасну. Иса понимала, что Наиль вряд ли будет заниматься просто охраной генерала. Не за это он приблизил к себе парня с сестрой. Хотя, конечно, она и не знала, что ее брат был тем самым Жнецом, так что не представляла всей опасности, которой ему придется подвергнуться. Генерал действительно относился к ним так благосклонно не без причины. Оценив навыки молодого человека, как равные навыкам Микона, тот считал, что обрел острый клинок, особое оружие, о котором враги еще не догадывались. Само собой, он был бы глупцом, если бы им не воспользовался.

Когда время начало близиться к рассвету, Первый лично отвез Наиля к городским воротам. Так как вместе с генералом на фронт направлялось еще и десять тысяч новобранцев, то сбор проходил за пределами города. Все офицеры, включая младшие чины, собирались в центре военного лагеря, который образовывался в течение последних дней. Юноша направился в ту сторону, где Дарнак, восседая на своем могуче боевом коне, крыл матом своих офицеров, вынуждая их поторопить сборы солдат.

У генерала имелось два десятка личных секретарей, которые следовали за ним на фронт. От них не было никакого толку, но Дарнак специально на протяжении многих лет поддерживал такое их количество, чтобы незаметно для врага вводить на поле боя новые фигуры. Враг, скорее всего, знал об этой тактике, но все еще не мог сделать каких-либо выводов, анализируя эту группу «назойливых мух». Как ни посмотри, а все они выглядели обычными. К тому же, далеко не всегда среди секретарей оказывались скрытые таланты, да и Дарнак постоянно тасовал состав этих младших офицеров, меняя их едва ли не по пять раз на час. При том, отосланными в подчинение другим офицерам могли быть и те самые скрытые таланты. В общем, генерал сознательно окружил себя хаосом, радуясь головным болям, которые неизменно возникнут у врага при попытке разобраться в этом безумии.