— Не уходите, Егор… Дело в том, что мне нужна действенная поддержка… скажем так, практически постороннего человека… — проронил Кошарский. Он старался держаться спокойно, но Егор заметил, как бешено бьется какая-то жилка на виске у почтенного дядюшки. Кошарскому по всему полагалось быть невозмутимым, но это у него как-то плохо получалось.

— Я слишком посторонний, господин Кошарский. Настолько посторонний, что категорически вам не подхожу.

— Зовите меня Джан Серафимович, — Кошарский изящно наклонился и по-отечески мягко коснулся руки Егора.

Тут бы и встать. Тут бы и уйти с гордым видом. Но Егор почему-то не спешил. Не отдавая себе отчета, он сидел и ждал, что еще отчубучит председатель

Гильдии. Видимо, Кошарский и добивался этого ожидания. И добился: понимая уловки собеседника, Егор все же сидел и ждал неизвестно чего.

Кошарский откашаляся, снова затянул галстук и взглянул на часы.

— Я надеюсь, что смогу с вами договориться, — начал он. — Я попал в непростую ситуацию. Один из моих служащих вышел из-под контроля. Его зовут Андрей Вербин. Так он представился, хотя паспорта его я так и не видел… Это тот самый тип, с которым позабавился в пятницу ваш брат. Я позволил Вербину обустроиться здесь, а несколько месяцев назад я пожалел об этом… Поначалу я ничего не заподозрил… — Кошарский оглянулся по сторонам и почему-то понизил голос: — До тех пор, пока не понял, что в этом здании, кроме меня, появился… Назовем это так: еще один лидер. Лидер хоть и неформальный, но очень сильный и опасный…

— Вот новости! Разве вахтер без прописки может расшатать устои здешнего сообщества?

— Вот-вот… — скептически усмехнулся Кошарский. — Очень типичная реакция на страхи старого идиота. Представьте, что я пришел, скажем, в компетентные органы и пожаловался на происки своего вахтера… Максимум, что они сделают, это оштрафуют его за нарушение режима регистрации. Впрочем, и это маловероятно. Ведет он себя примерно, комнату кое-как обихаживает, оргий не устраивает, по работе никаких нареканий…

— Мне нет дела до ваших с ним конфликтов. Вы хотите, чтобы я взял его за шкирку и выгнал на улицу? — удивился Егор. — Тогда зачем обращаться ко мне? У вас что, мало наемных вышибал?

— Я очень неплохо плачу своим наемникам, а они, бессовестные, не утруждают себя элементарной работой… Возможно, у вас по молодости лет еще не было случая убедиться в том, как мало толку от незаинтересованных исполнителей. Они всегда выбирают пряник побольше, но любя свою шкуру, подчиняются кнуту похлеще… Мои пряники не больше и не вкуснее прочих, а мой кнут обломился, — печально признался Кошарский. — И на коллег я уже не могу положиться. Кое-кто из них с некоторых пор работает на Вербина. Остается довериться вам… Я думаю, что именно Вербин успешно расправился с вашим братом. А это автоматически делает вас, молодой человек, моим союзником! — Кошарский прошел за стол и опустился в свое шикарное кресло.

Егор помялся, но все же не сумел скрыть раздражения:

— Это бездоказательно. Вы просто науськиваете меня на этого парня!

— А какие вам нужны доказательства? — холодно усмехнулся Кошарский.

— Думаете, Гильдия чародеев сможет предоставить вам документальные доказательства сговора черных сил? Какого черта вам надо? Сами являетесь предъявить мне в качестве обвинения свои голые эмоции, а требуете от меня каких-то доказательств! Одно у меня доказательство: у меня конфликт с Вербиным и его партнером Марьяном. Зная о моих видах на Родиона Березина они предпочли лучше извести парня, чем позволить ему занять достойное место в Гильдии… И я пытаюсь сделать ваc, дружок, своим заинтересованным исполнителем.

— Боже мой, что за глупость… — вырвалось у Егора. — Каким же способом, по-вашему, они могли в воскресенье подобраться к Родиону?

— Не обязательно в воскресенье и не обязательно подбираться, назидательно возразил Кошарский. — Помнится, Родион тоже не прикасался к Вербину, однако эффект был ощутимый… Прикасаться вовсе не обязательно. Родион, как я понимаю, обычно воздействует на уровне макросвязей. Проще говоря, он просто напрягает, расслабляет или физически разрывает ткани. А есть совсем иные пути. Можно порвать биогенное защитное поле…

— А-а-а, — усмехнулся Егор. — Верно, как я мог забыть… Вы хотите сказать, что некий супостат навел порчу?

— Когда-то наши мудрые предки называли это именно так, и они были, как и во многом другом, совершенно правы, — серьезно подтвердил Кошарский. — Вы же, как я понимаю, в это не верите?

— Во что? В порчу? Отчего же? Очень даже верю. А вот в то, что взрослый мужик вздумал заниматься такими делами единственно из желания отомстить за мокрые штаны… — недоверчиво протянул Егор. — Нет. Увольте. В это не верю. Это просто бред какой-то…

— Кто знает, Егор, за какие ролики заехали шарики у этого молодца, вполне серьезно покачал головой Кошарский. — Не думаю, что дело тут в обиде Вербина. Просто эта сладкая парочка — Вербин и Марьян — устраняют конкурентов еще на подходе.

— Ох, нет… — прошептал Егор. Он терял терпение. — Да откуда вы все это взяли?

Теперь уже Кошарский точно надоел ему под завязку. Однако нелюбезный тон Егора не отбил у Кошарского охоту откровенничать. Наоборот, голос председателя стал доверительным и проникновенным:

— Вы, Егор, наверное, много раз слышали о том, что я считаюсь в своем просвещенном кругу шарлатаном-администратором, этаким полезным формалистом. Я даже в меру необходим коллегам, коль скоро никто не желает ссориться с властью, а ладить с ней умеют не все… Не буду защищать свою прежнюю профессиональную нишу и свое в ней место. Да, я откровенно работал на публику, но делал это от души. И не вам копаться в моем прошлом… А моя должность в Гильдии дала мне широчайшие возможности для наблюдения и анализа… Хоть диссертации пиши… Я давно и серьезно интересуюсь паранормальными явлениями, и не только гипнотическими эффектами элементарной психотерапии, но и смежными сферами бесконечного лабиринта реально доступных чудес. Я познакомился с множеством забавных и страшных личностей, которые заявляют о причастности к сверхъестественному… Я привык разделять тех, с кем мне приходится иметь дело каждый день, на три основные категории…

Егору надоело слушать свихнувшегося дядюшку, и он, со вздохом положив ногу на ногу, сцепил руки на колене и уставился на носок своего ботинка.

— Первая и самая большая категория — хладнокровные мошенники. Это, как правило, профессиональные пылесосы, навострившиеся играть на самых больных струнах обывателя и максимально легально отсасывать деньги у падкого на чудеса населения… — Кошарский двусмысленно улыбнулся и скромно пожал плечами. — Бурная деятельность этих пылесосов необходима не только им самим, но и мне, поскольку все мы люди, и все хотим пожить недурственно. Если я вдруг начну строить из себя праведника и изгоню из Гильдии шарлатанов, мне нечего будет положить на хлеб…

— Ой ли? — усмехнулся Егор.

— Ну знаете, молодой человек, возможно, у нас с вами разные понятия о том, как выглядит бутерброд… — пожал плечами Кошарский. — Если сей гастрономический символ благосостояния вас не убеждает, могу добавить, что я хотел бы иметь достаточно средств, чтобы ублажить свою. Не хочется, чтобы она сбежала к менее принципиальному и более толковому дельцу…

— Ладно, вы меня убежили: мошенники — существа полезные.

— Так перейдем ко второй категории, — согласился Кошарский. — Это душевнобольные люди, искренне заблуждающиеся на свой счет. Зачастую они настолько естественны в своих заблуждениях, что их вера захватывает и тех, кто пытается искать у них помощи, и получив, дополнительную опору, люди и вправду чувствуют некое положительное постороннее вмешательство в свое тело, душу, судьбу… Конечно, чаще всего деятельность таких кудесников это просто бесполезное и бесплодное шаманство. Однако, если их строго и целенаправленно вести, они служат колоритной рекламой, да и вреда не приносят…

— Ну, знаете, это тоже чистой воды мошенничество… — пожал плечами Егор.