Похоже, та татуировка, что на заду, должна была стимулировать зверюг. Ну, понимаете, да? Приложи горящий уголь к филейной части — и так рванёшь, что страуса обгонишь. А та, что на голове, видно, давала возможность как-то управлять этим взрывом энтузиазма. Чтобы бежали куда надо, то есть к финишу. Или, наоборот, сделали мешающему сопернику «коробочку» из двух мамонтов, в то время как третий уходит в отрыв. Кстати, мы так и не поняли, почему из шести мамонтов заклеймили только половину. Единственное разумное предположение — что такими громадинами трудно управлять. А половины достаточно, чтобы решить исход забега. Если б Исингдир оказался на меченом мамонте, тот бы встал, лёг или вообще помчался в противоположную сторону. А если на немеченом — так троих подконтрольных наверняка хватило бы, чтобы ему помешать. Ему, кстати, достался нормальный.
В общем, как я уже сказал, за лигу до финиша проклятье сработало. Да только не так, как задумано. Началось с рёва… а потом мамонты рванули вперёд, совершенно не разбирая дороги.
Первый протаранил городской частокол и с разгону влетел на крышу ближайшего дома. Та провалилась. Народ орёт, разбегается, падает, мамонты трубят… Тот, который рухнул вниз, сбросил седока и пошёл крушить всё вокруг… Остальные промчались через ворота — а дорога к площади делает крутой поворот, на котором собралась толпа зрителей… И вот вижу я, что поворачивать разъярённые зверюги и не собираются, и сейчас начнётся давка и бойня — деваться людям некуда, и увернуться никакой возможности. Ну, я щит поставил быстро, как сумел… — Шон посмотрел на меня, — и в этот момент ты меня по амулету и позвала. Сама понимаешь, говорить я не мог. А как взбесившиеся мамонты с разбегу в щит въехали — тут и вовсе не до чего стало. Люди всё же шарахнулись, кого-то повалили, кого-то затоптали… но если б прорвались мамонты — жертв были бы сотни.
Пока эти бешеные рыли землю и бодали мой щит, отставший Исингдир спокойно повернул к площади и дотопал до финиша. Хоть что-то хорошо вышло…
Шон вздохнул:
— Уф, секунду, переведу дух, расскажу, что было дальше.
Отхлебнул тайры. Мы с Аскани продолжали таращиться на пустую сейчас стену, пытаясь осмыслить рассказанное и показанное.
Шон поставил чашку и продолжил:
— Того мамонта, который проломил крышу, пришлось забить — бедняга пропорол себе столбом брюхо. Двух других кое-как спутали верёвками и повалили на землю. Исингдир победил… Вот только на этом дело не кончилось.
Есть закон, по которому вмешательство в ход состязаний, всё равно кого, всё равно с какими целями, является преступлением, поскольку мешает богам явить свою волю. А как психованные махины налетели на мой щит — видели все. И скрыть, что без постороннего вмешательства тут не обошлось, не выходило никак. Верховный конунг, не будь дураком, против законов, воли шамана и народа идти не собирался. Встал и громким голосом потребовал, чтобы имперский маг, вмешавшийся в ход событий, явил себя. Потому что такое святотатство прощено быть не может! А коли не явит, так он, Ульхдаттвар Могучерукий, клянётся, что его шаманы и его воины достанут нарушившего закон хоть на дне моря, хоть на краю земли…
Ну, народ ревёт, ногами топает — вождя поддерживает.
И понятно — закон есть закон, по-другому нельзя.
Вот и вышло — либо мне нужно явиться с повинной, либо начнутся трения на границах — а только их нам сейчас и не хватало. И вообще, мы ж привалили незваными и невидимыми на чужой праздник — и тут уж неважно, по какой причине. Ну, я внешность чуть подправил — стал белобрысым, и себя явил. И обратился к вождю, мол, так и так, маг я молодой, сорока ещё нет, прослышал о великом состязании доблестных воинов во славу могучих вождей — и прибыл посмотреть. А как увидел, что мамонты взбесились и могут народ затоптать, не удержался, встрял. Прошу не судить строго…
На что мне ответили, что так и быть, меня прощают. Поэтому закапывать в песок по шею на берегу перед приливом, чтобы я утоп и меня сожрали крабы, не станут. И «кровавого орла» мне делать тоже не будут… — Шон взглянул на меня и осёкся. Потом продолжил легкомысленным тоном: — В общем, никаких особенных ужасов. Просто бросят в змеиную яму, где я и посижу до следующего утра. Если выживу, значит, боги меня тоже простили. Яма, мол, у них всесезонная, с подогревом, поскольку и зимой бывает для неверных жён нужна. Согласен ли я на такое наказание? Ну, ясно, вопрос был риторическим, так что я кивнул и потопал в дом с ихней ямой…
Дом как дом, не очень большой, внутри пусто. Только в земляном полу не дыра, а целый провал в земле локтей шесть-семь в диаметре и глубиной локтей десять. А на дне — змеюк несчитано. Туда меня, раскачавши за ноги за руки, и бросили. Спасибо, связывать не стали, змей оказалось мне по пояс. Кстати, я там поймал полосатую лалибарри — настоящая редкость! А так в основном чёрные гадюки да тривиальные щитомордники…
Так, значит, сижу я в яме. И вдруг вспомнил, что ты звала. Окликнул, и слышу, что вы в Ларране с Арисием во что-то влипли. С этими змеями и не сообразил, что ты имела в виду не город, а реку. Зову Тиану. Тому пришлось вниз слететь, потому что открывать портал далеко от себя очень неудобно, вот я и решил сотворить его прямо в яме, у себя над головой. А дальше… — Шон мотнул вихрастой головой и захохотал: — В общем, суть в том, что обычно мембрана портала перепад давления держит. То есть, если я открою отсюда телепорт в космос, весь воздух в вакуум не усвистит. Но когда через мембрану проходит материальное тело, на короткий момент возникает дырка, которая, как любая дырка, удержать ничего не может. А вода настолько плотнее воздуха, что сама воспринимается как материальный объект, выходит, пока через дыру течёт жидкость, та не закрывается.
Итак, представьте — шагнул Тиану в портал, и вдруг сверху на меня как ливанёт ледяная вода! Настоящий водопад! Яму в момент затопило, мы вместе со змеями поплыли, зрители с воплями наутёк… поток воды и змей из ямы выплеснулся, покрутился водоворотом в доме и хлынул на улицу. Народ на дома и стены лезет, гады тоже пытаются выбраться на сушу… Мужики матерятся, бабы визжат, собаки воют, гадюк по улицам несёт… Думаю, такого бардака Арнегастхольм ещё не видел!
Меня выловили, приволокли к Ульхдаттвару. Тот спрашивает, что за хрень? А я сказать ничего не могу — до самого ещё не дошло, что стряслось. Ну, тот подумал, подумал, посмотрел на меня, как-то понял, что я не вру, — и захохотал. А тут вода закончила прибывать — видно, портал схлопнулся. Их же нужно поддерживать, у моих обычное время стабильности без подпитки всего десять минут.
В общем, Могучерукий счёл происшествие забавным. Меня пригласили на пир по случаю победы в играх во славу богов, а когда я всё же собрался оттуда слинять, заявили, что зовут в гости на Праздник Летнего Солнца в конце июня. И, раз такое дело, — хотят, чтобы я передал приглашение новым правителям сопредельного края, то есть вам. А если не приеду — сочтут кровной обидой. Со всеми вытекающими…
Вот, думаю, вытекающих нам не надо, а познакомиться с соседом — неплохая идея.
Договорив, Шон потянулся к тазу — и расстроенно заморгал, глядя на пустую посудину с горой обглоданных костей.
Вздохнул:
— Вот знал я, что на троих этого не хватит…
Я виновато икнула.
Потом Шон захотел узнать от нас самих — считав воспоминания — что произошло в Ларране? Посмотрел, почесал ухо и сообщил, что мы всё верно сообразили. И добавил, что как раз в эти дни, когда празднуют День всех святых и великомучеников, в столице каждый год собираются видные деятели Храма — главы приходов больших городов, настоятели крупных монастырей. Те двое, кого мы прозвали верзилой и толстяком, как раз из этой компании. И успели обратить в слуг Хашурга примерно треть высокого собрания. Началось всё, кстати, с нашего знакомого — Ансония тер Фаринхолда, который и привёз с севера эту заразу. Воистину, боги отвернулись от бывшего настоятеля.
