Наташа подошла к ней и решительно спросила:

— Скажите, у вас не появлялся лохматый брюнет в полосатом костюме с кривым носом, подбитым глазом и густыми бровями?

Объяснение было хуже некуда, но женщина ее поняла. Она собралась было ответить, но всплеснула руками, ткнула за Наташину спину и крикнула:

— Вот он!

Наташа обернулась и ахнула. Вчерашний незнакомец выходил прямо из камина, раздвигая языки пламени. Он стряхнул с плеч пепел, потопал ногами — с ботинок осыпалась сажа — и заорал так, что в ушах зазвенело:

— Кого я вижу!

Выяснилось, что кричит он Наташе. Не успела она прийти в себя, как он уже прижимал ее к груди. Как ни сильны были объятия, Наташа изловчилась и пнула его ногой, что, впрочем, привело его в бурный восторг.

— Не ошибался! Не ошибался! Выпивку всем! — обратился он к барменше. — За мой счет!

— У тебя уже семьдесят лет нет счета, — буркнула хозяйка.

— Не мелочись, — укорил ее гость. — По делу? — спросил он у Наташи. — А! — Он взмахнул рукой. — И так знаю, что по делу. Пошли.

Они устроились за столом, скрытым от любопытных резной деревянной ширмой. Хозяйка поднесла ему что-то пахнущее тухлыми яйцами, Наташе — красную водичку, и незнакомец заговорил:

— Я тебе скажу без обиняков… — Он глотнул жижу, сморщился и охнул: — Какая гадость! Так вот, — спохватился он, — ты нам подходишь.

Наташа не стала спрашивать: «Кому нам?» Ей не нравилось, когда люди говорят так, словно нарочно хотят, чтобы их все время переспрашивали. Как будто повышают свою значимость. Она просто кивнула — слушаю, мол.

— Ты ведь не знаешь, кто я? Ладно, ладно… — Он заметил, что Наташа злится на бессмысленные вопросы. — Я старший над всей нечистью. — Он обвел подвал рукой. — Вилария я, князь бесов… — Он уставился на Наташу, словно ждал аплодисментов.

— Как-как? — переспросила та. — Вилария? Какое-то женское имя.

— Женское? — надулся князь. — Я Велиар! Я тьма. Я разрушение. Я самый страшный искуситель за всю историю сотворения мира! Сам Иисус вызывал меня на совет! Впрочем, — он сник, — это было давно. Сейчас я обычный чиновник. Мы, Ангелы Смерти, крючкотворы и бюрократы! — с досадой воскликнул он. — Даже Азазель и тот мечтает снюхаться с какой-нибудь ведьмочкой, переехать в огромный мрачный дом, нанять прислугу — самоубийцу поприличнее — и выращивать на заднем дворе кактусы… — Вилария вздохнул.

— Почему самоубийцу? — удивилась Наташа.

— Нелегальные эмигранты, — Вилария пожал плечами, — дешевая рабочая сила. В общем, так… — Он посерьезнел. Даже костюм, казалось, разгладился, а лохмы примялись. — Предлагаю тебе должность демона-искусителя.

— Какого искусителя? — недоверчиво уточнила Наташа.

— Демона, — ответил Вилария. — Искусителя. Или демоницы-искусительницы. Как тебе удобнее.

— Зачем? — опешила Наташа.

— Затем, — Вилария начал раздражаться, — что наши ряды мельчают. Бесы работают по шаблону. А шаблоны устарели. Ну чем, скажи мне, можно прельстить современного человека? Я не говорю о том, что не продается в магазинах. А ты девушка молодая, энергичная. С завидным успехом влилась в жизнь современного города…

Наташа поежилась.

— Ну ладно… — произнесла она после короткого раздумья. — Допустим, я соглашаюсь. И что, я буду отправлять людей на адовы муки?

Вилария поморщился:

— Во-первых, они могут и не поддаться. Твое дело предложить, а не довести за ручку до греха. Во-вторых, они могут исправиться, а в-третьих, все решается не сразу. Ты же слышала о Чистилище?

— О каком таком чистилище? — приняла глупый вид Наташа.

— Пойми ты, — убеждал ее Вилария, — и Добро, и Зло созданы для равновесия, а не ради противостояния. Ну… были конфликтные ситуации, некоторое обострение… Но это все временные трудности. Мы все под Богом. И миссии твоей мы не будем мешать, — продолжил он.

Наташа задумалась. Наконец спросила о том, что интересовало ее с первого же дня на Земле.

— А, например, катастрофы, взрывы и… все такое — это что, тоже промысел Божий? — произнесла она одними губами.

— Нет в мире совершенства! — Вилария развел руками. — Это и есть главный прикол… Предупреждаю сразу — работа неблагодарная. Если слишком много искушенных — значит, мы хитрим. Мало — упрекают в халтуре. Единственное, что утешает, — ангелам-хранителям еще хуже. Совратить куда проще, чем уберечь.

— Я… — замялась Наташа.

— Ты не поняла, — закончил Вилария. — Роза! Еще! — крикнул он так, что за баром разбился ряд стаканов. Он щелкнул — стеклянные брызги взметнулись и превратились обратно в бокалы. — Ты не понимаешь, как ты вдруг станешь демоном. Тебя наделят полномочиями АД Ч5. Пятый уровень. Распоряжаться судьбами не сможешь. Так, по мелочи, всякие фокусы — для впечатления страждущих.

— А как? — заинтересовалась Наташа. — Как смогу… ну, творить?

— Узнаешь как, — усмехнулся князь. — К такого рода информации у тебя пока еще нет доступа. Ты исполнитель. Даже еще и не исполнитель пока.

— И что, — улыбнулась она своим мыслям, — я, вот прямо-таки я стану демон… ицей?

— А что тебя удивляет? — Он откинулся на стуле. — И апостолы были людьми. И пророки. Вот, — Вилария вынул из кармана крошечный граненый флакон, — выпьешь. Действует пару недель.

— А что это?

— Это — твое «как», — снисходительно улыбнулся он.

Они поднялись, прошли мимо бара, взобрались по лестнице. Дверь открылась сама, но вглубь не проник свежий вечерний воздух — казалось, это на улицу повеяло серой и гарью.

— До встречи, — уверенно попрощался Вилария, а дверь словно подтолкнула Наташу в спину.

Выйдя из арки, она поклялась себе бросить флакон под первую же машину, но тут же его выпила.

28 апреля, 18.31

Маша тяжело поднималась по лестнице. Весь день она бродила по городу. Устала как черт, да еще соседские дети пытались запихнуть в лифт два грязных велосипеда — пришлось пешком тащиться на пятый этаж.

С утра Маша записала на автоответчик, что на ближайшую неделю от всех предложений по работе отказывается, просит не беспокоить, а те, у кого есть свободная квартира, пусть оставляют сообщение. Потеплее оделась и гуляла, ходила по магазинам, пила кофе в прозрачном, как аквариум, кафе, просила молодых людей оставить ее в покое и подписала два автографа. Вернулась замерзшая, уставшая и сонная. К ее удивлению, на пороге, прямо на коврике спал человек. На бомжа не походил… Не совсем походил. Кожаная куртка хоть и была засаленная, но модная и дорогая. Новые джинсы. Но пахло от него жутко — одеколоном и перегаром.

— Эй, — позвала Маша, — вы к кому?

— У-уу… мы-ыы… а-аа… х-ррр… — выразился спящий.

— Что за безобразие! — возмутилась Маша. — Немедленно вставайте, а то я милицию вызову! — И она достала мобильный телефон.

— Кака милица? — встрепенулся странный гость.

Но едва она убрала телефон в сумку, тут же рухнул обратно на коврик.

Маша обозлилась.

— Вставай сейчас же с моего порога! — крикнула она и ударила его сумкой.

Человек открыл глаза, протер их внешней стороной ладони — самой чистой частью руки, сел, икнул и нагло заявил:

— Ну чё ты встала, как новогодняя елка?! Давай дверь отпирай! Маш, ты чего, не в себе? — Он недоверчиво уставился на нее. — Это же я!

Маша совершенно не узнавала молодого человека. Что-то в нем о чем-то напоминало, но… Отчего-то она впустила его в квартиру. Приготовила кофе. Неизвестный прекрасно знал, где чья комната и что где лежит. Он по-свойски отправился в душ, распевал там песни, время от времени кричал: «Мама, уй, как холодно!» — и гремел склянками. Вышел минут через двадцать — свежий, бритый, ароматный — и развалился на диване. Маша поставила перед ним кофе, села напротив и стала ждать объяснений.

— Пока я не забыл, — спохватился тип. — Наркотики — вред! У меня предчувствие, что они тебя погубят. Не употре… бля… й… фу, какое нехорошее слово… их больше никогда. Поклянись!