Девушки некоторое время молчали, а потом Маша, обращаясь к Наташе, не очень уверенно сказала:

— По-моему, до меня все-таки дошло, что он имеет в виду. Нас хотят наградить за то, что мы, как оказалось, не полные дуры.

— Вроде того. — Метатрон наклонил голову. — Итак, требуйте все, что угодно. Хоть Первые небеса.

Маша с Наташей алчно переглянулись.

— Хотим на Землю! — выпалила Наташа.

— И снова стать ведьмами, — добавила Маша.

— И чтоб к нам никто не лез, — уточнила Наташа.

— И чтобы мы были красивыми.

Метатрон расхохотался:

— Вы же сами были против старых методов! А стать ведьмами — это что, прогресс?

— Мы всего лишь две старые кочерыжки, которые хотят прожить оставшуюся тысячу лет в свое удовольствие, — с ложным смирением призналась Наташа.

— Но почему на Землю? — поморщился Метатрон. — Это же сущий Ад.

— Хотим в Ад, — твердо сказали подруги и взялись за руки.

—  Яже тебе говорил, что они попросят именно это. — Иисус развел руками. — Кстати, насколько я понимаю, вам совсем неинтересно, с кем в результате сейчас… кхм… ваш подопечный.

— Ах! Ох! Черт! Твою мать! — всполошились девушки и бросились к телескопу.

Игорь стоял в дверном проеме и крепко прижимал к себе Настю.

— Может, я сентиментальный козел, но я понял, что не могу расстаться с тобой ни на минуту, — говорил он, уткнувшись щекой в ее волосы. — Правда-правда. И я очень-очень хотел сказать, что люблю тебя.

— Это все как-то странно, но я тоже… — Настя просунула руки ему под локти и обняла.

— Тогда предлагаю немедленно начинать жить вместе. — Игорь поцеловал ее в макушку. — Ты сейчас соберешь вещи или потом?

— Сейчас, — ответила Настя, а ее рука соскользнула ему на ягодицу. — Только, чур, будем жить в квартире у Наташи.

— Не выражайтесь! — шипел на них Метатрон. — Не забывайте, где находитесь!

— Да иди ты! — отмахнулась Маша. — Ты посмотри! — Она пихнула Наташу под ребро. — Значит, мы зря старались?

— Конечно, нет, — ответил Иисус. — Благодаря вам он понял, что такое любовь. Вы позаботились о нем.

— А все эти Яны, Ани…

— Он должен был встретить их в течение жизни, чтобы чувство любви и потребность в ней не затухали, — пояснил он. — А ваш Игорь все это профукал, сбившись с пути. Вы, разумеется, обрушились на него слишком резво, но это имело свое значение. Запомните, ничто не проходит бесследно.

Возникла неловкая пауза, которую никто не знал, как прервать.

— Пора прощаться. — Метатрон поднялся с дивана.

— Спасибо, — коротко сказала Маша.

— Спасибо, — повторила Наташа.

— Идите с Бо… — Иисус хихикнул. — Со мной.

Уже на пороге Наташа обернулась.

— Можно последний вопрос? — спросила она.

Он кивнул.

— А новый Мессия все-таки будет?

— Обещаю, когда это случится, вы узнаете первыми…

— А можно я тоже задам последний вопрос? — вмешалась Маша.

Иисус усмехнулся и кивнул, разрешая.

— Как вас зовут дома? — Маша покраснела. — Ну, уменьшительно-ласкательно?

Он посмотрел на Метатрона, на Машу, на Наташу, опять на Метатрона и вдруг оглушительно расхохотался.

— Вы не поверите… — Он держался за живот. — Оладушек!

Тут Метатрон в ярости потянул их за руки, вытолкал на улицу и потащил вниз, к реке.

— Вы совершенно распустились! — негодовал он.

Внизу их ждал катер, быстро примчавший троицу в Чистилище. Они прошли тем же путем, что и первый раз, а в комнате отправки Метатрон неожиданно растрогался, прижал их к себе и признался:

— Несмотря на то что вы редкостные идиотки, я вами горжусь!

— Ну-ну! — Наташа похлопала его по плечу. — Я понимаю, ты рад, что мы сваливаем, но не теряй голову.

— Наталья Кострова, готовьтесь к отправке, — раздался строгий женский голос.

— Ну, пока! — Наташа чмокнула Метатрона в щеку. — До встречи, — подмигнула она Маше и смело распахнула черную дверь. — Встретимся в Аду, ха-ха!

Снежным декабрьским вечером две женщины, укутанные в дорогие шубы — одна в черную вязаную норку, другая в обыкновенную, коричневую, — шли по шумной даже сейчас, без четверти двенадцать, Сретенке. Они шли медленно, удивляясь снегу, морозу — настоящему Сочельнику, праздничному и таинственному.

Одна из них была блондинкой с тонким, аристократичным лицом и такими длинными ресницами, что на них намело сугробы. Вторая, кудрявая шатенка, походила то ли на еврейку, то ли на грузинку. Нос с легкой горбинкой, чувственные губы и большие карие глаза.

— Наташа, ты давно видела Игоря? — спросила блондинка.

— Да нет, Маш, не особенно, — ответила вторая.

— Заглянем?

— Я не против.

Они достали небольшие зеркала в красивых серебряных оправах, посмотрелись в них.

В своей замечательной квартире на Сухаревской площади Игорь проверил больную гриппом Настю — не проснулась ли?.. Подоткнул ей плед и тихо вышел из комнаты. Он зажег свет в гостиной, поставил на столик стакан с молоком и посмотрел на два портрета в серебряных рамах. Одна из женщин, изображенных на портретах, неожиданно подмигнула.

А вторая, заметив, что молодой человек отшатнулся в испуге, приложила палец к губам и улыбнулась.

Через минуту подруги вошли в Сретенский монастырь, накинули платки от «Гермес» и, перекрестившись, зашли в церковь. Не обращая внимания на молящихся, протиснулись к иконе, изображающей молодого мужчину с вьющимися русыми волосами, грустным лицом и огромными голубыми глазами.

— Не особенно он здесь похож на себя, — сказала Наташа.

— Ш-ш-ш… — Маша взяла ее за руку и обратилась к иконе: — С днем рождения… — Она хихикнула, вспомнив что-то. — Оладушек…