— Будь осторожней.

Наташа согласно кивнула и поплелась домой.

В двери она нашла записку: «Я соскучился. Без тебя плохо. Давай встретимся? Игорь», — и все трудности вдруг стали прозрачными, почти незаметными.

15 мая, 03.15

Маша сидела, уставившись стеклянными глазами на кастрюлю с зельем. Оно должно было прокипеть последний раз — тогда его можно будет снять, накрыть крышкой и спрягать в чулан. Маша из последних сил радовалась, что она сняла именно эту, трехкомнатную, квартиру — несмотря на то что три комнаты ей не особенно нужны. Игорь переезжать к ней не собирается — пока! — но зато здесь есть чулан, самый настоящий, глухой, пыльный и темный. То, что надо. Подождав, пока зелье побулькает ровно двадцать секунд, Маша прочитала наговор, накрыла варево и спрятала его рядом со шваброй. Не умываясь и в чем была, она грохнулась на кровать, закрыла глаза, а через секунду уже мечтала о том, как начнет новый день, который еще на двадцать четыре часа приблизит ее к тому, что Игорь будет ее и только ее.

15 мая, 14.00

Рекламу прокладок «Fresh» снимали на Валдае. Выехали в шесть утра, к десяти были на месте. Место Маше понравилось. Сосны, ели, длинное, как река, озеро. Вода непривычно пахла чистотой. Новый деревянный причал, песчаное дно, а пляжа нет — деревья растут по кромке озера, а вдоль берега валяются коряги и сгнившие ветви. Сказка.

Наташа, разглядывая сказку, тоже улыбалась — она точно знала, что вода ледяная, что с первого дубля ничего не получится и что, кроме гонорара, Лужина заработает грипп (лучше ангину).

Съемки длились до пяти вечера. У Маши два раза случалась истерика. Она выла и рыдала в гостиничном номере, куда ее водили гримироваться и пить чай. Ныряние в холодную воду, замечания Наташи: «Когда прыгаешь в воду, у тебя грудь развевается как государственный флаг! Неужели никто не догадался взять купальник „wonderbra“?»

Маша поклялась отомстить, придумала как и успокоилась.

Когда упаковали оборудование, когда все помылись, привели себя в порядок и поняли, что нагуляли дикий аппетит, Наташа предложила зайти в ресторан — подкрепиться и согреться.

Перед ужином все дружно выпили по пятьдесят коньячку. Остальным он лишь приятно обжег желудок, расшевелил кровь, а Наташа с ужасом поняла, что пьяна в лоскуты. Она старалась держаться прямо, собирала в кучу разбегающиеся глаза, но ничего не помогало — она не могла попасть ложкой с жирной ухой в рот. То есть могла, но не с первого раза. Маша злорадно ухмылялась, а потом и вовсе рассмеялась, услышав замечание режиссера:

— Ну, Наташа, тебя и развезло! Тебя покормить или сама справишься?

Наташа, боровшаяся с печенкой, которая никак не желала резаться — то и дело выскальзывала из-под ножа, угрожая выпрыгнуть с тарелки, — отложила приборы (на вилке остался клочок мяса) и возмутилась:

— Я не блин ваще… Чё все вы… Смотри!

Она ткнула пальцем в парочку за соседним столом. Мужчина и женщина невинно поглощали ужин. Он — котлеты с жареной картошкой, она — вареную цветную капусту.

Мужчине было лет сорок. Он был упитанный, с румяным добродушным лицом и насмешливыми глазами. Женщина была его ровесницей, но изо всех сил делала вид, что ей не больше тридцати. Даже самый невнимательный человек без труда определил бы по выражению ее лица, что она вздорная, капризная стерва, смысл жизни для которой — диеты, массаж и передача «Принцип домино».

— Вот у него! — Наташа выскочила из-за стола. Она указала на мужа. — На нее, — она ткнула в жену, — на нее не стоит, ха-ха-ха!

Все в ресторане сразу же замолчали и уставились на скандалистку. Молодая девушка, сидевшая у окна, хихикнула. Наташа повернулась к ней:

— Смешно, да? — Пошатываясь, она приблизилась к девице. — Но самое смешное в том, что по ночам он, — она махнула в сторону мужа, того, у кого не стоит, — шастает к тебе в номер. Это просто комедия! — Наташа обратилась к публике: — Привезти на отдых и жену, и любовницу. Водевиль! — выкрикнула Наташа, споткнулась и упала.

Оператор с режиссером бросились ее поднимать, а Наташа еще и громогласно сопротивлялась, обзывая всех предателями и уверяя, что Маша дает всем подряд. Команда поспешила убраться из ресторана. Они быстро расплатились — просто кинули деньги на стол, собрали свои и Наташины вещи и поспешили на улицу. Во дворе несчастный режиссер и измученный оператор волокли Наташу к коттеджу. Она же упиралась, брыкалась и кусалась — у оператора на руке красовался багровый след от зубов, а у режиссера ныла нога — Наташа изловчилась и врезала ему каблуком по колену.

— Давайте ее окунем, — предложила Маша.

— Куда? — удивилась девушка-гример.

— В озеро, — ответила Маша. — Пусть протрезвеет. Я тебе как специалист говорю: водичка — самое то.

В это время Наташа затянула:

— Настали дни веселые-е-е…

И полезла к искусанному оператору целоваться.

— Н-да… — поморщилась гримерша. — Давайте кунать.

Кое-как дотащив Наташу до берега, они размахнулись и бросили ее в воду. Та захлебнулась, затрепыхалась, но через секунду всплыла, отфыркиваясь, встала на ноги и принялась так честить всех своих подчиненных, что сомнений ни у кого не оставалась — она протрезвела.

Маша на всякий случай бросила в кусты пустую ампулу.

Она одна знала, кто незаметно, протянув руку к тарелке с хлебом, выплеснул Наташе в рюмку замечательное средство, от которого человек пьянеет с первой рюмки. И очень не хотела, чтобы хоть кто-нибудь догадался или заподозрил ее в сопричастности к Наташиному буйству.

Но как она ни старалась, у Наташи сомнений не было — ей просто некого было больше подозревать.

15 мая, 18.20

Домой Маша ввалилась злая, голодная, уставшая… Только залезла в душ, услышала телефон, но подходить не стала. Понадеялась, что не забыла включить автоответчик. Когда Маша наконец вышла из ванной и нажала кнопку «Сообщения», то в первый момент даже вздрогнула от удивления.

— Привет, это Марат, — услышала она знакомый насмешливый голос.

Почему-то Маша не ожидала, что Марат будет звонить по телефону, да еще и оставлять сообщения. Ей казалось, что на стене появится рука и кровью напишет послание либо разразится гроза и молнии сложатся в затейливую надпись… Что-то в этом роде… Обозвав себя фантазеркой, Маша еще раз прокрутила запись.

— Привет, это Марат, — повторил голос. — Мне нужно с тобой поговорить. Есть дело. Суши голову и быстро ко мне.

Маша беспокойно вытерлась, оделась и с влажной головой выбежала из дома.

Марат ждал ее в гостиной. Он был одет на выход — строго, красиво и дорого. Коричневый костюм, синяя с белым кенгурушка (на днях Маша видела эту самую рубашку в «Ле Форме» — она была от Москино и стоила неприлично много) и неприхотливые ботинки — только владельцы таких ботинок знают, что пара стоит не меньше двух тысяч долларов.

— Ну что? — с неприятной ухмылкой поинтересовался Марат. — Пакостим по мелочи?

Маша досадливо отвернулась и промолчала.

— Значит, так! — Взгляд у Марата был тяжелый. — Живет на свете, а точнее, в городе Москве, на Патриарших прудах, некий Дмитрий Полонский, деловой человек. Пятьдесят восемь лет. Женат, имеет сына и дочь. Три года болел раком печени, но заботливые родственники положили все силы на то, чтобы вылечить его, и — о чудо! — с издевкой воскликнул Марат. — Вылечили! Уважаемый Дмитрий здоров, хоть и слаб.

Он помолчал некоторое время, а Маша нарочно не задавала вопросов, чтобы не идти у Марата на поводу. Наконец он наклонился к ней и, глядя прямо в глаза, вкрадчиво произнес:

— Ты сегодня ночью, ровно в два часа, проникнешь к нему в спальню, добавишь в стакан воды вот это… — Он протянул Маше коробочку, открыл ее и показал темно-вишневый кристаллик. — Через пять минут он проснется, выпьет воду, а через минуту умрет. Ты проверишь пульс, убедишься в его смерти и тихо удалишься.