— Девчат, а вашей маме зять не нужен, гы-гы? — оскалился он и сверкнул золотой фиксой.

Больше всего Машу взбесило, что Настя проболтала с ним минут пятнадцать.

— У него такой типаж… — оправдывалась соседка. — Ну, такой стопроцентный мачо… и я подумала…

— Меньше думай! — злобствовала Маша. — Тебе это явно во вред!

«Может, дать объявление в газету?» — горестно размышляла Маша.

Настя подошла с очередным типом — голубоглазым шатеном в джинсах и вязаной майке с коротким рукавом. Он был мил, обаятелен, остроумен, пока не зазвонил телефон, пока он не посмотрел на определитель и пока он не сказал, суетливо махая рукой:

— Тшш, девчонки! Помолчите! Мне жена звонит.

Они покорно дождались конца разговора, после чего Настя сладким-сладким голоском пропела ему на ушко:

— Мы тебе, сукин кот, не девчонки, а барышни! Это раз. А во-вторых, дуй отсюда!

Неудавшийся ловелас почегокал для фасона, пооправдывался, но, поняв, что девушки непреклонны, что-то фыркнул и ушел, тут же пристроившись к грудастой брюнетке.

Настя пожала плечами и опять куда-то смылась.

Вернулась она с импозантным мужчиной средних лет, в котором все было замечательно и привлекательно, кроме белого парчового пиджака и бархатного галстука-бабочки со стразами.

— Ну как же, разве вы не слышали? Ты моя чайная роза, дай мне напиться тобой… — напел он, отчаянно гнусавя. — Это же шлягер, а сочинил его я…

— Мне показалось, что он умный… — прошептала Настя Маше на ухо.

Маша застонала. Настя все поняла, оттащила поэта-песенника и пропала на танцполе. А Маша от тоски напилась до такого состояния, что уже минут двадцать не могла дойти до туалета. Настя запропала — ее не было минут сорок. Маша только было собралась забеспокоиться, поискать ее, а заодно и добрести до туалета, как Настя рухнула за столик, залпом допила Машин коктейль и заверещала:

— Бежим!

Она потянула Машу за собой, а та, ничего не понимая, пыталась выяснить, в чем дело. Впихнув Машу в такси, Настя узнала, куда ехать, пересказала таксисту и горячо прошептала прямо ей в ухо:

— Это был официант!

— Официант? — поморщилась Маша.

— Ну да! — Глаза у Насти блестели. — Вернее, бармен! Ему двадцать два, он сказочно хорош, у него улыбка — закачаешься, и еще у барменов есть опыт общения с женщинами!

— Откуда ты знаешь? Про женщин?..

— Из фильмов! — Настя явно торжествовала. — И я в него влюбилась! Он учится во втором меде, а по ночам работает, и еще он сам собирает компьютеры и обожает Бориса Виана.

— Ты успела все это выяснить за сорок минут?

— За полчаса, — ухмыльнулась Настя. — Знаешь, секс сближает.

— Прости, а ты это узнала до или после? — Маша сердилась, но больше на себя — за то, что втянула легкомысленную девчонку в дурацкую и непристойную историю.

— Во время, — отшутилась Настя. — На…

Маша посмотрела на то, что протягивает Настя, и зарделась. Это были кружевные трусики со следами первого Настиного любовного опыта. Спешно запихнув трофей в сумку, Маша поторопила таксиста и отключилась от Настиной болтовни, погрузилась в свои мысли.

Добравшись до места, Маша попыталась отправить Настю домой, но та уперлась и сказала, что либо уйдет вместе с трусами, либо Маша возьмет ее с собой.

22 мая, 05.55

Наташа сидела на кухне в одних трусах и обмахивалась старинным, с рисунком ручной работы веером.

— А это ничего, что он провонял пеной для ванны? — спросила она у Магды и тут же закашлялась.

От зелья оглушительно разило тухлым мясом. По рецепту его следовало варить на большом огне, а в кухне нельзя было открывать окна. Температура комнаты отчего-то должна была быть не меньше тридцати градусов. Магда растопила камин, включила все конфорки, даже горячая вода постоянно лилась из крана.

Труп пришлось полоскать — отмывать маску для лица, пену и едкий запах эфирного масла.

— А если бы до этой дурынды дошло, что у меня в ванной плавает мертвый мужик, ты представляешь, что могло случиться?! Я бы потеряла всех своих клиентов! — возмущалась она.

И вот теперь зелье, предательски отдающее лимонником и чабрецом, разносило по всей квартире жарищу и запах гниения.

— Еще чуть-чуть… — простонала Магда. — Минут пять.

Ровно в шесть Магда выключила огонь. Наташа сунула нос в кастрюлю и увидела горстку чего-то гадкого и сопливого.

— Это что, оно? — недоверчиво спросила она.

— Нет, — отрицательно покачала головой Магда.

Она достала из шкафа красную бутылку, налила чайную ложку темной, пахнувшей анисом жидкости, вылила в кастрюлю. Кучка слизи растворилась, превратившись на вид в обыкновенную воду. Ухватив чан руками, Магда, пыхтя от напряжения, перелила воду в чашку, из чашки в пузырек и отдала Наташе.

— Можешь добавлять куда угодно. Оно не имеет ни запаха, ни вкуса. Все-таки Геката — молодец, — признала она. — Хоть в средствах и неразборчива.

Неожиданно она обняла Наташу, прижала к себе и с чувством произнесла:

— Как мне все это надоело!

— Что? — Наташа попыталась взглянуть на нее, но запуталась в густых волосах Магды.

— Все вот это! — Ведьма отстранилась и плюхнулась на стул. — Надоело быть ведьмой, надоело работать с придурками, с жадинами, с развратниками и другими порочными типами. Надоело строить из себя бог знает что, фокусы показывать, чтобы поверили. Все эти тухлые зелья осточертели!

— А что ты можешь поделать? — Наташа уже хорошо знала, что где у Магды лежит, и налила подруге тайский бальзам для успокоения нервов.

— Пойду служить… — Магда отхлебнула бальзам и перссела на широкий подоконник.

— То есть? — не сразу догадалась Наташа.

— Либо в Рай, либо в Ад. — пояснила та. — В этом хоть какой-то смысл есть. Растолстею, как Роза, заведу кота, буду отмечать с коллегами — серафимами или демонами — Воскрешение Христово, произносить набившие оскомину молитвы, перетирать давно известные догмы, обсуждать рабочие проблемы и все такое.

— А в Рай тебя возьмут? — осторожно поинтересовалась Наташа.

— Меня? — Магда расхохоталась. — Да с таким опытом меня куда угодно возьмут!

22 мая, 06.30

Настю выгнать не удалось. Маша пыталась если не вытолкать настырную девчонку домой, то хоть запереть ее в комнате у девиц, но та уперлась, а колдуньи встали на ее защиту.

— Будь благодарной, — увещала Соня. — Она для тебя столько сделала! Пусть девочка посмотрит, ей же любопытно.

Настя в это время воспламенила взглядом свечи в канделябрах, а Марта одобрительно хлопала в ладоши.

— Мне все равно. — Маша поджала губы. — Делайте что хотите.

Пока Грета, Соня и Маша готовили травы, Марта расспрашивала Настю о ее первом опыте.

— А ты что, не знаешь? — удивилась поначалу Настя.

— Нет, — та побледнела от волнения, — нам нельзя. Мы жрицы. Весталки. Вечные девы.

— Ну-у… — Настя тут же почувствовала себя взрослой, умудренной дамой. — Это… — Тут она сбилась с серьезного тона. — Вообще-то я почти ничего не поняла. Помню только — у меня ноги подкашивались и коленки дрожали. Еще было ужасно горячо — но так приятно! И все тело как будто стало невесомым, и… что так быстро.

— А-а-а… — Чувствовалось, любопытства Марта не утолила.

Маша с трудом перемалывала волчий зуб. Он был большой и крепкий, а толочь его почему-то следовало деревянным молоточком. Соня в это время гонялась за длинным корнем, который, осознав, что его сейчас ошпарят кипятком, выскользнул из горшка и заметался по кухне. Соня ругалась как извозчик.

Наконец все части отвара затолкали в котел, поставили на огонь и накрыли мощной чугунной крышкой.

— Пойдемте отдыхать, — предложила Грета.

Девицы привели Машу с Настей в ту самую комнату, где Маша познакомилась с Маратом. Огромная ванна была заполнена прозрачной водой, одуряюще пахнувшей расцветающей липой. Марта разбежалась и прыгнула на воду, которая отбросила ее, как батут, расплескавшись по полу лужами.