Обитель Вратаря оказалась пуста. Ну конечно. Все, кто могли свалить из пахучей ямы, давно это сделали. Мы скинулись по пятьдесят восемь грамм (с подобными путешествиями я скоро по миру пойду) и взялись за руки. Рис крикнула.

– Тол!

Ничего не изменилось. Я даже направился к выходу, но меня схватили несколько пар рук.

– Лучше тут отсидеться.

– А что такого в этом Толе?

– Много чего, – уклончиво сказала Рис, – Атрайн вообще не самый гостеприимный мир.

– З-з-здесь будет б-б-безопас-снее, – подтвердил Лиций.

И таки пришлось сидеть. Наверное, с полчаса, пока в груди не появилось странное и приятное тепло. Я поднялся на ноги и кивнул своим. Рис облачилась в куртку, красивые сапожки сменила на угги, да и мои корл со зверолюдом стали утепляться. Ну чисто не Игроки, а покорители дальнего Севера. На всякий случай накинул плащ, хотя по вискам тек пот. Посмотрим, что у нас там.

– Тебю!

Что похолодало, понял сразу. Факелы в обители трещали, будто угрожая погаснуть. От нашего дыхания шел густой пар, а нос стал кусать мороз. Руки сами собой вытащили из инвентаря шапку и напялили на бошку. Я же не Джон Сноу какой-нибудь – бродить по холоду без головного убора. Троуг вытащил платок, обмотал им половину лица и обратился ко мне.

– Старайся глубоко не дышать. И свитер до глаз подними.

А сам подошел к двери обители, выглянул наружу и потянулся, разминая суставы.

– Эх дом, милый дом. Ну что, добро пожаловать в Ногл!

Грибоедов клятвенно заверял, что при долгом странствии возвращение домой представляется в радужном свете. А именно: «И дым Отечества нам сладок и приятен». То ли классик лукавил, то ли Ногл за столько лет перестал быть моей малой родиной, однако восторга я не испытывал. Холод, нечеловеческий, ужасный, от которого даже мысли цепенеют – это сколько угодно.

Вдобавок, нас тормознули сразу, как мы только вышли из обители. Рослый корл (будто они бывали другие), укутанный в мохнатую шубу и прижимающий к груди кожаную папку, чуть ли не бегом бросился к нам. Точно я держал в руках СНИЛС, а он был из негосударственного пенсионного фонда.

– Хайса. Карл эт ара?

– Хайса. Эр ана, – ответил Троуг.

– Ясно, откуда прибыли? Первый раз в Ногле? У кого нет визы?

– Эй, ретивый, успокойся. С Пургатора. Не первый. И визы никому не нужны. У меня грамота проводника.

– Показывай, – как-то сразу погрустнел мой земляк.

Троуг вытащил пергамент, протянул незнакомцу, тот пробежал глазами и вернул его. Открыл свою папку и достал карандаш.

– Итак, Троуг из Кералона. Напоминаю, что уйти вы должны в том же составе. Один зверолюд-кот, полукровка корл и женщина-человек. В виде исключения принимаются свидетельства о смерти путников. В противном случае, ваша грамота будет аннулирована. Кто первый раз в Ногле?

Я неуверенно поднял руку.

– Правила простые. Игрок может защищать себя только в том случае, если ему угрожает опасность. Проявишь агрессию к обывателю или Ищущему – тюрьма. С не Игроками старайтесь не разговаривать. Иначе Стяжатели обратят на вас внимание. Да и про Вэрингов не забывайте. В общем, все. Удачного дня, надеюсь, в Тебю вам понравится.

И отошел с видом, что свою миссию выполнил.

– Троуг, это что за Стяжатели?

– У обывателей есть полиция. А это ее элита. Постоянно вынюхивают, землю носом роют, ищут предателей Короны. Чуть что не так делаешь – ловят и показательно наказывают. Часто упекают в застенки.

– А Вэринги?

– Вроде Стражей. Но если в Отстойнике это Орден, то тут скорее работа. Они получают зарплату, дают императору присягу.

– Император – обыватель?

– Нет, конечно. Когда Его Величество входит в возраст взросления, его инициируют. Всегда.

– В таком случае, получается, он вроде ведет двойную игру?

– А как без этого? Скажу больше, Священный Синод отчитывается ему об успехах в искоренение скверны, куда относятся и бесноватые. Игроки то есть. А Император важно кивает головой и благодарит за службу. Но не беспокойся, если соблюдать осторожность, то с тобой ничего не случится. Тем более, Игроков здесь не так много.

– Почему?

– Перейти в Пургатор можно и через Уллум, мир зверолюдей. И многие предпочитают именно его моему холодному мрачному дому.

Я осмотрелся. Нет, выглядело все довольно серовато. Никакого буйства красок, однотипные аккуратные домишки. Кстати, насколько я мог судить, хорошо проконопаченные – здесь знали, что такое настоящие морозы. Из труб вьется дымок, пахнет свежестью и, к сожалению, немного моей новой одеждой. Да, мир не высокотехнологичный, такое позднее средневековье. Но вон там, впереди, вообще-то двух и трехэтажные бюргерские дома. Видимо, центр города. Нормальное место после Пургатора. Да, прохладно, особенно, если ты не корл. Однако есть в этом какая-то своя атмосфера. Поэтому известие, что Игроки предпочитают Ноглу Уллум стало для меня открытием. Что же там такого в этом мире зверолюдей?

– Почему?

А мои спутники меж тем не торопились отвечать. Только Рис как-то странно поглядывала то на Троуга, то на Лиция. Корл опустил голову и увлеченно рассматривал засыпанную снегом мостовую. Отвечать стал ментат.

– Уллум, по сути, резервация. Место, куда Вратари первый и последний раз за всю историю открыли проход. Зверолюдам позволили там жить. Но у нас по-прежнему нет прав, по сравнению с Игроками. Поэтому Ищущие любят посещать Уллум для всякого рода развлечений. Я называю это рабство.

– Так почему бы всем зверолюдам не восстать?

– После войны «Зверей и людей» никто старается об этом не думать. По двум десяткам миров, которые населяли различные зверолюды, пронесся геноцид, творимый Игроками. Людьми, корлами, пергами, иорольфами... Потому что мы не были похожи на остальных. Поэтому сейчас мы пытаемся лишь выжить.

– Лиций, я не знаю, что говорить в таких случаях. Но думаю, что жизнь все расставит по своим местам. И зверолюды займут место, достойное их.

– Да, я тоже в это верю. Спасибо.

– Ну все, пожевали сопли? – чересчур бодро сказал Троуг. – Теперь можно и делом заняться. Нам туда.

Улицы здесь были прямые, словно расчерченные по линейке. Не асфальтированные, конечно, но утрамбованный между камней снег компенсировал неровность дороги. Праздношатающихся прохожих не наблюдалось. Лишь сосредоточенные корлы, деловито шагающие по своим делам. В шубах, дубленках, тулупах эти здоровенные существа смотрелись впечатляюще. Я вообще впервые почувствовал себя карликом. Что и говорить, полукровка.

Один раз навстречу прошли какие-то обыватели, напоминающие гвардейцев. В длинных пальто с меховыми воротниками, золотыми пуговицами, лохматыми шапками и мечами, спрятанными в ножнах, что висели на поясном ремне. Видимо, местная полиция.

– Как же холодно, – вся съежилась Рис.

Я ее понимал. У самого уже начали щипать щеки. Пальцы одеревенели, ноги стали превращаться в ледышки. Уж не представляю, что там творилось с Рис, если обладатель корловой крови чувствовал себя, мягко говоря, некомфортно.

– Ногл очень похож на Отстойник, – стал объяснять Лиций, – хотя, больше его радиусом в 1,3 раза. Но вот местная звезда намного холоднее. Что и сказывается на самой планете.

– Чего разнылись? – буркнул Троуг. – Просто зима сейчас. Вот летом тут раздолье. Можно даже без шапок ходить. Все, пришли.

Собственно, чего-то подобного я и ожидал. Широкий большой дом, над дверью которого выцветшими буквами было что-то написано. Нет, все довольно неплохо проглядывалось, просто я не знал местный язык. Тут же, вжав голову в воротник, стоял корл-привратник, беседовавший с обывателем. Разговор происходил на повышенных тонах.

– Этот говорит, что он министерский служащий, – махнул Троуг рукой на назойливого гостя, – что ему надо согреться и выпить. А этот, – конечность переместилась на Ищущего, – отвечает, что хозяин не любит чужаков. И для здоровья самого путешественника лучше найти другое заведение.