Сходил домой и объяснил всё бабушке, сказав, что приеду поздно ночью или завтра утром. Бабушка очень удивилась, что ко мне приезжают такие люди и предложила пригласить их в дом — выпить чая и отдохнуть с дороги. Однако я отверг такое гостеприимство бабули, сказав, что времени у нас нет и что мы очень спешим. Поинтересовался нужно ли что-нибудь купить в магазине и, услышав в ответ, что всё есть, пошёл к машине решив даже не переодеваться в цивильное.

В машине уселся на заднее сидение, а рядом сел третий, неожиданно приехавший гость, по имени Марис Балодис. Поздоровались и познакомились. Чтобы узнать исполнителя поближе и понять его мысли и стремления, сразу же начал расспрашивать о его жизни: где живёт, где учился, на кого? И чего он собственно хочет достигнуть. Оказалось, что ему двадцать два года. Живёт он в пригороде Вильнюса и хочет, разумеется, быть певцом. Вполне себе симпатичный на вид товарищ, который, к моему глубокому удивлению, оказался молчуном, что удивительно для певца. Все ответы я буквально выуживал по слогам, да ещё и Юрис помогал будущей звезде отвечать. Сначала такая манера отмалчиваться мне показалась странной, но через некоторое время это стало уже раздражать. Держался певец со всеми окружающими, на мой взгляд, высокомерно, а на вопросы отвечал неохотно и односложно, будто бы делал при этом одолжение. Разумеется, это меня моментально взбесило.

"Ну ни фига себе фрукт. Общается со мной так, как будто не он мне должен, а я ему. Задаешь нормальный вопрос, а он отвечает лишь "да, нет", "не знаю". И как с таким типом работать, чтобы не прибить ненароком?" — раздумывал я, нервно стуча пальцами по подлокотнику и при этом с неприязнью осматривал потенциальный труп.

Однако бесился я недолго. Как только выехали на "рязанку", ведущий автомобиль Юрис чуть повернул голову назад и произнёс: "Саша, я тут забыл тебе кое — что сказать… Марис плохо говорит по-русски. Всё хорошо понимает, простые слова говорить может, а сложные предложения у него не выходят — плохо получаются. Поэтому он стесняется их говорить. Так что ты, если что — то не поймёшь, мне скажи, я переведу.

— Охренеть, — выдохнул я, обалдевая от того, что Юрис не додумался сообщить мне об этом пятнадцать минут назад — в самом начале поездки. Посмотрев на кивающего головой певца, спросил: — А как ты петь — то собираешься, если языка нашего толком не знаешь? Если чего я по-латышски тоже не шпрехаю.

— Я понимааю хорошоо, — с заметным акцентом произнёс он, — простоо говорюу ньэ оочень хоррошоо.

— Ну, "ок", говоришь ты не очень, а петь — то ты, мил человек, как будешь? — задал я резонный вопрос и, видя, как "певец" пожал плечами, перевёл взгляд и посмотрел на затылок водителя, предоставив отвечать ему.

— Когда поёт у него нормально получается, — пояснил Юрис останавливаясь на красный сигнал светофора. — Так, что не волнуйся. Всё будет хорошо!

— Ха, — хмыкнул я и недовольно возразил: — Как это не волнуйся? Вы просите меня отдать вам сверхпопулярную песню и хотите, чтобы я не волновался? А если он плохо её исполнит? Вы ж тем самым не только суперхит испортите, но и моё честное и благородное имя, вполне возможно, дискредитируете. У некоторых ответственных товарищей возникнут вопросы: "А может быть Васин не всегда пишет хорошие песни?" "Может быть и у него провалы бывают?" "Может быть он совсем не гений, а обычный выскочка?" — рубанул ладонью воздух. — Нет, товарищи! Так дело не пойдёт! Я не готов рисковать всем. Поэтому пока далеко не уехали нужно поставить все точки над "и". Ваше предприятие слишком опасно, — повернулся к певцу. — Хочу тебя послушать. Спой что-нибудь.

— Как спееть? — обалдел тот и глянул на водилу.

— На него не смотри. На меня смотри, — тут же скомандовал пионер. — Я говорю — ты делаешь! Ок? Кивни, если понял, — и увидев кивок. — А раз понял, то спой чего-нибудь. Мне тебя послушать надо.

— Чтоо спееть?

— Мне всё равно что… Что угодно. Есть же в твоём репертуаре хоть что-то? Вот и спой.

— Здееесь? — широко открыл глаза "певец".

— Здесь! Здесь! Чего ждать — то?! — взорвался было я, но увидев, что контрагент впадает в ступор, чуть смягчился и пояснил: — Мне нужно понять, на что ты способен и пока мы будем ехать, я у себя в голове, обдумав услышанное, подберу какой-нибудь хит под твой тембр и твою манеру исполнения. Уяснил? Ок! А теперь пой!

— Э-э, — промямлил тот, закатив к потолку глаза.

— Марис, спой что вчера репетировал, — встрял в разговор Юрис, глядя на подопечного в зеркало заднего вида.

— Хорроошооо. Секкундоочкуу, — произнёс он, сделал глубокий вдох, выдохнул и, вновь набрав в грудь воздуха, запел.

Нужно сказать, пел он не то, чтобы высококлассно, но вполне себе неплохо. Чувствовался и поставленный голос, и правильное дыхание и умение бесшумно делать вдох, работая диафрагмой. В общем было ясно, что это не самоучка, а человек работающий по школе. А, следовательно, профессиональный музыкант. Что было немаловажным. И хотя у многих профи глаза часто зашорены именно своим видением музыки и другое — новое им абсолютно безразлично, всё же с профессионалом работать куда проще, чем с любителем.

Что же касается акцента, то отчего-то, к моему глубочайшему изумлению, акцент этот, при исполнении вокальной партии, был мало заметен и не ощущался.

Через две минуты певец закончил демонстрацию, повернулся ко мне и стал молча, набычившись, смотреть на меня.

"Странные типы. И один и второй", — подумал я и произнёс: — Не плохо, — затем закрыл глаза, попытался представить свой безмятежный отдых в деревне.

Через полчаса были в одной из репетиционных комнат студии звукозаписи "Мелодия".

— С кого начнём? — спросил я потенциальных исполнителей и, не дав им ответить, тут же всё за всех решил: — Давайте с Вас, Мансур Ильхамович, — сел за стоящий в углу рояль. — Мне помнится, когда Вы были в последний раз у меня в гостях… гм… Мы там все вместе, вроде бы, придумали песню. Я Вам ноты и слова тогда, как будто бы, записал ещё. Вы её выучили? Отлично. Тогда давайте я её сыграю, а вы споёте. Готовы? Очень хорошо. Только подождите секундочку и напомните мне, пожалуйста, какая там песня была? А то я помню, что мы что — то придумали, но вот что конкретное совсем забыл.

— Песня называется "Калым", — сказал Ташкенбаев. Я её уже выучил. Более того спел и мы её даже записали. Слушать будешь? Я её сейчас принести могу. Она в другом помещении студии в сейфе лежит.

— Было бы интересно послушать, что у тебя получилось, — произнёс я, отодвинувшись от клавишных.

Мансур сходил за записью и через пять минут мы уже слушали сведённую запись песни "Калым отдам".

https://www.youtube.com/watch?v=9PE66kDMFBQ Мурат Тхагалегов — Калым

(Для тех кому интересно, данный шлягер был придуман на застолье в квартире Главного героя ("Регрессор в СССР. Момент истины. Шестая книга". Глава№ 11https://author.today/reader/106287/921167 Прим. Автора.))

Что сказать? В общем-то было сыграно и записано вполне себе не плохо, но, естественно, это было далеко от оригинала. Поэтому перемотал плёнку назад и постоянно включая, и выключая кнопку "воспроизведение" на магнитофоне, стал пошагово объяснять певцу, где, что и как нужно в запись добавить, а где, что убрать или урезать.

— В общем, если ты последуешь моим советам, то уверяю тебя песня зазвучит ещё энергичней, а, следовательно, более веселей и забористей. Записал? — спросил я, скрупулёзно записывающего все мои слова, Ташкенбаева. — Ок. Идём дальше. Что там у нас на повестке? Песня тебе? Хорошо. Какую ты хочешь? Весёлую или грустную?

— Саша, я не знаю. Однако, если поразмышлять на эту тему, то хорошие весёлые песни у меня есть. Так может быть давай тогда теперь грустную сделаем? Для контраста, — осторожно предложил он и я, приняв его аргументы, полностью с ним согласился. Подумал пару секунд и спросил: — Как тебя песня про соль и рану? — и, видя удивлённый взгляд, не дав опомниться, заиграл, а потом и запел.