Всё быстро и всё понятно — Генеральный секретарь тоже попался в лапы чудовища.

— Катастрофа, — выдохнул секретарь Политбюро и посмотрел в окно на проносящийся за окном Подмосковный лес. — Катастрофа, — повторил он, смиряясь с тем, что в данном случае всё же имеет смысл перестать переть буром, а просто капитулировать.

«Капитулировать перед… — уловив эту мысль его аж передёрнуло. — Это перед кем он — Секретарь Политбюро ЦК КПСС, Член правительства, Дважды Герой Социалистического Труда, Кавалер пяти орденов Ленина. Он, видевший и работавший со Сталиным, Хрущёвым, а теперь с Брежневым. Это перед кем ему нужно поднять белый флаг? Перед кем он собирался капитулировать? Перед зарвавшейся шпаной? Перед мерзавцем, работающим на врага?

— Да ни в жизнь!!! До последней капли крови буду стоять! — сказал он себе и тут же ощутил небывалый за последнее время энтузиазм, тёплый волной прокатившийся по всему телу. Да, каким-то мистическим способом этому Васину удалось вырваться и покорить сердца руководителей высших эшелонов власти. Но он знал, что ещё не всё потерянно и борьба может быть продолжена.

«Просто бить теперь нужно будет чуть по-другому. Оттуда, где у выскочки покровителей нет, а наоборот есть враги», — принял решение Михаил Андреевич и негромко произнёс: — Ну раз верхи не хотят помогать, попробуем зайти с низов.

4 декабря.

Москва. Кинотеатр «Октябрь».

Саша.

Открывать глаза не хотелось. Хотелось просто тихо-мирно лежать и как можно скорее, набравшись сил, прийти в себя.

Вокруг суетились люди, кто-то кричал: — Позовите врача, — кто-то: — Вызовите скорую, — а кто-то: — Включите свет! Остановите показ!

«Ёлки-палки, я что опять в обморок упал что ль? Это уже не смешно! Чуть что теряю сознание, словно не выкованный из кремния и стали великий воин, а какая-то благородная девица былых времён. Нет, конечно, я тоже молод, ведь телу, в которое я попал, из почти шестидесятилетнего возраста всего шестнадцать. Естественно, оно растёт, происходят физиологические изменения, я взрослею потихонечку, превращаясь из подростка в юношу, гм, опять… Н-да… Тем не менее, тенденция ни с того ни с сего падать в обморок не может не беспокоить. Вполне возможно, что имеет смысл попить что-нибудь успокаивающее, ведь потеря сознания происходит, вероятно, в тот момент, когда я нервничаю или чрезмерно возбуждён. Хотя… Может быть и нет. Ведь сейчас-то я почему потерял сознание? Я не нервничал, не переживал, не был на взводе или в предвкушении. Просто сидел на месте и вместе со всеми смотрел первые кадры мегашедевра, который мне удалось снять в этом времени — в 1977 году… за месяц. Да, всего через месяц с начала съёмок суперблокбастер увидел свет. Такая скорость без потери качества смогла быть достигнута путём жесточайшего контроля со стороны правоохранительных органов, увеличением зарплаты съёмочной группы и рабочим от пяти до десяти раз и в точности скопированному сценарию фильма оригинала, который я переписал с планшета, попавшего в это время вместе со мной. Кроме этого я зарисовал все положения камеры, сделав детальную раскадровку, поэтому то, что сейчас демонстрировалось на экране, было крайне приближено к аутентичной версии.

Если быть до конца откровенным перед самим собой, то я всё же испытывал небольшой мандраж, ожидая реакцию публики. И хотя я был уверен, что мой «Киборг-убийца» будет принят на ура, всё равно переживал. Вероятно, объединение этого переживания с марафоном, который я устроил на съёмках, наложили свой отпечаток и я…

«Блин! Стоп! Да там же, вроде бы, на экране показали, что режиссёр не я, а мой, якобы, учитель Давид Хачикян?! Во засада! — негодовал я, вспоминая, что один раз им уже удалось сделать такой «финт ушами» и переписать один из фильмов на себя. После этого скандал устроенный мной они замяли, предложив деньги и дачу. Я пошёл на уступки и согласился. Мы всё утрясли и теперь, что, опять? Они опять вычеркнули меня из титров и заменили на другого? На липового учителя? Они же говорили, что такое не сделают!»

Через закрытые веки ощутил, как в зале зажегся свет, а затем меня схватило сразу несколько рук и куда-то понесли.

— Куда Вы его вперёд ногами-то выносите?! А ну немедленно переверните его. Примета плохая! Нужно головой выносить. Он же жив ещё, пока, — раздавался рядом чей-то полузнакомый голос. — Вот! Вот! Пошли! Пошли! Несите его вон на тот диван! — и чуть в сторону: — Скорую вызвали? — а затем громко чуть ли не в самое ухо: — Кто-нибудь принесите воды!

— А-а-а, — простонал я, получив акустический удар и чуть не оглохнув, после чего открыл глаза.

— Он открыл глаза! Саша, ты живой?! — радостно, то ли спросил, то ли констатировал Армен, сидящий на корточках рядом со мной. — Живой?!

— Пропустите! Пропустите! — раздались крики и сквозь толпу ко мне пробилась мама, а за ней Юля и Аня. Лицо мамы было крайне встревоженным и по нему читалось, что она вот-вот заплачет. Впрочем, и лица остальных особ женского пола радостью не лучились. А были грустны и заметно напряжены.

— Мама, — сглотнул я, оттолкнув чьи-то заботливые руки, мешающие мне подняться, сел и, вздохнув, сказал: — Мамуля, не надо плакать. Всё уже нормально.

— Саша, ложись! Ложись! Что ты встал? Сейчас врачи приедут! Тебе лежать надо, — стала причитать мамуля, сразу же поддержанная голосами толпы, собравшейся вокруг.

Поднял взгляд и посмотрел на окружающих. Вокруг стояли в основном знакомые мне люди. Ребята из нашего ВИА «Импульс», товарищи из Комитета, члены комиссии и несколько человек из актёрской труппы. Было видно, что все они искренне переживают за меня. Это было, конечно, приятно, но я не стал обламывать людям вечер ухаживаниями за мной. Поэтому решил всех поблагодарить, успокоить и посоветовать пройти в зал.

— Товарищи, — потёр лицо и встал, — как видите со мной всё нормально. То нелепое падение было случайностью и связанно оно было с небольшим волнением за полученный продукт. Теперь всё прошло. Поэтому прошу Вас всех вернуться на свои места и продолжить просмотр. Всем всё ясно? — и, видя, как народ неуверенно мнётся, неожиданно для окружающих заорал: — А ну марш по рабочим местам, а то премии лишу!! — и, улыбнувшись, добавил: — Серьёзно, ребята, идите в зал и смотрите, то что у нас получилось. Я сейчас, через пару минут к вам присоединюсь. Спасибо всем за помощь!

Раз десять сказав маме, что со мной всё в порядке, попросил её и девушек идти смотреть фильм, а сам отозвал членов «тройки плюс» в сторонку, сделал рожу «кирпичом» и спросил их словами Леонида Филатова из написанного им произведения «Сказка про Федота стрельца, удалого молодца»: — Это как же Вашу мать, извиняюсь, понимать?

— Ты о чём, Саша? — действительно не понял заместитель Министра Культуры СССР — товарищ Мячиков.

— А вот так! Вы с какого перепуга меня отодвинули? Зачем Хачикяна вписали?

— Ну так он же тоже фильм помогал снимать, — ответил замминистра и посмотрел на представителя Госконцерта, который входил в комиссию, занимающуюся курированием съёмок, ища поддержки своих слов: — Товарищ Минаев, это так?

— Вы правы. Именно так оно и есть, — подтвердил тот. — Всё же было уже не раз договорено. В начале фильма в титрах показываются главные актёры и режиссёры, а в конце картины упоминаются все так или иначе принимавшие участие в создании картины. — перевёл взгляд на меня: — Что тебя не устраивает? Мы же с тобой это обсуждали и согласовывали. Ты не был против.

— А я знаю, чего он хочет, товарищи, — неожиданно влез в разговор представитель МИДа Лебедев. — Он хочет, чтобы кроме него в титрах вообще никого не было, — и, хохотнув, посмотрел на меня: — Совсем, Васин, у тебя от тщеславия крыша поехала.

— Не надо уводить разговор в другую сторону! Я чётко видел, что в титрах, под надписью: режиссёр, стояла фамилия Хачикян! Александр Хачикян!

— Гм, ты уверен?

— Конечно, уверен на все сто! Читать я Слава Богу умею.