— В общем, очень даже неплохо, — незаметно, даже для самого себя, произнёс пионер вслух. — Ну а что касается английского, то это мы ей подтянем. Можно Тейлора подключить, или кого из его знакомых, — заметил нахмурившиеся брови Кравцова, который, вероятно, прибежал на шум, и тут же поправился: — Но лучше каких-нибудь учителей из нашего МГИМО, — чмокнул губами: — Н-да, — и добавил: — Да и вообще идея хорошая. Пора бы всей нашей банде посерьёзней заняться англицким.

Ребята из ВИА, которые тоже столпились в коридоре, согласно кивнули, мол, а почему бы и нет, а Юля спросила: — Сашечка, ну так Лиля подходит?

Посмотрел на претендентку и торжественна произнёс: — Поздравляю Вас, Лилия, Вы прошли собеседование.

— Ура! Спасибо, Саша! Спасибо, ребята! Я не подведу! — радостно хлопая ресницами, залепетала она, обнимаясь с барабанщиком.

Я же продолжил: — В ближайшее время у нас, конечно, концертов не будет, но как приедем в Москву сразу же тебя запишем. Поэтому выучи небольшой текст. Сейчас я тебе его напишу, — вырвал листок из тетради, написал на нём несколько слов и, протянув его опешившей девчонке, сказал: — На. Иди учи.

На этом высочайшая аудиенция была закончена, детишки радостно убежали по своим номерам, ну а я вновь улёгся в кровать.

А минут через десять открылась дверь и в комнату вошли, что называется — люди в штатском.

— Здравствуй, Саша. Меня зовут Екшин Роман Романович, — прямо с порога произнёс статный мужчина средних лет одетый в костюм и чёрное пальто. — Это, — он кивнул в сторону ещё двух вошедших граждан, одетых также в пальто, — мои помощники.

— А у Вас что, тоже стучать не принято? — потянувшись, поинтересовался гостеприимный хозяин, с интересом разглядывая очередную троицу.

— Мы стучали. Никто не отозвался, и мы вошли.

— Ну-ну, — хмыкнул я.

— Так вот, — произнёс Екшин. Осмотрел стул, — я присяду? — сел и, повернувшись ко мне, продолжил: — Нам надо поговорить.

— Ну так выйдите и поговорите, — мгновенно стебанул я всем известной фразой из анекдота.

— Шутишь? Это хорошо, — хмыкнул тот, а потом лицо его посерьёзнело, и он произнёс: — Но нам не до шуток.

— Ну так вы и не шутите, — улыбнулся пионер в ответ и, дабы прояснить ситуацию, спросил: — А вы, граждане, вообще кто?

— Я уже сказал, — поморщился мужчина. — Это мои помощники, а я второй заместитель министра иностранных дел СССР. С сегодняшнего дня я возглавляю нашу поездку вместо неоправдавшегося доверия Лебедева.

— Просто Лебедева? Уже без слова — товарищ? — зацепился я.

— Товарищ. Пока ещё товарищ, — буркнул тот. — И так, Саша. Мы хотели бы задать тебе несколько вопросов, — и, не дав поинтересоваться нафига мне это надо, спросил: — Скажи: Кто научил тебя так вести себя на сцене?

— А что там было не так? На мой взгляд всё прошло ровно и разумеется красиво.

— На твой взгляд? А прости — ты кто? Хореограф? Кто разрешил тебе самодеятельность?

— А, прости, ты кто такой что бы я перед тобой отчитывался? Я чего в министерстве что ль твоём работаю?

— Я назначен начальником мероприятий.

— Ну опоздал ты начальник мероприятий. Мероприятия-то уже закончились, — хохотнул я, а затем посерьёзнев: — Что же касается самодеятельности, то я в отличии от группы и являюсь самодеятельностью. Так что все претензии абсолютно не принимаются.

— То есть как это? Это ты что, по-твоему, можешь значит творить что захочешь?

— Именно так! Всё что захочу! Но, — поднял палец вверх, — в рамках нашего советского законодательства. И если оно не нарушено, то не о чем и говорить.

— Умный слишком! Ишь как заговорил, — привёл, старый как мир, аргумент так называемый собеседник.

На такую глупейшую апелляцию мог быть только один ответ, и я его, естественно, дал, зевнув насколько только открывался рот.

— У Вас всё, товарищи? Я несколько устал после самодеятельности, поэтому ещё посплю, пожалуй.

— Не всё, — произнёс второй — мужчина в сером пальто, который не представился. — Что ты пел про объединение?

— Вам текст полностью привести? Или только последние строки?

— Нет. Он у нас есть. Нам интересно к чему и кого ты призывал объединить?

— Призывал? Да вы совсем что ль сбрендили? Никого я не призывал! — категорически открестился пионер.

— Но ты же пел про объединение? Что ты имел ввиду? — сквозь зубы проскрежетал тип в «сером».

— Людей. Кого же ещё? — якобы искренне удивился я. — По одному людям тяжело справится с трудностями. А вот когда объединятся, то уже тогда… Это же очевидно.

— С какими трудностями? Какие люди?

— С любыми трудностями, любые люди, — логично пояснил я и, подумав, добавил: — Ну можно сказать не просто люди, а люди доброй воли.

— А больше ты ничего не имел ввиду?

— Что, например?

— Например, гм, например, объединение какой-нибудь страны из двух в одну… — на этот раз вступил в разговор тип в светло-коричневом пальто.

— Германии? — вновь сыграл я удивление. — Гм, а почему бы, собственно, и нет, — и увидев в мгновение ока прищурившиеся и загоревшиеся азартом глаза визави, мгновенно того обломал: — Вроде бы и звучать будет неплохо — Германская Советская Социалистическая Республика. Как считаете?

Огонь в глазах моментально погас. «Светло-коричневый» переглянулся с коллегами и молча сел на свободный стул, естественно, никакого разрешения у хозяина апартаментов не спрашивая.

«Действительно — какая мелочь… Разрешения ещё какие-то спрашивать…»

— Так, с этим решили. Теперь давай о другом, — произнёс Екшин, доставая блокнот.

— Товарищи, я на допросе что ль? — решил завершить неприятную дискуссию пионер. — Если да, то давайте адвоката может хотя бы какого-нибудь завалящего мне найдём? А то не солидно как-то получается. Вот Западная пресса прознает, что вы тут детей допрашиваете и вновь будут в газетёнках про ГУЛАГ писать.

— Прекрати паясничать. Дело серьёзное.

Я тяжело вздохнул, закрыл глаза, и попытался успокоить внезапно вспыхнувший гнев.

«Б** как же бесят меня вот такие вот постановки вопроса!!! Просто ненавижу!! Дело видишь ли у него серьёзное. Да мне по*** на твоё дело! На*** ты меня-то в него тянешь? Это же твоё дело! Твои заботы! При чём тут я?! У самого кишка тонка разобраться? Помощники ему нужны? Нужен тот, кто за него всё сделает?! А он п*** будет на лаврах возлежать и почести с благодарностями получать. Ненавижу!!» — проскрежетал я зубами, уже зная наперёд, что меня хотят озадачить.

И не ошибся…

— Через десять минут будет собрание трудового коллектива. Оно будет проходить в столовой гостиницы. Сейчас художественные руководители объявят это своим коллективам о сборе. Мы же, перед этим общим собранием, решили провести небольшую беседу с тобой.

— Да ладно. Не надо. Я вместе со всеми послушаю, — откровенно произнёс я.

— Тебе уже сказали — прекрати Ваньку валять! Ты чего, совсем что ль не управляемый? — набычился тип в сером пальто.

— Ты что ль мной управлять собрался? — набычился я в ответ.

— Что? Да ты…

— Так, хватит! — прервал разгорающийся конфликт старший. Покосился на «серого», а затем переведя взгляд на меня: — Саша, как я уже говорил — дело очень серьёзное. Поэтому нам необходимо сейчас решить и утрясти некоторые моменты. Ты готов меня выслушать?

— Утрясайте, — соизволил пионер, поджал под себя ноги, сев в позу лотоса и откинувшись спиной на стену, услышал то, что вообще не ожидал услышать ни при каких обстоятельствах.

15 декабря. Среда. Берлин. ФРГ.

Событие дня:

— На первой сессии Верховного народного собрания КНДР нового созыва президентом страны переизбран Ким Ир Сен. Председателем Административного Совета (премьер-министром) избран Ли Ден Ок.

— Александр, тебе категорически запрещено разговаривать хоть с кем-то из местных жителей без меня. Ты слышишь? Категорически! Это приказ Москвы! — заявил Екшин, посмотрев на ещё одного находившегося в номере гостиницы, куда я недавно заселился.