— Да, Саша. Тут действительно опасно, несмотря на внешнее, казалось бы, спокойное положение, — кивнул Саблин Виктор Максимович — помощник посла СССР в Федеративной Республике Германии. Именно он был назначен коммутировать диалог между Екшиным, то есть нами, и властями принимающей стороны.
— Тогда поехали домой и нафиг всё, — предложил я здравую мысль.
— Прекрати. Тебе поручено выступить в городе капиталистического и даже можно сказать — враждебного государства. Это не только большая ответственность, но и твой долг, как советского человека — не опозорить ни себя ни страну.
— Я Вас понял. Уверен — я с этим не справлюсь!! Поехали домой!
— Отставить домой, — поморщился Екшин. — Я уже видел твоё выступление в ГДР.
— Интересно, где же это Вы могли видеть? Неужели концерт транслировали не только на ГДР, но и на Союз?
— В записи видел. Так вот, посмотрел и понял, что парень ты весёлый и бесшабашный. Но имей в виду. Твоя бесшабашность — это не всегда хорошо. Иногда она может пойти во вред, как тебе, так и окружающим тебя людям. Имей в виду, тут не социалистическая страна, а фактически враждебное нам государство. Так что нужно быть на чеку!
— Как это всё з****, — устало прошептал я и, глядя на бюрократа, стал размышлять о несправедливости бытия, совершенно не вникая в смысл остальной части лекции и нравоучений.
Сюда мы приехали сегодня утром и приехали мы сюда благодаря всё тому же чрезмерно суетящемуся Тейлору.
Ну не напрямую, конечно, что благодаря именно ему, а косвенно, но всё же…
Как оказалось, в другой части Германии тоже смотрели прямую трансляцию нашего выступления. В ФРГ и до этого концерта уже было множество наших фанатов, ведь пластинок американец наштамповал на всех континентах, сейчас же хиппи, панки, металлюги и просто молодёжь всех мастей, узнали, что их «Боги», фактически, да и практически тоже, вот тут рядом — за стенкой. Ну и понеслась…
Десятки тысяч звонков в сотни инстанций ежечасно от всех, кто только мог…
Также не упустили своё и фирмы Ariola Records и Hansa Records, которые занимались выпуском и распространением пластинок нашей группы. Они также подключили свои безграничные лоббистские ресурсы. Не мог остаться в стороне и прокатчик фильма про робота убийцу, которого настропалил неугомонный Тейлор. Все они продавали продукт и всем им лишняя реклама, с реальными людьми с обложек этого продукта, была как нельзя кстати. Началась «бомбардировка» различных министерств и ведомств. Туда звонили, отправляли телеграммы, писали, приезжали, говорили, угрожали и подкупали. И это не могло не сыграть в нашу пользу. Даже вода камень точит, что уж говорить про то, что могут проточить деньги…
И очень скоро оказалось, что во главе республики тоже есть лица, которым очень понравилось выступление советских артистов в соседней Германии, и они захотели такого же. Аргументы были разными, но одним из существенных было то, что люди, мол, просят, а то, чего они просят, находится фактически под боком. Тогда почему бы и нет? Ведь желание людей — закон. К тому же, выполнение желания такого количество людей пойдёт в зачёт на будущих выборах канцлера, тем самым набрав дополнительные очки в глазах, как членов Бундестага, так и в глазах простого электората. Ведь, по большому счёту, эта услуга обществу ничего не стоит…
Ранним утром начались предварительные согласования между министерствами иностранных дел, а уже в десять часов утра канцлер ФРГ разговаривал с Генеральным секретарём СССР, который, несмотря на болезнь, всё же нашёл время переговорить с коллегой.
Глава ФРГ озвучил просьбу и уже через пятнадцать минут посольства СССР в ГДР и ФРГ стояли на ушах…
— Так ты меня понял? — наконец закончил свой монолог грозный собеседник.
— Угу, — хмыкнул паренёк, пытаясь вспомнить о чём же говорил сейчас товарищ…
— Вот и хорошо. Теперь вот что. Сейчас войдёт американец, если он будет предлагать тебе какие-то контракты, то ты сразу на них ничего не отвечай. Забери у него бумаги и скажи, что тебе надо подумать, и что, мол, ответ дашь ему завтра. Понял?
— Ну так сами с ним тогда и говорите. Нафиг вам я?
— Он хочет с тобой, — помотал головой Екшин. — Кстати, не знаешь, что он хочет предложить?
— Нет, — коротко ответил я и негромко добавил: — Зато я знаю, что я хочу ему предложить.
— Ну вот и узнаете, — произнёс помощник посла и повернувшись к моему куратору: — Ну так я поеду, Роман Романович? Если что, я в посольстве.
Ближе к обеду приехал сияющий Тейлор. Его сальная и излучающая радость физиономия прямо-таки лучилась светом от счастья и, разумеется, просила, незабвенного, кирпича.
— Ты какого ф*** творишь?! — перешёл я на импортный, моментально набросившись на того, как только он закрыл за собой дверь.
— А что не так? — опешил тот.
— Да всё б** не так! Нах** ты эти гастроли замутил? Они мне не упёрлись! У меня других дел по горло! Мне фильм надо снимать, а не по заграницам мотаться!!
— Александр, но ты же видишь — без тебя бы ничего такого не случилось бы! Это же ты всё зажёг! Такого концерта мир ещё не знал! Ты ядро всего этого и без тебя ничего бы не получилось!!
— Да пофиг мне на это! Почему ты после концерта ко мне не подошёл? Почему уехал даже не посоветовавшись.
— Александр, но ты же сам сказал, что нужно ковать железо пока горячо. Трансляция шла на ФРГ, и она вызвала там ажиотаж уже во время выступления. Мне позвонили, и я сразу же туда выехал — ночью. И сразу же начал работать.
— Да, сказали мне уже, как ты начал работать. Не работать ты начал, а будоражить народ фейковыми слухами, домыслами и не менее фейковыми статьями в газетах, по радио и по телевидению, — вскрыл спецоперацию пионер.
— Всё как ты учил, — усмехнулся тот.
— Ладно, что теперь? — не успел спросить я, а в дверь уже постучали. И посмотрев на Тейлора: — Времени нет. Поговорим позднее. Главное: заканчивай нахрен с гастролями. Переключайся на «Хищника». Это главное. В фильмах зарыты сотни миллионов. Понял?
Тот кивнул, и я открыл дверь.
— А чтой-то вы тут закрылись? — якобы дружелюбно произнёс Екшин. — Можно? — и вошёл первым, а за ним проследовал Кравцов.
— Да вот, иностранный товарищ приехал поздороваться, — сказал я и, показав рукой, предложил всем сесть.
— Да, — усаживаясь на кресло, произнёс Тейлор. — Заехал посмотреть, как вы тут устроились, а заодно и переговорить о предстоящем концерте.
В течении десяти минут мы обсуждали новое выступление, которое все, кроме меня, хотели сделать точно таким же, как и в ГДР.
— А я ещё раз говорю. Последний раз. Его надо сделать не таким же, а лишь на немного лучше, — в очередной раз произнёс я.
— Как? — резонно спросил Екшин. — Или теперь ты собираешься удивить зрителей раздевшись полностью.
И Кравцов, и Тейлор хмыкнули, но я не обратил на эту подъё*** никакого внимания, а лишь парировал прописной истиной, встав и грозно заявив:
— Партия скажет раздеться, разденусь без базара!
В номере возникла тишина…
Я не стал долго мучить людей, а подождал с минуту и заржал…
— Васин, — отдышавшись выдохнул Екшин, — Тебе когда-нибудь рот заклеят.
— Я тоже всегда ему об этом напоминаю, — вставил свои пять копеек Кравцов.
— Ну так о чём ты? Как сделать выступление лучшим, но в рамках дозволенного и заранее всё согласовав.
— Всё согласовать невозможно. Выступление волей-неволей всегда превращается в импровизацию, ведь музыканты и артисты, как правило, не роботы, а живые люди, поэтому постоянный поиск истины и себя, то есть импровизация, есть неотъемлемая часть процесса. И, кстати говоря, именно это, возможная и незапланированная неожиданность, пленит зрителя и заставляет его идти на концерт, дабы увидеть выступление в живую. Если бы артист играл и пел точно также как на пластинке или на кассете, то нафига зритель на его выступление ходил бы, если бы он всегда мог это послушать дома, в более комфортных условиях за чашкой, скажем, чая.
