После юбилейных торжеств решили издать рукопись «О воздушном летании в России с 906 года по Рождестве Христовом», датированную 1819 годом и рассказывающую о столь великом событии. Каким же оказался шок, когда текстологическая и графическая экспертиза объявила рукопись поддельной и даже назвала автора. Конечно, им оказался неутомимый Сулакадзев. Да он даже не старался особо! Взял старую рукопись и кое-что подтер. Но как красиво получилось! «Нерехтец Крякутный»… «фурвин сделал, как мяч большой, надул дымом поганым и вонючим, от него сделал петлю, сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы, а после ударила о колокольню, но он уцепился за веревку, чем звонят, и остался-таки жив. Его выгнали из города, он ушел в Москву…»

Вот вам и сенсация. На самом деле вместо «нерехтец» в оригинале было написано «немец», вместо «Крякутный» – «крещеный», а вместо «фурвин» (что тогда означало круглый мешок) – фамилия «Фурцель». То есть рассказывалось о том, как крещеный немец Фурцель хотел продемонстрировать в Нерехте шар, уже известный в Европе. Но горожане сочли его воздухоплавательный опыт кознями нечистой силы и изгнали из города. Но самое главное заключалось в том, что ловкий Сулакадзев переправил даты сочинения: 1799 на 1731. И получилась российская сенсация 1731 года.

Поразил Сулакадзев мир и еще одной сенсацией, случившейся спустя 88 лет после своей смерти. В 1919 году в рядах Белой армии, эмигрировавшей на Запад, всплыла древнейшая славянская книга мистического содержания, которую тут же объявили сенсационной находкой оккультизма. На Западе уже давно ходили слухи о «Велесовой книге», где рассказывается о потомках Даждьбога – русах, о их быте, битвах и обычаях, а главное, о мистических обрядах, которые имеют невероятную силу. По преданию, когда Белая армия отступала из разоренной России, один из ее полковников нашел в покинутом дворянском имении несколько деревянных дощечек с непонятными знаками. Позже в Париже полковник показал дощечки историку Миролюбову, тот переписал текст, расшифровал и издал. Так что сегодня даже и Интернете можно прочесть сохранившиеся куски из «Велесовой книги».

Однако в 1970-х годах исследователям вспомнился давний труд, созданный незабвенным Сулакадзевым, – «Перуна и Велеса вещания в Киевских капищах жрецам Мовеславу, Древославу и прочим». Так что сегодня историки и лингвисты склоняются к тому, что сохранившиеся фрагменты мистической «Велесовой книги» являются частями вполне реальной мистификации «шельмеца Александра Ивановича».

Так, может, через несколько лет возникнут и другие «утерянные свитки» из «Книгорека» плодовитейшего Сулакадзева и случится очередная сенсация. Ждите!..

Загадка этой истории невероятна. Отгадка вообще может оказаться крамольной. Ибо предмет разговора известен всем с детства и практически наизусть. Но известно ли доподлинно нам главное – кто автор «Конька-Горбунка»?

«Что за глупость?» – скажете вы. Любимую всеми сказку в стихах сочинил Петр Петрович Ершов, родившийся в 1815 году. В год опубликования «Конька-Горбунка» (1834) ему было 19 лет. Время, полное неизбывных сил. Но вот закавыка – после «Конька» Ершов не только не написал ничего сопоставимого с этим шедевром, но и вообще – ничего интересного. Нельзя же считать интересными его стихотворные мечтания:

Неужто эту архаику сочинил тот же блистательный ум, который выдал виртуозные в своей простоте строки сказочной народной речи?! Впрочем, литературоведы считают, что, живя в Тобольске и учительствуя, Ершов просто лишился литературной среды и растерял свои силы. Вот незадача-то! А ведь ему было-то всего чуть за двадцать – возраст, когда сил на новые творения хоть отбавляй. И почему же, прожив после написания «Горбунка» еще 35 лет, Ершов не переложил на стихи ни одной сказки? Их же хоть пруд пруди…

Осенью 1834 года друг Пушкина по лицею, Соболевский, помогал поэту приводить в порядок обширную библиотеку. Пушкин решил разместить книги не по алфавиту, как тогда было принято, а по тематике: биографии, книги по искусству, словари и т. д. «Конька-Горбунка» Соболевский решил поставить к сказкам, но Пушкин, улыбаясь, переставил книгу. Куда? Можно узнать из каталога Соболевского. «Конек-Горбунок» оказался под № 741 – на полке с книгами (№ с 739 по 741), написанными… под псевдонимами.

«…И почему бы это, – лукаво замечал Соболевский, – Пушкину приспичило поместить «Конька» на псевдонимную полку?..» Что за странный вопрос?! Конечно, Пушкин – «наше все». Но ведь и Ершов – «гениальный сибирский самородок». Впрочем, при чем тут Сибирь? «Конек-Горбунок» опубликован в Петербурге. Его первая часть сказки появилась в апреле 1834 года, вторая через месяц в журнале «Библиотека для чтения», который издавал приятель Пушкина Сенковский. Летом появился полный текст отдельной книгой. Ее-то Александр Сергеевич и отправил на «псевдонимную полку». Почему?! Он ведь отлично знал Ершова.

Знакомство состоялось летом 1833 года. Литератор и профессор Петербургского университета Плетнев ходатайствовал за своего протеже – 18-летнего студента Петю Ершова. У того скоропостижно умер отец, и платить за учебу стало некому. На университетскую стипендию Ершов претендовать не мог, поэтому следовало сыскать Пете заработок. А это не просто – особых умений у студиозуса нет, разве что почерк хороший. На просьбу Плетнева никто не откликнулся – лишних средств ни у кого не было. А вот весельчак Пушкин, хоть и сам обремененный женой, детьми и долгами, отозвался: «У меня почерк заковыристый. Издатели и наборщики плохо понимают. Дам твоему Пете свои стихи переписать». Так Ершов оказался в доме Пушкина. Выглядел он не ахти – круглолиц, толстоват, близорук и сильно робок. Но общительный Пушкин сумел расположить его к себе, и осмелевший Петя показал гению пару своих стихов. Пушкину они показались негодными, но огорчать юношу он не стал, указал только на пару ошибок. Зато стал чаще беседовать со студентом, пытаясь понять, чем тот живет. Оказалось, юноша стремится к славе, любит деньги и ради того, чтобы поправить свое нищее положение, готов на многое. Но хуже всего, выяснилось, что студент не очень-то и умен. Когда Пушкин заметил: «Вам и нельзя не любить Сибири. Во-первых, это ваша родина, во-вторых, это страна умных людей», бедняга Ершов не понял о каких таких «умных» толкует поэт. Впоследствии и сам Ершов, не стесняясь, написал: «Мне показалось, что он смеется. Потом уж только понял, что он о декабристах напоминает». Вот такая простота ума…

Но вдруг происходит нечто невероятное: Пушкин начинает расхваливать друзьям поэтическую сказку, сочиненную Ершовым. Как же так? Было-то всего пара корявых стихов, и вдруг – вмиг! – явилась как по волшебству огромная сказка, практически гениальная! И сам Пушкин носится с ней как с писаной торбой, и издатель Сенковский (не читая!) ставит ее сразу в номер и тут же начинает готовить к отдельному книжному изданию. И это при том, что в апрельском номере журнала печатается лишь первая часть, вторая же только ожидается. Выходит, наш тугодум Ершов строчит как пулеметчик и все верят, что он напишет продолжение. Но ведь он до этого вообще ничего не написал!

Еще до публикации Плетнев прочел первую часть сказки студентам. Те пришли в восторг, умоляя Петра: «Прочти хоть пару строк из второй части!» Петя заалел, как вареный рак, ничего вразумительного сказать не смог и ретировался из аудитории. Впрочем, когда сказка вышла, ему пришлось преодолеть робость, ведь его зазывали в лучшие салоны Петербурга. Требовали читать «Конька» и проставлять автографы. И что бы вы думали? Петр читал, ошибаясь, а вот от автографов наотрез отказался. Не подписал ни одной вышедшей книги. Особо влюбленные в текст просили хоть какой-то черновик, но и тут ничего не выходило. Не было у Ершова черновиков. Ни одного! Неужто он писал набело?! Тогда он действительно натуральный гений!