Книга писалась с 1881 по 1882 год. Когда же она вышла, автор был обескуражен. Во-первых, гонорар оказался мизерным: 34 фунта 7 шиллингов 6 пенсов. Но во-вторых, читатели уверовали в подлинность событий. И сразу возник вопрос: откуда автор столь достоверно знает о кладах? Уж не ведет ли этот загадочный шотландец, редко появляющийся в обществе, зловещую двойную жизнь? Иначе зачем он подписал рукопись именем подлинного пиратского капитана XVIII века – Джон Норд?

Нашлись и «свидетели», рассказавшие в газете, что Стивенсон и сам пират. Еще в 1876 году, будучи в Марселе, он познакомился с морскими разбойниками и принял обряд посвящения, даже имя новое получил – капитан Бонс. Потом быстро вошел в элиту пиратства, узнал о старинном кладе в миллион долларов и решил украсть его в одиночку, обманув команду своего корабля. Но матросы проведали о его предательстве, и Бонсу-Стивенсону пришлось бежать в Англию. Там-то, скрываясь от пиратской мести, он и начал выдавать себя за обычного человека, к тому же писателя. А что? Ему даже сюжеты выдумывать не надо!

Дальше – больше. Пронырливые газетчики установили, что «Эспаньола» – не только шхуна из романа. Такой корабль действительно бороздит моря в пиратских плаваниях. Оказалось, и имена главных пиратов романа Стивенсона совпадают с именами реальных корсаров. Боцманом на литературной и реальной «Эспаньоле» ходит некий Израэл Хендс, матросами – Дарби Магроу и Томас Тью, которого Стивенсон просто превратил в Пью.

Газетчики раскопали и неприглядное прошлое самого Стивенсона. Оказалось, еще учась в университете Эдинбурга, будущий писатель вел двойную жизнь. И не во сне и наяву – нет, в реальной жизни! Стивенсон только днем был примерным студентом, по ночам же он становился королем притонов, завсегдатаем борделей и заядлым курильщиком опиума. У него даже кличка была – Бархатная Куртка.

Пришлось и самому Стивенсону припомнить неприглядные факты своей юности. Действительно, в университете он вел богемный образ жизни: отрастил волосы, нацепил бархатную куртку и вызывающий красный шарф. В компании с такими же безответственными юнцами он обошел все кабачки и таверны Эдинбурга и, конечно, заглянул в «таинственные и страшные» притоны моряков. В один притон даже зачастил, «снимал» там постоянную девочку, а потом решил жениться на ней – позлить добропорядочного отца.

Вот об этом скандале и писали в свое время газеты, а спустя десяток лет вспомнили вновь. Прочтя это скандальное напоминание, супруга писателя Фэнни пристала к мужу с расспросами: если это правда, то, может, правда и то, что Стивенсон только делал вид, что уезжает в очередной санаторий, а сам в это время исчезал в пиратском плавании?!

Луис только пожимал плечами: «Если и ты мне не веришь… Да, я ходил по притонам в юности. Но в притоны я брал записную книжку и в той красочной, как казалось тогда, «романтической» атмосфере сочинял стихи. А испуганная девчушка (до сих помню ее имя – Кейт Драммонд), попавшая в «убежище греха» из нищей деревушки на севере Шотландии, рассказывала мне потрясающие легенды горцев. Да я готов был слушать их ночами без устали. Ну а уж позлить отца воплями о женитьбе – святое дело для каждого молокососа!»

Фэнни не знала, что делать, выслушав такое: плакать или смеяться? Верить или не верить?.. Впрочем, не она одна. До сих пор исследователи и историки раз от раза поднимают вопрос: а не участвовал ли Стивенсон действительно в каком-либо пиратском плавании? Не были ли его многочисленные пропажи из дома вызваны именно этим, а не лечением в далеких санаториях?

Вопросы заданы, но ответы не получены. Не потому ли до сих пор находятся искатели кладов, которые уверены, что остров сокровищ – вовсе не выдуманный и карта его – подлинная, указывающая на клад то ли капитана Кидда, то ли капитана Флинта. Ну а Стивенсон поместил ее в романе, чтобы, с одной стороны, она не забылась, с другой – дабы все верили, что она – выдуманная. Хитрым парнем он оказался…

Великий писатель Жюль Верн (1828–1905) не был ни ученым, ни испытателем, ни экономистом, ни футурологом. Но как же тогда он смог выдумать и описать в своих фантастических и приключенческих романах будущие открытия человечества?!

9 марта 1886 года Амьен стоял в дымке первой зелени. Жюль Верн возвращался с прогулки. И вдруг раздался выстрел, а за ним – другой.

Любимый племянник писателя, тридцатилетний Гастон Верн, стрелял в дядю, крича: «Он сам виноват! Он не должен про это писать. Подлодки, пушки, полеты на Луну. Какие-то дальневизоры и ретрансляторы. Разве такое возможно?! Он выдумывает мир, в котором мы погибнем. Кто-то должен его остановить. Человек из будущего не может жить среди нас!»

Покушение вышло далеко не романтичным. После выстрела племянник забился в истерике, а писатель упал в крови. Правда, прибежавший врач констатировал: опасности ни для кого нет. Писателю пуля попала в ногу. Вынимать ее не стали. Пятидесятивосьмилетнему Верну просто дали снотворное. А зря: с тех пор Жюль уже не смог полноценно ходить, нога мучила его постоянно. Племянника же увезли в сумасшедший дом. Но долго еще клерикальный мир шептался: а может, Гастон был не так уж и не прав? Ведь чего только не выдумывает этот писатель Верн! К добру ли это?!

Слухи просочились в газеты. Они росли и множились. Уверяли, что Верна убили, или он сам кого-то убил, или вообще: дрался на дуэли и умерли все. И еще: стрелялись из-за того, что Верн занимается спиритизмом. Он – медиум и вызывает духов, чтобы те диктовали ему описания его чудовищных машин и механизмов. Иначе откуда же писаке все это узнать?!

Чтобы прекратить скандальные слухи, писатель позвал некоторых репортеров и показал им… огромное количество ящиков, в которых по порядку стояли обычные тетради, куда Верн записывал то, что считал интересным. Полная кладовка ящиков – больше 20 тысяч тетрадей. Он записывал интересные факты, предположения, гипотезы, потом сравнивал, анализировал, делал собственные выводы. Все это и составляло основу фантастических романов. «Никаких тайн! – гремел Верн. – Я не медиум и не человек из будущего!»

Журналисты покивали и разошлись. Наутро в газетах появились статьи типа: «Жюль Верн не признается, что он – Человек из будущего», «Писатель не считает себя хорошим медиумом». Что ж, Верн, конечно, считал себя обычным тружеником пера. Ну, может, немножечко чересчур любопытным. Да и современные ему читатели не могли ничего ни проверить, ни доказать. Но вот ХХ век принес множество вопросов.

Давайте вспомним хотя бы самую малость (на все и целой книги не хватит!) из того, что Верн напророчил в своих романах. Например, он предрек появление световой рекламы и супермаркетов, где покупки будут осуществлять покупатели без продавца. Еще он предвидел (или изобрел?) кредитные карточки и даже предположил, что их будут запаивать в прозрачную бумагу (ламинировать). Он даже записал, что в будущем головы преступников станут отсекать не гильотиной, а «будут поражать смертников мощным электрическим зарядом». Просто он не знал, как будут называть электрический стул.

Ну это еще ладно бы. Возможно предсказать и телевизоры (дальневизоры), и транзисторы (ретрансляторы), и беспроводную телефонную сеть. В конце концов, телеграфная проводная связь уже была, и даже существовал телеграф аж из Европы в Америку по проложенному по дну океана кабелю. Но как быть с другими описаниями из романов, хотя бы из романа «Париж ХХ века»?

«Машина снимает копии с писем, и 500 служащих непрерывно отправляют их по адресам», – напишет Верн. Это вам ничего не напоминает? Конечно, ксерокс!

Еще: «Фотографический аппарат, который позволяет отправлять факсимиле любого текста или рисунка, подписывать векселя или контракты с партнером, находящимся на расстоянии в пять тысяч лье». Это же факс!