Широки. Глубоки.

Но на тягачах имелся шанцевый инструмент и кое-какие бруски для формирования эрзац-переправы. И бойцы их спешно наводили. Буквально в считанные минуты. Впрочем, это было уже после того, как основным силам полка удалось продвинуться вперед на пару километров и дальности артиллерии стало уже не хватать…

— Как вы оцениваете потери полка? — задумчиво спросил Брусилов.

— Порядка семи, может восьми процентов. — ответил Фрунзе.

— А может за двенадцать-пятнадцать?

— Вряд ли, — возразил Свечин. — Я бы пять-шесть процентов дал. Очень хорошо и чисто работают. Большинство потерь — следствие неожиданности и маскировки огневых точек неприятеля.

— И некоторой усталости. — добавил Фрунзе. — Не забывайте — они перед этим прошли форсированным марше сто шестьдесят километров за два дня. Грузовики — ладно, но для груженого велосипеда — это не такое и маленькое расстояние. Люди явно устали. И сразу в бой. Полагаю, что полк драгун тут бы опростоволосился.

— Ваша правда, — согласился Брусилов.

— Как быстро получится перевести все части постоянной готовности на эти штаты? — спросил Триандафилов.

— До зимы, полагаю, с пехотой, думаю, получится быстро все решить. У нас всего три корпуса. А вот с АБТ-силами есть сложности.

— Вы от них хотите слишком много. — примирительно произнес Свечин.

— Ничего сверх возможного. Просто постоянная перемена планов сказывается. Из-за чего мы, по сути, никакой бронетехники современной не имеем. Только старье, которое ужасно и бестолково.

— Соглашусь с Михаилом Васильевичем, — подал голос доселе молчавший Тухачевский. — Нам нужно много современных танков и бронеавтомобилей. Уверен, что если бы на этом участке было хотя бы несколько легких танков, то оценочные потери полка были бы ниже.

— Или бронеавтомобилей, — добавил Егоров.

— Бронеавтомобили по этой местности могли застрять. — возразил Триандафилов.

— До траншеи первой бы дошли и поддерживали огнем наступление.

Фрунзе скосился на говорящих.

Как раз их деятельность и приводила к тому, что постоянно срывались работы как по легкой гусеничной платформе, так и по колесной. Все время какие-то идеи и доработки предлагали. Неплохие. Но лучшее — враг хорошего и абсолютное зло для времени, которое стремительно убегало…

Завершив смотр этих учений Фрунзе поблагодарил выстроенный перед ним полк за службу. Похвалил. И отбыл в Москву. Дел хватало… Тем более, что учения эти были больше не для него, сколько для начальствующего состава РККА. Да еще и Троцкого, который как бывший глава этого ведомства, также присутствовал. От Политбюро. И молчал. А что ему комментировать? Он был малый не дурак и прекрасно понимал НАСКОЛЬКО разительно этот полк отличался от всего того, что он в свое время сколотил из разного сброда. Но Фрунзе его адресно не критиковал. Более того — часто называл старые решения вынужденными. Дескать, иначе было нельзя. Что в известной степени смягчало ситуацию, так как Льву Давидовичу и без того доставалось…

Москва встретила наркома дождем.

Мелким.

Грибным.

Прямо по асфальтовой мостовой.

И Хуаном де ла Сьерва, который уже битый час ожидал его в приемной. С переводчиком.

— Прошу простить. Был на полигоне.

— О! Ничего страшного!

— Прошу, — указал Фрунзе на кабинет и прошел туда следом за довольно любопытным испанцем.

Прошли.

Разместились.

Попросили принести кофе.

И перешли к беседе.

— Итак, Хулио…

— Я Хуан.

— Ох, извините, — максимально искренне произнес нарком. — Испанские имена мне пока слишком непривычны. Давайте сразу к делу? Хорошо? Отлично. Смотрите. Я очень заинтересовался вашим автожиром.

— Каким именно?

— Мне подавали материалы на Cierva C.8.

— Я могу сделать автожир на базе буквально любого легкого самолета. Это только один из вариантов.

— Вот и я об этом. А зачем? Зачем его делать на базе какого-то самолета? Представьте себе пространственную сварную раму из тонких стальных труб. Двигатель воздушного охлаждения. Толкающий винт. Предварительная раскрутка несущего винта. Как вам такой вариант?

— Очень интересно!

— Вот и займитесь им. Меня интересует аппарат, который сможет поднимать двух человек и еще килограммов 30–40 груза. Получится больше? Замечательно! По скорости. Будет сотня? Отлично! Дальность — давайте по ходу дела определимся. Но хотя бы две-три сотни километров. Главное — сделать аппарат легким и с минимальным разбегом. Метров в сто. Ну и со складывающимся несущим винтом, чтобы можно было его хранить в компактном гараже и перевозить на автомобильных фургонах.

— А сколько вам таких автожиров потребуется?

— Их потребуется много. Сотни. Возможно тысячи. Я хочу обеспечить каждый пехотный полк своими «глазами». Чтобы выкатил аппарат из фургона, быстро привел в рабочее состояние и взлетел глянуть что-как. Иной раз это бывает бесценно. Также этот аппарат я вижу очень полезным на заставах пограничников. И не только. Везде, где бывает нужно иногда «взглянуть сверху», а нормальный самолет или избыточен, или ему негде взлетать-садиться. Так что, повторюсь, если сделаете все как надо, то от Советского Союза вам будет и гражданство, и беспроцентный кредит на создание завода, и постоянные, стабильные заказы. Справитесь?

— ДА! — порывисто ответил Хуаном де ла Сьерва.

У него к тому времени уже была открыта небольшая фирма в Великобритании. Но дела у нее шли отвратительно. Строго говоря — приходилось ограничиваться опытными поделками. Ибо никого из высоких чинов такие аппараты не привлекали.

А зря.

Михаил Васильевич знал, что в XXI веке автожиры были очень популярны в западном мире как сверхлегкие летательные аппараты. И довольно бодро набирали «вес» в остальных регионах. В первую очередь потому что они были дешевы. Обходясь существенно дешевле даже самого простенького самолета. Во вторую очередь из-за надежности и безопасности. В случае отказа двигателя на них можно было сесть просто на авторотации. Даже на лужайке в лесу, так как пробег они имели крошечный. Ну и в третью очередь это простота управления. Подготовить на него пилотов было можно быстрее и дешевле, чем даже на какой-нибудь «кукурузник».

Да, они не умели зависать над каким-то местом.

Да, они не умели вертикально взлетать.

Да, они не умели летать быстро или нести большой груз.

Но это и не требовалось для тех задач, которые на них возлагали там, и которые хотел возложить Фрунзе тут. Видя в нем своего рода воздушный мотоцикл…

[1] На взвод получалось 1 крупнокалиберная винтовка (13х80), 1 егерская винтовка (6,5х57), 1 легкий ручной гранатомет (40х45), 3 ручных пулемета (7,92х57), 9 легких пулеметов (6,5х40), 27 самозарядных карабинов (6,5х40).

[2] Из-за чего стала напоминать 7,5 cm leIG 18 с ДТК поставленным через адаптер фальшь-ствола. Что позволило получить установку массой около 360 кг.

1927 год, июль, 9. Москва

— Доброго дня, — произнес Дзержинский, встречая местоблюстителя Петра Полянского. Того по его приказу освободили из заключения и доставили лично к главе ОГПУ.

— Чем же он добрый? — хмуро произнес гость, вид которого был в высшей степени изможденный.

— Хотя бы тем, что ваше заключение закончилось.

— И для этого вы вызвали меня к себе?

— Чая? Кофе?

— Нет, спасибо.

— Может быть хотите закурить?

— Не приучен.

— Я понимаю, между Советской властью и вами пролегла полоса отчуждения. Но таковы были обстоятельства. И я, к сожалению, слишком поздно спохватился.

— Вы? Спохватились? — с нескрываемым сарказмом переспросил Петр.

— Строго говоря если бы не Михаил Васильевич, который указал мне на то, что творит Тучков, я бы так и пребывал в неведении. Меня перегрузили работой по другому ведомству и не мог должным образом вникать в деятельность своих подчиненных. Что и сказалось самым пагубным образом.