Интересно?

Ну, неплохо.

Но для реализации всей этой красоты требовались средства наведения и управления. В том числе и какой-нибудь сонар. Чтобы надежно находить подводные лодки.

Сам Фрунзе об устройстве таких агрегатов имел очень отдаленное представление. Только общий принцип. И то, что там зачем-то были нужны пьеза-кристаллы. Вот и собирал регулярно мозговые штурмы. Но дело шло медленно. Не из-за нехватки идей. С этим «добром» был полный порядок. На любой вкус и разной степени упоротости. Нет. Беда была в опытах. Ведь идеи требовалось проверять. А это время…

Параллельно шла еще одна опытная работа. Вот ее как раз сегодня и обсуждали.

На сторожевики, по мнению Фрунзе, требовались приборы ночного виденья. Не всегда ведь сонар может помочь. Вот он и задумался о таком средстве.

Конструкцию устройства он видел такую.

Прожектор, светящий в инфракрасном диапазоне, не видимом человеческому взгляду. Рядом с ней — электронная камера, чувствительная в этом диапазоне[4]. А получаемые бы сигналы передавались на дисплей для визуализации.

С камерой мало-мало дела наладились, так как каких-то там все было все более-менее понятно. Особенно если не зевать и отслеживать публикации в научных журналах разных держав. А этим при наркомате уже занималось целое ведомство. По сути — конструкцию камеру «слизали» и уже просто обкатывали в лабораторных условиях.

А вот с дисплеем наблюдалась беда.

Конечно, уже имелась технология механического телевидения. Но она плохо подходила для состыковки с электронной камерой. И первые опыты показали довольно сильные помехи. Из-за чего «картинка» становилась весьма нечеткой. А там она и без того не блистала качеством.

Однако Фрунзе совершенно случайно не обнаружил в Комитет по делам изобретений и открытий СССР заявку от 9 ноября 1925 г. № 4899, в котором некий Борис Павлович Грабовский, проживающий в Ташкенте, не пытался запатентовать аппарат для электрической телескопии. Да и в мировой практике в 1926 году был уже построен первый такой аппарат. Вполне себе работающий.

Нарком приободрился. Связался с Грабовским. И вот теперь — он сам, его соратники, и целый творческий коллектив, собранных из разных энтузиастов, сидели — морщили лоб. Чтобы сделать нормальный электро-лучевой дисплей для этого самого прибора. Крупный. Пусть и с большим зерном. Но чтобы не прищуриваться, пытаясь что-то там разглядеть.

Но это полбеды.

Темой заинтересовалась и рабочая группа, занимавшаяся сонаром. Им тоже понравилась тема «визуализации» только уже шумов. Так было проще и точнее определять азимут до цели и дистанцию. И меньше связи с человеческим фактором. Ведь у человека в наушниках могут быть и усталость, и болезнь и еще что. Банальная серная пробка, снизившая чуткость слуха.

А бедный Грабовский за всех отдувался.

Он ведь хотел осчастливить человечество новым, прогрессивным электронным кино. Дистанционным. Чтобы каждый мог посмотреть его из дома. Но мимо проходили военные… и у них фантазия работала несколько иначе…

В идеале-то Михаил Васильевич хотел еще и радар бы какой-нибудь на свои сторожевики впихнуть. Но тут покамест совсем конь не валялся. И он был вынужден ограничиваться тем, что отбирал на дальномерные посты и в наблюдатели природных сибирских охотников с особенно острым зрением…

[1] 4–5 127-мм пушек на эсминце водоизмещением 1500–2000 тонн — вполне обычная история в 1930-х.

[2] 8.8 cm/75 (3.46") SK C/25 разработана в 1925 году. Масса ствола 5980 кг. Начальная скорость 9,0 кг снаряда 1060 м/с. Давление в стволе 3100 кг/см2.

[3] Ствол 102-мм/60 образца 1913 года (разработан в 1911) 2805 кг. Так что масса установка после монтажа 102-мм ствола облегчилась на 2 тонны. Что в купе повысило надежность установки.

[4] В оригинальной истории ее изобрел в 1929 году венгр Кальман Тиханьи. Но идея витала в воздухе и Фрунзе попытался это все ускорить.

1927 год, май, 28. Москва

— Товарищи! Я выступаю перед вами с тяжелым сердцем. Мы с вами трудимся, не щадя своего здоровья, а то и жизни, для построения в Советском Союзе справедливого, самого прогрессивного в мире общества. Стараемся. Пытаемся. Преодолеваем великие трудности. А отдельные личности, пользуясь нашей доверчивостью, решают свои шкурные интересны! — начал свое выступление Дзержинский.

Перед ним сидел Пленум ЦК, расширенный, включая кандидатов, приглашенных журналистов и целый ряд важных членов партии, которые в ЦК не входили…

После того, как центральный аппарат ОГПУ совместно с СОН провел стремительную операцию по аресту верхушки Коминтерна, партийная номенклатура притихла.

Возникла ситуация неопределенности.

Как это трактовать? Как «дворцовый переворот»? Или что? И как им вообще в этой ситуации себя вести? Ведь «внезапно» оказалось, что вооруженные люди в праве диктовать свою волю не вооруженным. Даже если это их соратники. Причем диктовать в довольно резкой форме. И что, какие бы ты постановления не принимал, на самом деле, это не стоит ровным счетом ничего, если «человек с ружьем» посчитал иначе. То есть, повторилась в точности ситуация, разыгранная вокруг Учредительного собрания. Его ведь Советы разогнали силой оружия, когда поняли — он примет решения совершенно для них неприемлемые.

Все замерли.

Все ждали.

А партийная напряженность росла.

Дзержинский должен был объясниться.

И он, наконец, на это решился…

— Начну с самого начала. Узнав о том, что Генрих Ягода вел за моей спиной преступную деятельность, я начал наводить порядок в ОГПУ. В итоге — почти весь центральный аппарат пришлось обновить. Люди либо утратили доверие, либо оказались замешаны в самых разных преступлениях. Более того — в связях с бандами, что совершенно недопустимо. В ходе чистки всплыл наш бывший товарищ — Тучков. Вы его все прекрасно знаете…

И дальше Дзержинский поведал о том, что этот деятель, целенаправленно вредил и занимался контрреволюцией. Начал, правда, с мелочей, вроде грабежей церквей и продажей по контрабандным каналам ценностей за рубеж. В своих интересах. Но дальше больше.

— В нашей прогрессивной стране объявлена свобода совести. Каждый волен верить в то, во что посчитает правильным. Поэтому если какой-то деятель культа совершает преступление, его нужно задержать, преступление расследовать и осудить, если будет иметь место состав преступления…

Он замолчал, отхлебнув воды.

— Тучков же занимался массовыми внесудебными расправами. Нередко садистскими. Но это полбеды. Он этим бравировал и хвастался, угрожая прочим священникам. Пытаясь своими действиями их запугать. Через что это стало известно широким масса граждан. Иными словами, он целенаправленно настраивал в первую очередь крестьянское население против советской власти. Дескать, мы стоим не за законность и справедливость, а форменные бандиты и разбойники. Скажу больше, развернутая им деятельность…

И дальше он поведал Пленуму о том, что в народе из-за деятельности Тучкова их стали воспринимать как сатанистов. А потом о том, что это оказалось не пустыми словами. Что проведя дополнительные расследования по этому вопросу по уже задержанных сотрудников ОГПУ, удалось выяснить массу всего неприятного. В первую очередь, конечно, последствия деятельности разного рода старообрядческих сект.

— Старообрядцы сами по себе не представляют угрозу для нашего общества. Но вот те секты, которые по традиции к ним относят — это беда. Без особых усилий нам удалось вскрыть семь гекатомб, в которых проносились жертвоприношения. Человеческие. И сверх того подтвердить девятьсот сорок три убийства, совершенных с ритуальной целью. Вы только вдумайтесь! В самое прогрессивной стране мира совершаются человеческие жертвоприношения в ритуальных целях! И кто их покрывает? Члены партии…

Он взял паузу и обвел взглядом присутствующих.