А тут нужно понимать, что период с 1870-х по 1930-е годы был буквально одержим всякой мистикой и оккультизмом. Плюс лет по 20–30 с каждого «хвоста», когда эти тренды нарастали и спадали. Маги, знахарки и прочие шарлатаны морочили голову не просто широким массам, но и руководителям. Не избежала этой трагедии и царская Россия с Советской властью. Да и НСДАП вырос всецело из оккультных наработок общества Туле и прочих одержимых психопатов.

Вот Фрунзе и давал сразу залпом из двустволки по всей этой «шушере». Заодно окончательно перекраивая карту будущей Второй Мировой войны, если она, конечно, случится в глобальном формате. Перекраивая в пользу СССР и к его выгоде…

1927 год, декабрь, 25. Москва

Начинался XV съезд ВКП(б).

Михаил Васильевич был тревожен, хотя и старался не подавать вида. Раньше главным арбитром и разводящим выступал Сталин. Сейчас же… получается, что он. Хотя формально не занимал никаких должностей, связанных с этим. Просто с ним советовались. Наверное, даже слишком много советовались.

Перед ним по уже сложившейся традиции выступал Дзержинский. Он смог немного отоспаться последнее время и уже не выглядел сошедшим с агитационного плаката о тяжелой судьбе рабочих и крестьян. Посвежел лицом, круги под глазами уменьшились, да и сами глаза перестали блестеть.

— Товарищи! — воскликнул Феликс Эдмундович. И начал свой доклад, подводя итог двухлетней деятельности. Коснувшись и «дела Свердлова», и «дела Коминтерна», и «дела сатанистов», и уральской операции, и многого другого. Последовательно. Вдумчиво. С фактами и статистикой.

Местами его прерывали овации.

Например, когда он сообщил, что удалось вернуть около 1 миллиарда золотых рублей, обнаруженных на счетах Коминтерна. Вывезти их в СССР было технически нереально. Поэтому их истратили на закупку промышленного оборудования для индустриализации страны. Самого передового. Как непосредственно в Германии, так и через посредников во Франции, Великобритании, США и Италии…

В самом конце он предложил изменить структуру НКВД. Прежде всего он видел его не как автономные республиканские организации, а как единый, централизованный и всесоюзный орган государственной власти. Ну, соответственно, утвердить для него новую организацию, чтобы он теперь состоял из центрального аппарата и семи комитетов. А именно: государственной безопасности, контрразведки, народной полиции, пожарной службы, пограничной охраны, внутренних войск и службы исполнения наказания.

Из всего этого перечня в глаза бросался только комитет народной полиции. Феликс Эдмундович особенно обратил внимание на то, что милиция — это название для ополчения. И что временные решения, которые были актуальны в Гражданской войне, теперь не уместны. Теперь Советской власти требуется профессиональная служба для защиты интересов трудового народа. А во всех странах мира она называется полицией.

— Да, от переименования ничего не изменится. — говорил он. — Но какой смысл в сохранении названия, не отражающего суть? В годы революции милиция действительно была милицией. Это были добровольцы из народа, пошедшие охранять общественный порядок. Этакое ополчение. Сейчас же от милиции требуется профессионализм, образование и мастерство. Она уже сейчас не является милицией. Так зачем называть черное белым, а белое черным?

Никто в общем-то не возражал.

Совсем уж дураков и буйных из партии в основном убрали. А даже те, кто хотел бы возразить, завернув демагогическую перепалку, не решался это делать. Толку от этого никакого. Сталкиваться же лоб в лоб с силовым блоком никому не хотелось. События на Урале отчетливо показали — хорошим это не закончится. Фрунзе не поленился и шепнул кому надо на ушко правильные, чтобы иллюзий испытывали. Объяснив, за что на самом деле наказывают уральскую партийную организацию и связанные структуры.

По остальным пунктам вопросов реорганизации НКВД было и того меньше. Проголосовали. Утвердили. Единогласно. Во всяком случае «лес рук» интерпретировали в моменте именно так. На самом деле счетная комиссия пересчитала голоса. И в последствии около семи процентов воздержались. Но на результат это никак не повлияло. Тем более, что никто не высказался против.

После чего Рыков, как глава СНК, выступил с предложением утвердить всесоюзным наркомом внутренних дел Дзержинского.

Аналогичная реакция.

Все «За».

Еще бы они были против?

Строго говоря партийный съезд был настроен максимально компромиссно. Тем более, что наиболее одиозные персоны из оставшихся в партии, в него не попали. По просьбе Михаила Васильевича. Их заняли другими делами.

— Поздравляю, — пожал руку Дзержинскому Фрунзе и направился к трибуне. Наступил его черед выступать.

Начал он издалека.

Предложил переименовать свое ведомство в наркомат обороны. Что возражений не вызвало. Ибо чего спорить? А потом перешел к основному пункту меню.

— … мы все — члены партии. Активные, сознательные, решительные люди, стремящиеся к построение справедливого общества. Что невозможно без саморазвития, как нам и завещал Владимир Ильич…

Он сделал паузу, внимательно окинув съезд взглядом.

Тишина.

Люди внимательно слушали. Более того, даже как-то вперед подались, буквально вперившись в наркома взглядом.

Слухи о том, что переворот по типу «18 брюмера» готовиться со дня на день не утихали. И, услышав такую тональность, многие «сделали стойку», почуяв — это именно он.

— Времена революции и гражданской войны были тяжелыми временами для всех нас. Это был период временных, вынужденных, ситуативных решений, направленных только на то, чтобы победить и выжить. И мы победили. Мы выжили. Мы утвердили свою власть. И теперь настало время наводить порядок.

Он снова сделал паузу.

В зале стало тихо настолько, что на мгновение Михаилу Васильевичу показалось — все эти люди лишь картонные манекены. Вон — сидят — не шелохнуться. Даже, казалось, не дышат.

— Начать я предлагаю с малого. Мы построили Союз СОВЕТСКИХ социалистических республик. Но не имеем постоянно действующего общесоюзного совета. Точнее он был, но в процессе всей этой возни, мы с водой из тазика выплеснули и ребенка. Потеряв то, что легло в основу нашей социалистической государственности. И получили Советский Союз без Совета. И это, я думаю, не правильно. Поэтому предлагаю вам, товарищи, проголосовать за создание рабочей группы, которая в самые сжатые сроки подготовит законопроект о Союзных Советах. А потом подготовит и проведет всенародные выборы для его заполнения постоянно действующими депутатами.

Тишина.

На лицах присутствующих было недоумение.

Совет? Какой Совет?

Члены съезда недоумевали. Тем более, что существовал Всесоюзный съезд советов, представляющий собой собрание представителей всех советов республик. Люди в общем-то не сильно поняли наркома. Да и ожидали другое.

Он мысль развил.

Пояснив, что Совет — это полный аналог парламента — постоянно действующего народного представительства. И в первые годы советской власти подобную роль выполнял Петросовет. Но его низвели до уровня регионального представительства. Сборы же всесоюзные, производимые время от времени, превратили такой орган в чисто декоративную фикцию. Не имеющую никакого смысла.

Заметив также, что вопрос как именно этот Общесоюзный постоянно действующий совет называть — не так важно. Можно и парламентом, и сенатом, и рейхстагом, и сеймом, и так далее. Да хоть думой. Главное — чтобы он был. И чтобы советское, то есть, парламентское государство стало таковым на деле, а не на словах…

Проголосовали.

Единогласно.

В этот раз действительно единогласно.

Никто из присутствующих вообще не понял, что происходит. Какой парламент? И где, собственно, переворот?

Фрунзе же горячо поблагодарив членов съезда за поддержку с трудом сдерживал улыбку. Его просто распирало от переполняющих его чувств.