— К чему пороть такую горячку ночью? — шепнул он ему. — Поедем завтра утром, какая разница!

Однако Хомер никак не хотел угомониться. Взяв с собой Фэйни и Лори, он спустился во двор к воротам: не удастся ли остановить попутную машину и уехать в город сейчас?

У ворот было темно, хоть глаз выколи, в горах не слышалось даже и отдаленного шума мотора. В это время года, когда виноград еще не созрел, машин на шоссе почти не было.

Кляня на чем свет стоит Гнездо, проклятые горы, проклятый городишко и ту минуту, когда они вздумали сюда ехать, Хомер и оба школьника возвратились в дом.

Рамо отдавал какие-то распоряжения грачам, а Рой, не замечая ничего и никого на свете, сидел на лестнице.

— Вы ждали нас, Мэйсон? — спросил Хомер.

— Нет… Да… — пробормотал Рой. — Так не нашли, не поймали машины? — спросил он.

— Нет, черт бы их всех побрал!

Краска прихлынула к щекам Роя: значит, остались до завтра. А завтра с машиной вернется Клар, Клэр Дамьен, и он снова увидит ее…

— А теперь спать, все спать! Нам еще понадобятся наши силы, — донесся до него голос Рамо.

Рой блаженно потянулся. Да, да, спать. А завтра…

Со двора послышался тихий зов:

— Марселина!

— Госпожа Берто! Госпожа Берто!

— Проснись, Марселина, очень нужно!

Рамо поспешно высунулся из окна. В черном провале двора можно было разглядеть несколько фигур.

Нет, это не полицейские.

— Кто там? Кто зовет Марселину?

— Это ты, Гюстав? — спросили снизу.

Рамо узнал голос румяной Франсуазы.

— Разбуди, пожалуйста, Марселину и отопри нам дверь. Я здесь не одна…

— Дверь отперта, — сказал Рамо. — А Марселина… Иди сюда, Франсуаза, и веди всех, кто с тобой, — решительно прибавил он.

Услышав чужие голоса в доме, шаги, грачи снова вскочили с постелей. В коридоре они увидели хорошо знакомую им жену дяди Жерома Кюньо и с ней целую группу женщин из Заречья. Одна из них держала на руках крохотную, спящую крепким сном девочку.

— Что случилось? — тревожно спросил Рамо. вглядываясь в лица женщин.

— Разбудил ты Марселину? — вопросом на вопрос отвечала Франсуаза.

Рамо отвел глаза.

— Марселину взяли, — угрюмо сказал он. — Пришли и взяли час тому назад. — Он открыл дверь комнаты Марселины — комнаты, словно вывороченной наизнанку. — Вот смотрите.

Послышался громкий вздох. Одна из женщин, та, что была с ребенком, села на пол, как будто ноги ее больше не держали.

— Так. Значит, и ее. — Франсуаза взглянула на Рамо. — А я к тебе с такими же вестями: сегодня вечером взяли Поля Перье. И есть сведения, что в Париже арестован Дюртэн.

— А Жером? — с волнением спросил Рамо. — Его тоже взяли?

— Не успели, — откликнулось сразу несколько женщин. — К счастью, не успели. Что бы мы делали сейчас без Жерома!

— Все то же, что делаем обычно, — сердито сказала Франсуаза. — Пожалуйста, не преувеличивайте! Это только полиция думает, что если она арестует Жерома, Поля и Марселину, так вся организация развалится и никакого собрания не будет. Ничего подобного! — Она взмахнула маленьким энергичным кулаком. — Все равно, при любых обстоятельствах собрание состоится! Правду я говорю, Гюстав? — обратилась она к Тореадору.

Тот смотрел на нее с неожиданной радостью. Ее румянец, ее бодрость как будто пробудили его, с каждой минутой вливали в него силу, жажду борьбы, твердость, которая на секунду покинула его на пороге комнаты Марселины. Теперь он снова был готов к бою, как некогда в Испании.

— Ну конечно, — отвечал он. — Взяли Жерома, остались мы с тобой, Франсуаза. А взяли бы нас, собрание провели бы другие. Да вот даже наши старшие могли бы взяться за это дело. Но где же все-таки Жером? — прервал он самого себя. — Почему его нет с тобой?

— Он еще днем уехал с Фламаром на мотоцикле в Сонор, — сказала Франсуаза. — Они должны были встретиться там с железнодорожниками, привлечь их к участию в собрании. И потом Жером собирался в редакцию. Он хочет, чтобы газетчики тоже подняли кампанию против франко-американского сотрудничества и, конечно, против Фонтенака. — Она неожиданно рассмеялась: — Ух, как они ко мне приставали, как допрашивали: «Где ваш муж? Куда он скрылся?» А я им говорю: «Мой муж не разбойник, а честный человек, ему скрываться нечего. Он уехал по делу». Так ни с чем и ушли.

— Был у вас обыск? — спросил Рамо.

Франсуаза кивнула.

— Точь-в-точь как здесь. Все перевернуто.

— Взяли что-нибудь из того, что они считали «преступным»?

— Хозяева велели им любую газету, любую кастрюльку считать преступной, — вмешалась женщина, стоявшая рядом с Франсуазой. — Только бы создать «дело» против коммунистов! А сейчас им больше всего на свете, конечно, хочется сорвать собрание.

Она говорила с горечью. Рамо, вглядевшись, узнал ее: это была жена заводского слесаря Армана Демарша.

— Ну, у нас они немногим поживились, — сказала Франсуаза. — Забрали только несколько «Тетрадей Мира», которые мы не успели передать в комитет.

— А что слышно о Точильщике? — с новой тревогой спросил Рамо. — Ведь Жан ушел отсюда к вам в город.

— С ним все в порядке, — поспешила ответить жена Армана. — Его почему-то пока не тронули.

— Я ведь уже шла к вам — предупредить тебя и Марселину, когда они вдруг нагрянули! — сказала Франсуаза. — Ну конечно, они не дали мне и носа высунуть за дверь. Почти весь вечер рылись, проклятые ищейки! — прибавила она с той же энергией.

— Ты хотела предупредить Марселину? О чем? — вопросительно глянул на нее Рамо.

— Да о том, что за нею явится полиция. Что уже подписаны ордера на аресты. Мы знали об этом, только не думали, что они нагрянут так скоро. Жером сказал: «Ты сейчас же должна пойти или поехать в Гнездо». Сам он так торопился в Сонор, что поручил это мне. И вдруг, только он успел уехать, они вваливаются. Поля ведь у нас забрали, — прибавила Франсуаза.

Рамо все еще не понимал.

— Вы знали, что явится полиция? — повторил он. — Но каким образом? Откуда?

Франсуаза вдруг широко улыбнулась.

— Понимаешь, оказывается, и среди эми есть хорошие люди, — сказала она простодушно. — Я ведь раньше не верила, хоть и Жером и другие товарищи меня уверяли. Когда приехал к нам этот длинноногий американский офицер, я ему сначала хотела показать от ворот поворот. И вдруг этот Билл, не знаю, как его фамилия, знаю только, что зовут его Биллом, потому что он велел так называть себя Жерому, так вот говорю, этот длинный является к нам в Заречье, разыскивает нас с Жеромом и говорит, чтоб мы все остерегались, потому что всех нас собираются, как он выразился, запрятать под замок. Он, мол, знает, что мы собираемся устроить слет всех, кто хочет мира. А так как он тоже стоит за мир и любит французский народ, то он и приехал нас предупредить. Только он и сам не знал, когда именно за нами должны прийти.

— Молодчина эми! — вырвалось у Рамо. — Хотел бы с ним познакомиться.

Франсуаза оглядела окруживших ее грачей.

— Вернулся уже Этьенн?

— Нет еще, тетя Франсуаза, — отозвалось сразу несколько голосов.

— Этьенн вернется с нашими утром, — сказал Рамо. — А что это за крошка с вами? — Он указал на спящую девочку.

— Это младшая сестренка Поля Перье, — сказала Франсуаза. — Ты же знаешь, мать у них больна, с ней остался кое-кто из наших. А малютку мы решили принести сюда, к вам. Пускай она переждет у вас в Гнезде, покуда все утрясется.

— О, так надо же ее поскорей уложить! — воскликнула Витамин. Девочка только и ждала минуты, когда понадобится ее помощь. — Идемте со мной, — обратилась она к женщине, у которой спал ребенок. — Мы ей устроим кроватку у малышей. Идем, Сюзон, ты тоже мне поможешь, — потянула она за собой подругу.

Рамо увидел усталость на лицах женщин. Франсуаза тоже, видимо, едва держалась на ногах.