— Наши братья переживают так же сильно, как и мы, — послышался чей-то незнакомый голос.

Женщины обернулись: перед ними стоял один из черноволосых парней. Лия поморгала от удивления, покосилась на ворон за окном, затем снова взглянула на незнакомца. По спине у нее пробежал холодок. С чего бы? Парень-то симпатичный. Впрочем, «эффектный» для его описания подходило больше. Угловатые черты темного лица, несколько длинноватый нос, выступающие скулы. Кожа у него, как и у его товарищей, оставшихся в коридоре, была значительно темнее, нежели у Морагу. Эх, где бы разжиться вот такими густыми, черными и блестящими волосами?

Парень протянул руку Марисе.

— Меня зовут Гонсало, и я хочу поблагодарить вас за заботу о нашем друге, — взгляд его переместился на Лию. Он улыбнулся, но лишь губами — в глазах его застыла тревога.

Мариса стиснула ладонь Гонсало.

— Вы сказали «братья»… — начала она, но вдруг замялась.

Лия поняла, что хотела спросить подруга, поскольку у нее возник тот же самый вопрос.

Гонсало кивнул:

— Мы все корба из Желтого каньона — и крылатые, и пятипалые. Вороньи братцы.

Сохранять хотя бы видимость спокойствия, слушая пояснения черноволосого парня и глядя на наполовину исчезнувшего неизвестно где старика в палате Эгги, Лие было невероятно трудно. Хотелось закричать…

— У него получится позвать ее обратно? — Мариса внимательно посмотрела на Гонсало.

— Не знаю, — пожал плечами вороний братец. Какое-то время он молчал, разглядывая подруг, затем поинтересовался: — Откуда вы знаете Эгги?

— По правде говоря, мы ее толком и не знаем, — ответила Мариса. — Но мы были рядом, когда ее ранили, и она… Она из тех людей, к которым привязываешься сразу, едва успев познакомиться. И потом думаешь, что знал их всегда.

— Вы мне нравитесь, — снова улыбнулся Гонсало.

Уловив какое-то движение в палате, Лия прильнула к смотровому окошку.

— Что-то происходит, — прошептала она.

Положение Диего никак не изменилось, зато тело Эгги, недвижно лежавшее на койке с минуту назад, теперь парило в воздухе в десятке сантиметров над матрацем. В свое время Лия посвятила несчетное количество ночей фильмам об одержимости и экзорцизме и отлично помнила, что согласно жанру, все самое страшное начинается после воспарения над кроватью.

С каким-то нездоровым восхищением писательница наблюдала, как тело Эгги продолжает подниматься над больничным ложем. А затем оно начало крутиться вокруг своей оси.

— Капельница! — закричала Лия.

И не только капельница, но еще и кислородная трубка, и бог знает сколько датчиков, отслеживающих жизнедеятельность раненой.

Протолкнувшись мимо Морагу, она распахнула дверь и метнулась в палату.

— Стой! — заорал шаман.

Но Лия и не думала его слушать. Времени практически не оставалось.

Она вскочила на кровать и крепко обхватила Эгги за ноги. Вращение ей остановить удалось, но на этом все и закончилось — тело художницы упорно продолжало подниматься к потолку, несмотря на отчаянные усилия Лии.

— Убирайся оттуда! — донесся до нее крик Морагу — шаман одним прыжком оказался примерно на полпути между дверью и кроватью.

А затем перед глазами Лии все поплыло, искажаясь самым невероятным образом: ноги, голова и руки Морагу стали вытягиваться, становясь все длиннее и тоньше, а его торс раздался в стороны, словно накачанный автомобильным насосом воздушный шар. Казалось, она смотрит на отражение шамана в кривом зеркале. Морагу протянул к Лие жуткую бескостную ручищу, изгибающуюся и колышущуюся, как резиновый шланг, а потом в глазах у нее потемнело. Заболели, как при резком перепаде давления, уши.

И Лия начала падать.

Падать.

Падать.

Оставаясь в сознании, но при этом совершенно ничего не чувствуя.

Ей очень хотелось отключиться.

Укрыться в черноте беспамятства.

Но она продолжала падать.

Как ни вырывалась Сэди, но избавиться от хватки вороньих братцев ей не удалось — они без видимых усилий выволокли сопротивляющуюся девчонку наружу и отпустили во дворе. Она рванула было назад к двери, однако не успела сделать и пары шагов, как тот, которого Руби называла Мэнни, схватил ее за предплечье. Сэди стукнула его свободной рукой. Жаль, что до ножика в другом кармане было не дотянуться, а не то она бы и его порезала, как старуху.

— Пошел на х…, извращенец! — взвыла она, пытаясь высвободиться.

Мэнни в ответ мрачно усмехнулся и сообщил:

— Мы отведем тебя куда угодно, только не обратно.

— Но Руби…

— Расплатилась по твоей сделке. Теперь уже ничего не попишешь.

— Платить должен был Реджи, а не она!

Парень опять отпустил ее, и Сэди немедленно сунула руку в карман.

— Не это ищешь? — осведомился Мэнни и помахал у нее перед носом канцелярским ножом.

— Отдай! — Сэди бросилась на него, но парень с легкостью увернулся, и она, потеряв равновесие, грохнулась на колени.

— He-а, и думать забудь.

Вороньи братцы даже не шевельнулись, чтобы помочь ей встать. Понося их последними словами, Сэди поднялась на ноги, и ругательства так и застряли у нее в глотке. За границей ведьминого двора гангстеры препирались с двумя сотрудниками племенной полиции.

— Ох, блин, — простонала Сэди, быстренько пригибаясь и отворачиваясь.

— Не волнуйся, — произнес Мэнни. — Они тебя не видят. Ты ведь заключила сделку с ведьмой, чтобы она тебя оберегала, помнишь?

И Сэди отважилась искоса взглянуть на полицейских. Она узнала Джерри, который приволок ее в участок — именно в эту минуту чертов коп посмотрел прямо на нее, но почему-то потерял интерес и снова сосредоточил внимание на бандитах, — и толстяка, сидевшего за стойкой.

Сэди глазам своим не верила. Вау! Ну не круто ли?

— Он и вправду не видит нас, — потрясенно выдавила она.

— Он не видит тебя, — поправил ее Мэнни. — Нас-то он видит, только мы ему без надобности. Так куда ты хочешь?

— Значит, — пропустила Сэди вопрос мимо ушей, — я невидима для любого, кто хочет мне навредить?

— Вроде того.

— Чудненько. — «Лучше просто не бывает!» — пронеслось в ее голове. — Ну тогда я хочу домой.

— Какой адрес? — спросил Мэнни.

Она назвала.

— Я провожу ее, Сандэ. Ты с парнями можешь сопровождать по воздуху.

Тот кивнул, покосился на Сэди и двинулся в сторону высохшего русла. Девушка проводила его взглядом и, когда он скрылся под мескитовым деревом на противоположной стороне, повернулась к Мэнни.

— И что ему не нравится?

— Ты.

Девушка нахмурилась.

— Кажется, меня вообще никто не любит.

— Есть хоть одна причина, по которой мы должны тебя полюбить?

— Да мне пофиг! Но почему, если я вам настолько противна, вы меня видите?

— Мы дали обещание. Сначала Эгги, что не убьем тебя, а потом Руби — что проводим в безопасное место. Свое слово мы держим. Поэтому чары ведьмы на нас и не действуют. Ты нам не по нраву, но вреда тебе мы не причиним.

— А-а.

— Теперь пошли.

Мэнни повернулся к высохшему руслу спиной и зашагал по ведьминому участку к улице. Сэди нагнала его.

— А отдай мне ножик.

— Нет.

— Почему?

— Потому что ты нападешь на меня. А поскольку я не могу тебя убить, мне придется сначала тебя искалечить, а потом тащить на своей спине.

— Ты, я вижу, сама отзывчивость!

Парень не ответил.

Когда они оказались на улице, Сэди обернулась и взглянула в последний раз на дом ведьмы, стараясь не думать о том, что сейчас происходит с Руби.

— Я не стану нападать на тебя, — возобновила она попытки вернуть оружие.

— Ты уже пыталась, просто я забрал нож раньше.

— Но ты меня первый схватил!

— И схвачу опять, если не будешь шевелить ногами.

Сэди собиралась огрызнуться, но вдруг раздался какой-то непонятный шум. Она снова обернулась: с мескитовых деревьев вдоль русла поднялась, должно быть, добрая пара сотен ворон. «Это они издают этот звук. Это хлопают их крылья», — Сэди содрогнулась и бросилась догонять Мэнни, постаравшись выкинуть из головы, что ее спутник — один из зверолюдей. Точнее, человек, способный обратиться в ворону. А может, наоборот. Неважно. В любом случае стремно.