Об этом Сэди действительно сожалела.

— Я вовсе не хотела…

— Неважно, чего ты хотела. Важно, что в итоге произошло. И лично я тебе ничего не обещал. Мой род дал обещание Эгги, но с ее смертью оно утратит силу. Так что молись, чтобы она не умерла.

— Я вовсе не желала ей смерти. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Наверно, тебе следовало подумать, прежде чем бросаться с ножом или грязными словами на каждого оказавшегося рядом.

— Ворожба той старухи защитит меня.

Сэди вспомнила, что даже пронырливые копы не заметили ее во дворе колдуньи.

— Может, и защитит, — отозвался Мэнни. — А может, и нет. Но в любом случае кровная магия сильнее хитроумных фокусов любой ведьмы.

— Что еще за «кровная магия»?

— Магия, которую может призвать кровное обязательство. В общем, если Эгги умрет, на чары своей ведьмы особо не надейся.

Мэнни умолк и прямо на глазах Сэди обернулся вороной, да так быстро, что девушка даже не заметила самого превращения. Раз — высокий смуглый парень меряет ее мрачным взглядом, два — в небо взмывает крупная ворона. На месте, где только что стоял Мэнни, что-то брякнуло. Сэди глянула на асфальт и проворно нагнулась за канцелярским ножиком. Улыбнулась, сдула с него пыль и немного поиграла лезвием. Потом, сунув оружие в карман, осмотрелась. Черт, повсюду эти проклятые вороны, чертовы крылатые твари. На деревьях, на крышах, везде. Поди разбери теперь, какая из них Мэнни. И все пялятся на нее. Тупые сраные птицы. Сэди продемонстрировала им средний палец и двинулась дальше.

Миновав очередной заросший сорняками захламленный двор, она свернула на разделительную дорожку, за которой начиналось личное автомобильное кладбище Хиггинсов — несколько проржавевших остовов легковушек и одного пикапа. На противоположном конце участка высилась чахлая пальма, отбрасывавшая подобие тени на этот утиль на колесах. А на ее истрепанных побуревших листьях уже устроились три вороны, внимательно наблюдавшие за пробирающейся по участку Сэди. Не обращая на птиц внимания, девушка уселась на подножку пикапа: из-за переднего крыла грузовичка открывался отличный вид на дом, а вот заметить ее саму оттуда будет не просто.

Ждать придется долго — сначала до темноты, а потом до тех пор, пока родаки не завалятся спать. Сэди достала ножик и снова принялась играть лезвием, доставая и убирая его. Щелк-щелк, щелк-щелк. Надо было раздобыть воды по дороге сюда. Такая мысль ей в голову приходила, вот только у нее нет ни цента, а у этого зануды Мэнни денег точно было бы не выпросить.

Что ж, в ее распоряжении жажда, скука и куча времени. Заняться все равно нечем, кроме как играться канцелярским ножом. Ну, еще можно подумать.

Вообще-то девушка испытывала некоторое раскаяние, что оговорила Стива и порезала Эгги. Но старухе точно не стоило пытаться остановить ее, а дядечка мог бы и сообразить, что Сэди не по душе, когда кто-то лезет в ее жизнь, да еще и принимается расставлять там свои приоритеты. Почтенный возраст вовсе не означает, что тебе все известно, в особенности если твое представление о приятном времяпрепровождении сводится к проживанию в гребаной пустыне в сомнительном обществе скал да кактусов. Хотя, по правде говоря, мужиком он оказался неплохим. Правда, не поделился с ней травкой, зато даже не попытался трахнуть. Большинство козлов, вроде ее папаши, не упустило бы возможности перепихнуться по-быстрому.

Она вовсе не хотела катить на Стива бочку и выставлять его насильником перед копами и его дружками, как в итоге получилось. А все из-за его тупорылой подружки-меховушки. Сэди нахмурилась, вспоминая угрозы Калико. Вот уж кому бы она с удовольствием скинула на башку валун, да побольше!

Девушка выглянула из-за крыла грузовичка. Тихо, никакого движения. Интересно, дома Реджи или нет? Насколько ей подсказывал опыт, родаки запросто могли надраться и завалиться в постель — и пускай хоть трубы иерихонские протрубят, их ничто не прошибет. Им не впервой, особенно ежели на дворе суббота. Не то чтобы они выматывались на работе или что-то в таком духе — налакаться-то можно по любому поводу, — но в выходные собутыльников отыскать проще.

И еще Сэди злилась из-за облома у ведьмы. Она должна была расплатиться душой Реджи, а не Руби. Это же проще пареной репы. Гребаный папашка заслуживает самой худшей участи, а если у него и имеется душа, она все равно ему на фиг сдалась. Да он даже и не заметил бы, что лишился ее. Но вот Руби…

Какого черта она вообще сунулась? Смысл, простите? Впрочем, большинству людей, на взгляд Сэди, свойственно заниматься бессмысленными вещами. Ходить на дерьмовую работу. Жить в этой вот части города. Да взять хотя бы неудачника Реджи — зарабатывает на своих махинациях столько же, сколько получал бы в какой-нибудь лавке или на службе, а вкалывает в два раза больше.

Девушка еще немного машинально поиграла ножиком. Прислонившись к ржавой двери пикапа, запрокинула голову и бросила взгляд на пальму. На чахлых листьях теперь сидели только две вороны. Исчезновение третьей птицы отчасти встревожило Сэди, хотя, с другой стороны, ломать голову, куда подевалась чертова тварь, бессмысленно — ее товарок, среди которых она затерялась, наверняка кругом полным-полно, просто их не видно.

Вдруг со стороны дома послышался какой-то шум и возня, и Сэди снова выглянула из-за крыла машины. Дверь черного входа отворилась, и показавшаяся на пороге Эйлисса придержала ее, выпуская двух младших приемышей. Райли и Габриэла выглядели испуганными — впрочем, они и были зашуганными с самого первого дня, как Реджи и Тина привели их в дом.

Их мамаша, шлюха-наркоманка, то ли загремела в тюрягу, то ли отдала концы, Сэди уж и не помнила. Ее саму они перестали побаиваться, только когда сообразили, что Реджи и Тине наплевать на нее даже больше, чем на них.

Дети, смуглые, с каштановыми нечесаными волосами, вышли, держась за руки, и показались Сэди почему-то младше, нежели ей помнилось. Странно, ведь она отсутствовала-то от силы пару дней. Габриэле недавно исполнилось шесть лет, Райли — пять. Кроме этих биографических данных Сэди еще знала про приемышей, что отец у них мексиканец, а мать — белая.

А Эйлисса почти ее ровесница, кожа у нее светлая, а волосы, которые она обычно собирает в кукиш на затылке, — черные и блестящие. Сэди проследила, как приемная сестричка осторожно прикрыла дверь и вывела малышей на задний двор. На плече у Эйлиссы болтался кожаный рюкзачок, с которым она практически никогда не расставалась. Она вела малышей наискось через двор к утоптанной бесчисленными ногами дорожке между участками. Наверное, они направлялись на игровую площадку — так Тина называла пустырь через квартал отсюда, где зависала местная ребятня.

Сэди встала и, стараясь не высовываться из-за пикапа, внимательно осмотрела дом. Никакого движения внутри по-прежнему не наблюдалось, однако это еще ни о чем не говорило, поскольку людей ленивее Реджи и Тины стоило еще поискать.

Блин. Покой и тишина. Чертовы уроды. Пора двигать за приемышами — и Сэди намеревалась исполнить собственное решение, но запнулась: перед домом остановилась полицейская машина — не из резервации, а из управления шерифа. Впрочем, будто это хоть что-то меняло! Сейчас за ней охотятся все копы на свете, а она торчит тут, как столб посреди пустыни. Им достаточно глянуть чуть дальше собственного носа, чтобы сцапать ее.

Если сейчас она рванет за соседний дом, на нее неминуемо обратят внимание. А если нет, потеряет драгоценное время.

Блин, блин, блин!

Пока Сэди соображала, что же ей делать, дверца машины открылась и наружу выбрался здоровенный мексиканец в новенькой, с иголочки, форме. Он машинально огляделся по сторонам, равнодушно скользнув по девушке взглядом, будто перед ним не живой человек, а какая-то палка, и потопал к дому. Вот осел.

И тут Сэди чуть не расхохоталась.

Он же ее не видит. Ну конечно, не видит! Чары колдуньи действуют. Да еще и как эффективно! Коп ведь хочет ей навредить — иначе зачем бы его сюда принесло?