— Сударыня, а может вам и правда лучше пересидеть, пока всё утихнет? Вы можете сослаться на болезнь. Думаю, ректор не будет против того, чтобы вы недельку полечились в своём родовом особняке.

— Виктор, ты не понимаешь, — выдохнула красотка, нахмурив бровки. — Теперь это вопрос принципа. Я должна доказать отцу, что являюсь самостоятельной и могу постоять за себя.

Я едва успел сглотнуть, рвущиеся на язык слова. Ага, может она за себя постоять… Как же, держи карман шире. Да если бы не я, она бы уже лежала в сырой землице.

— Я вас понимаю, сударыня, — сочувственно выдал я.

Девушка благодарно улыбнулась. И мы вошли во дворец, который казался огромным из-за того, что по коридорам не шастали вездесущие студенты и не чеканили шаг важные преподаватели в мантиях. Однако дворец всё же оказался не совсем пустым. По пути к кабинету ректора я услышал как уборщица громыхала ведром, а вдали пару раз мелькнули смазанные человеческие силуэты. Но лицом к лицу мы так никого и не встретили.

А уже возле резной двери кабинета, девушка поправила волосы, смахнула пылинку с моего плеча и аккуратно постучала.

— Войдите! — донёсся из-за двери сухой высокий голос.

Я галантно открыл перед дамой дверь и следом за ней вошёл в уютный кабинет, пахнущий книгами и чернилами. Возле правой стены прикорнул изящный книжный шкаф с изогнутыми ножками, а на противоположной стороне кабинета стоял его брат-близнец. Под ногами же красовался красный ковер, а прямо перед окном обнаружился монструозный рабочий стол из красного отполированного дерева. Он занимал чуть ли не треть кабинета. И за таким гигантом легко бы могла разом трудиться троица людей. Однако за ним в кресле с высокой, узкой спинкой восседал лишь сухощавый старик, который легко бы мог сыграть главную роль в фильме «Носферату. Симфония ужаса».

Он обладал лысой яйцеобразной головой с прижатыми к ней ушами, круглыми пытливыми голубыми глазами, острым носом, впалыми щеками и бледными, бескровными губами. К слову, несмотря на почтенный возраст, практически все морщины обошли ректора стороной, кроме носогубных складок. Они точно ущелья, буквально прорезали его тонкую пергаментную кожу с пигментными пятнами.

— Доброе утро, молодые люди, — поздоровался с нами старик и указал сухонькой ручонкой на два стула, которые стояли в метре от его стола.

Мы присели на них и синхронно произнесли:

— Доброе утро, господин ректор.

— Итак, дорогая маркиза, вы что-то хотите мне рассказать, — сразу взял быка за рога дед.

Видимо, он следовал мудрому правилу не откладывать что-то в долгий ящик. А то учитывая его возраст, он мог и не добраться до него, а сыграть совсем в другой ящик.

— Да, сударь, мне есть что вам сказать, — проговорила девушка, положила руки на колени и стала вещать. Она рассказала о том, что произошло на острове и честно сообщила, кто был организатором данного «похищения».

Ректор выслушал её, а потом спросил, многозначительно покосившись на меня:

— А молодой человек в курсе… всего?

— Да, он знает, что Ройтбурги воюют с моей семьёй, — кивнула маркиза.

— Хм, — хмыкнул старик.

Похоже, он считал, что девушке не стоило мне рассказывать об этом. И кажется, старший Меццо не поведал ему о том, что я своего рода телохранитель юной маркизы.

— Что же мне делать, сударь? — спросила красотка и с надеждой посмотрела на дедка.

— Ваша светлость, я не могу обеспечить вашу безопасность, — хмуро выдал ректор и автоматичным движением руки отодвинул стопку бумаг. — И я бы посоветовал вам вернуться в отчий дом…

—… Об этом не может быть и речи! — отрезала девушка, решительно сверкнув глазками.

— Тогда можете оставаться на свой страх и риск. У меня нет права отчислить вас, поскольку вы ничего не нарушили. Но жизнь — одна. Подумайте.

— А что с результатами полевой тренировки, сударь? — перевела тему аристократка.

— Вы с этим молодым человеком получаете по ноль баллов, — сообщил ректора, сцепив на крышке стола длинные пальцы с пожелтевшими ногтями.

— Справедливо, — кивнула златовласка.

— Господин ректора, а Василий какой получил балл? — поинтересовался я, вспомнив товарища.

— Я посоветовал декану дать ему один балл. Василий показал себя верным другом и заслужил награду, — проговорил старик. — Ты, Виктор, тоже заслуживаешь награды. Я поговорю о ней с деканатом вашего факультета, а пока прими моё рукопожатие.

Ректор протянул мне сухую кисть, похожую на птичью лапку. А я поспешно вскочил со стула, крепко пожал его пятерню и приподнято взглянул в глубоко запавшие в череп глаза, кои с возрастом совсем не утратили остроту. И неожиданно мне на дне зенок старика почудился нечеловеческий голод. Я мигом покрылся холодной испариной и рефлекторно отдёрнул руку.

— Что с тобой, Виктор? — удивился дедок, выгнув брови.

— Ничего. Судорога. От нервов, наверное, — скомкано выдал я и смущённо дёрнул щекой.

— Понимаю, — проронил ректор и раздвинул губы в неестественной улыбке. — Что ж, идите оба отдохните. А вы, сударыня, подумайте, подумайте над моими словами. Жизнь одна.

— Благодарю за понимание, — вежливо сказала аристократка и встала со стула.

— Куда же вы… — вдруг остановил её старик. И у меня сердце на миг встало. Но уже в следующее мгновение дед со смешком произнёс: — Молодые люди, извольте вернуть уцелевшие артефакты, принадлежащие академии.

Мы с Адрианой положили на стол амулеты, клинки и фляжки. А потом вместе вышли из кабинета и двинулись к выходу из дворца.

Девушка принялась лопотать, перемывая кости отцу, ректору и Ройтбургам. А я слушал её даже не вполуха, а хорошо если в четверть. Мою голову целиком и полностью занимал увиденный мной голод, терзающий ректора. Он офигеть как был похож на всепоглощающий чудовищный голод бесов. Но ректор не может быть одержимым. Он же вполне адекватен. Здраво разговаривает, зубы и когти не отращивает. Твою мать, что же с ним такое? Виной ли тому ферма одержимых? И не он ли поставляет бесноватым студентов? Они же как раз начали пропадать с началом его правления в академии. Однако всё это не моё дело. Я тут ради другого… точнее другой. А всё остальное меня не касается.

— Виктор! Виктор! — вырвал меня из пелены размышлений настойчивый и чуть гневный голос Меццо.

— Да, ваша светлость. Простите, задумался, — виновато сказал я, глянув на приблизившуюся башню анималистов.

— Никому не говори о том, что услышал, — с нажимом произнесла девушка. — Даже Василию. Соври ему что-нибудь.

— Хорошо, сударыня, — пообещал я.

Она кивнула. И мы вошли в общежитие. Комендантша скользнула по нам внимательным взглядом цепного пса, но ничего гавкать не стала. Наш дуэт спокойно миновал её и на лифте поднялся на восьмой этаж. А уже тут наши тропки разошлись. Маркиза двинулась в свою комнату, а я — в свою. А достигнув её, моя тушка тотчас приняла на кровати горизонтальное положение.

Я мигом отправился в царство Морфея, поскольку настрадавшееся тело желало отдыха. И спал я мёртвым, беспробудным сном… хотя всё-таки оказалось, что пробудным. В какой-то миг из цепких объятий сна меня вырвал настойчивый, знакомый стук в дверь.

— Входи! — сонно крикнул я, не вставая с кровати.

Дверь отворилась и в комнату проскользнул взбудораженный Васька. Он сразу же принялся строчить, размахивая руками, оканчивающимися широкими, как лопаты, ладонями:

— Вик, чего случилось-то? Что это за люди были? Я ведь сразу после того, как вы исчезли, браслет активировал — и в башню, а там нашёл дежурного преподавателя и всё ему выложил, как на духу. А тот мне приказал молчать. Мол, декан всё поведает ректору, а тот разберётся. И вот до сегодняшнего утра я весь как на иголках был, ходил в неведении. Благо, маркиза на завтраке появилась и сказала мне, что всё в порядке. Виктор жив.

— Стало быть, я пропустил завтрак? — расстроенно пробормотал я, перевернулся на спину и глянул за окно. Солнце уже высоко забралось на небосклон, но до обеда ещё было далеко. А жаль, кушать хотелось жутко. Аж живот начал бурчать.