Девушка белозубо улыбнулась, убрала в сумку разряженный амулет и задумчиво проговорил:

— И что мы теперь будем делать со всем этим?

— Ничего, — пожал я голыми плечами и почувствовал, что начал замерзать. Всё-таки не май месяц на дворе. — Просто будем молчать. Ничего не видели, ничего не слышали. Нам же не по пятнадцать лет, чтобы встревать во всякую дурнопахнущую муть. Зачем нам это? Ради чего? Денег или других благ? Так мы ничего не получим. А вот проблем огрести можем. Ректор, скорее всего, знает об этой ферме одержимых, но молчит. Почему? Шут его знает. Но и нам следует молчать. Хотя бы до поры до времени, а то меня турнут из академии или прибьют где-нибудь за углом. А Люпену это, в отличие от Эда, очень не понравится.

— Да, наверное, ты прав. Насчёт Эда — так точно, — грустно усмехнулась девушка и элегантным движением откинула со лба прядь волос.

— А что я скажу барону о своей руке? — мрачно процедил Эдуард и снова глянул на свою сломанную крысиную лапку.

— Да он даже не заметит такую мелочь, — небрежно отмахнулся я и серьёзно добавил: — Господи, Эд, соврёшь что-нибудь.

— Я не лгу учителю, — гордо вскинул наполовину лысую голову парень.

— Пора начинать. Добро пожаловать в клуб, — усмехнулась Вероника, посмотрела на меня и с толикой тревоги уточнила: — А что, если тот, кто сотворил жертвоприношение, сумеет выйти на твой след?

— А как он найдёт меня? Я же там оставил только обгорелые остатки кофты и майки. Так что никто на меня не выйдет, — уверенно проговорил я и ощутил мелкую дрожь. Блин, холодно. — В общем, девочки и мальчики, пора закругляться. Я уже замёрз.

— Значит, мы держим ротики на замке и никому не рассказываем о сегодняшней ночи? — произнесла девушка и покосилась на Эда.

А тот облизал губы и нехотя произнёс:

— Я согласен. Но ежели Люпен что-то прознает о наших давешних приключениях, то я скажу, что вы силой заставили меня молчать.

— Годится, — кивнул я.

— Тогда создавай портал, — бросил маг тьмы Веронике.

Она хмуро глянула на него, но смолчала и принялась исполнять пассы. И уже вскоре около нас вспыхнуло подрагивающее зеркало портала. Эдуард быстро исчез в нём, даже не став прощаться. А вот девушка задержалась.

Она вперила в меня блестящие от любопытства глаза и с придыханием спросила:

— А как ты узнал, что в коридоре была лестница? Мне показалось, что ты не хотел рассказывать об этом при Эдуарде.

— Верно показалось, — сказал я и шмыгнул носом. — Всё дело в логике. Я ведь видел пять тварей. И ни одна из них не смогла бы так быстро прибежать в тот коридор. Следовательно, я не увидел шестого одержимого. А почему мне не удалось его заметить?

— Почему? — выдохнула девушка.

— Да потому что между мной и одержимым оказалось слишком много скальной породы. Он был на пару этажей выше меня или ниже. Отсюда я и сделал вывод, что он в тот коридор попал по лестнице.

— Хм, — нахмурилась магичке. — Конечно, твоя логика не без белых пятен, но главное, что она помогла тебя. И теперь меня мучает лишь один вопрос: на кой хрен кому-то совершать жертвоприношения и скармливать труп одержимым?

— Не знаю и знать не хочу. Мне плевать на то, что тут творится. Я доучусь до Нового года и со спокойной душой вернусь в особняк.

— Я тебя поняла. Доброй ночи.

— Доброй ночи, — сказал я и быстро пошёл к опушке леса.

А девушка вместе с лопатами и мешком скрылась в портале.

Глава 4. Разговоры.

Когда я завалился в свою комнату в башне, за окном уже немного посветлело. Посему спать мне оставалось недолго. Я тоскливо вздохнул, рухнул на кровать и несмотря на нервное возбуждение довольно быстро унёсся в царство Морфея. И мне удалось преспокойно проспать до самого утра. Но конечно же, я не выспался, потому вид имел помятый: под глазами залегли тени, лицо осунулось, а рот постоянно кривился в богатырских зевках. И хоть локоть полностью зажил, но оставался ещё сонм мелких царапин и ссадин. Они с самого моего пробуждения принялись зудеть. И им вторили мышцы ног, которые охренели вчера бегать, из-за чего сегодня не хило побаливали.

В общем, в столовой я старался лишний раз не делать резких движений и даже не пытался парировать остроты Пашки и Васьки. А эти двое во всю шутили над моим потрёпанным внешнем видом и наперебой пытались угадать, что же такое я делал ночью, раз сейчас был похож на вурдалака.

— Можа, Вик по ночам спортом занимается? — выдал Васька и широко улыбнулся. — Бегает по комнате, что твой бешеный анчоус.

— Спортом? Не думаю, — отмахнулся Ёж, попутно уплетая тушёную капусту с кусочками говядины. — От спорта ведь это… умирают. У меня знакомец был. Билом его звали. Так вот он каждое утро подле леса бегал. Ну и помер. Медведь его задрал. Только кишки потом по кустам собирали.

— Поучительная история, — покивал крепыш. — А я, значится, как-то раз на камбузе…

Он стал увлечённо рассказывать Пашке одну из своих многочисленных историй. А я вдруг заметил на пиджаке одного из старшекурсников небольшой металлический значок. Он изображал герб академии. И был он то ли стальным, то ли серебряным. Хм, любопытно. За всё время учёбы мне пять раз доводилось лицезреть подобный значок. Только в предыдущие разы они были бронзовыми.

Я громко щёлкнул пальцами, привлекая внимание друзей, а затем спросил, указав взглядом на заинтересовавшего меня старшекурсника:

— Кто-нибудь знает, что это за значок такой?

— Наградная цацка, — ответил Пашка и беззастенчиво поковырял пальцем в зубах. — Надо сделать что-то эдакое, дабы получить её. Сам ректор вручает такие штукенции. Вроде есть три ранга: бронзовый, серебряный и самый высокий — золотой.

— Видать, чтобы заиметь золотой значок надо, как минимум, два раза спасти всё человечество и принять роды у панды, — с усмешкой проговорил я, представляя насколько редки подобные вещицы.

— Эт да, — поддакнул Ёж и залпом опорожнил остывший чай. — Двинули на учёбу?

— Пошли, — выдохнул Васька и оторвал свой зад от стула.

Я тоже поднялся и двинулся к выходу. По пути нашёл взглядом банду Шарля де Монпасье и не заметил среди неё троицу тех идиотов, которые пытались взломать дверь моей комнаты. Но они отыскались в дальнем углу столовой. Всё трио старалось казаться незаметным. Кажись, они попали в опалу или сидели поодаль от своего шефа, дабы я не мог их связать с ним. Дебилы.

Между тем мы втроём покинули столовую, по коридору добрались до дворца и тут разделились. Пашка отправился на своё занятие. А мы с Васькой двинулись в подвал. Сегодня была среда, а значит, намечалась очередная тренировка у Альваро Мартинеса. И я уже предвосхищал какие незабываемые впечатления меня ждут.

Пока же мы спустились в подвал, где обнаружили других членов нашей группы. В первую очередь меня, конечно, интересовала Меццо. А вот я её — нет. Она снова не глядела в мою сторону.

Да какого хрена? Что с ней происходит? Теперь-то почему она не смотрит на меня? Переживает из-за того, что я видел, как её напугал мой крыс? Возможно.

Я украдкой тяжело вздохнул и услышал вкрадчивый шёпот Васьки:

— Забудь о ней. Ты можешь ещё хоть сотню раз спасти её, но она никогда не посмотрит на тебя. Она — маркиза, родовитая аристократка. А ты — презренный бастард, голь перекатная, водоросль тухлая…

—… Всё, достаточно, я понял, что ты имеешь в виду, — поморщился я и увидел спускающегося по лестнице Альваро Мартинеса.

Андалусиец снова был в приподнятом настроение. Кажется, он знает, где живут плохие девчонки или толкают дурь.

Преподаватель одарил нас улыбкой, а затем поздоровался и запустил нашу группу в коридор с комнатками для тренировки. И вот тут-то мне и довелось испытать незабываемые впечатления. Я даже не сразу смог скользнуть в транс, настолько сильно меня терзала боль. Она точно электрические разряды, сотрясала моё побитое вчерашними приключениями тело. Практически каждое движение заставляло меня шипеть сквозь зубы.