Тем более весь мой рассказ и так заставил главу факультета понятливо проронить:

— Теперь мне ясно почему Громов посчитал, что именно ты подменил саламандру. Но ведь это был не ты?

— Не я, сударь, не я! — истово выдохнул я и чуть не перекрестился для убедительности.

— Хорошо, что не ты, — кивнул мужчина и вдруг остро глянул на меня, словно хотел влезть в мою черепную коробку и перетряхнуть там все мои грязные и не очень мысль. — А вот ответь-ка мне на такой вопрос, студент Полянский. Как же так выходит, что именно ты оба раза… защитил маркизу Меццо? Ведь, если мне не изменяет память, то ты и в зверинце проявил себя молодцом. Отогнал мыслеобразом медведя от лишившейся чувств маркизы.

— Да, память вам не изменяет. Но я и сам не знаю, как так вышло, что именно мне выпала честь оба раза спасти маркизу, — максимально честно выдал я и пожал плечами. — Случайность. Стечение обстоятельств. Я же покойного Эдуарда лишь из чистого любопытства обучил команде «фас».

— Кого, прости? — не понял мужчина, возвышаясь надо мной, точно медведь над Алёнушкой.

— Крыса моего. Прими, Господи, его душу грешную.

— А ты любопытный студент, Полянский, — заметил декан, внимательно разглядывая меня, точно впервые увидел. — Можешь далеко пойти, ежели раньше тебя не затюкают однокашники-дворяне. К сожалению, я ничего не могу поделать с Громовым. Твои слова — не основание для наказания и уж тем более отчисления барона. Придётся тебе самому выкручиваться. Однако кое-что я всё-таки сделаю. Иди за мной.

Глава факультета решительно вошёл в аудиторию. А я ужом проскользнул следом за ним. И уже тут декан хмуро посмотрел на бледную Меццо, спокойного Блинова и нервно ёрзающего Громова, который отводил взгляд.

— Что ж, разговор со студентом Полянским пролил свет на… его сложные взаимоотношения с бароном Громовым, — отчеканил глава факультета, глядя на моего сжавшегося врага. — Я вынужден всем напомнить, что академия не место для склок. Академия — храм знаний. Господа студенты, я советую всем вам учиться, а не заниматься чем-то другим, ведь это что-то другое, часто приводит к отчислению.

— Золотые слова, сударь, — поддакнул профессор Блинов.

— Ага, — промычал Громов и робко улыбнулся. Кажется, он посчитал, что самое плохое уже позади.

— Что же касается инцидента с саламандрой, то я со всей серьёзностью поведаю о нём самому ректору. А уж он разберётся. И ежели надо будет, то проведёт расследование, — заверил всех нас декан. — А теперь, господа студенты, можете быть свободны.

— Постойте, — внезапно сказал нам Блинов. — В свете недавних событий я обязан дать студенту Полянскому балл за то, что он великолепно натренировал своё животное, которое, к несчастью, погибло.

Ну, хоть балл, а не по ебал… А Эдуарду могли бы и орден дать посмертно.

— А вот барону Громову, — продолжил преподаватель. — Я вынужден записать в табель минус один балл. Вы, студент Громов, проявили себя, как нерадивый хозяин. Не смогли отличить свою саламандру от другой.

— Я заслужил. Постараюсь исправиться, — смиренно заявил парень, который, кажется, много чего обдумал, пока мы с деканом разговаривали в коридоре.

— Вот теперь все точно свободны, господа студенты.

— А могу я взять Эдуарда, дабы похоронить его? — спросил я, кивнул на коченеющий крысиный трупик.

— Да, конечно. Сейчас я дам тебе коробочку. У меня как раз в аудитории есть одна… — с готовностью проговорил профессор Блинов и двинулся к шкафу, стоящему в углу комнаты.

Декан и Громов не стали задерживаться в аудитории дольше необходимого и вышли в коридор, куда практически тут же высыпались студенты из соседних помещений, так как занятие закончилось. А вот Меццо осталась. Она со смешанными чувствами в прекрасных глазках наблюдала затем, как я, обернув руку половой тряпкой, кладу труп крыса в коробку из-под обуви. А после этой процедуры мы с девушкой попрощались с Блиновым и вместе покинули помещение.

— Где ты хочешь его похоронить? — спросила дворянка, когда наш дуэт двинулся по коридору, заполненному шумными студентами.

— В лесу, сударыня, — коротко ответил я, вспоминая есть ли у нас ещё занятия. Вроде бы нет, поскольку сегодня был один из Имперских праздников, который требовал сокращённого учебного и рабочего дня.

— Я пойду с тобой, — заявила маркиза, решительно вскинув головку.

— Право слово, не стоит, ваша светлость. Вдруг, и там на вас кто-нибудь нападёт? — с вымученной улыбкой произнёс я.

— Возможно, ты прав, и мне лучше остаться в башне, — нехотя сказала она и следом пылко добавила: — Виктор, прими мою искреннюю благодарность. Ты уже во второй раз серьёзно… помогаешь мне. И я не хочу быть у тебя в долгу. Сегодня же я разыщу барона Громова и прикажу ему оставить тебя в покои.

— Не стоит, сударыня. Думаю, он и сам понял, что зря досаждал мне, — охладил я пыл златовласой красавицы.

— Но мне бы хотелось как-нибудь отблагодарить тебя, — вербально надавила на меня девушка и нахмурила бровки. Мол, давай, колись, чего ты хочешь?

— Ваша светлость, давайте сойдёмся на то, что вы когда-нибудь в будущем окажите мне какую-нибудь крохотную услугу. Естественно, что это услуга не будет никоим образом задевать вашу честь и нарушать закон, — вывернулся я.

— Я согласна, — выдохнула маркиза, снизу вверх глядя на меня серьёзными глазками.

— Благодарю, — улыбнулся я и добавил: — До встречи, сударыня.

Та кивнула и потопала в коридор, который соединял главное здание с башней анималистов. А я покинул дворец через парадный вход и в ярких лучах солнца двинулся в сторону леса. Никто не обращал на меня внимание. Студенты были заняты своими делами: смеялись, разговаривали, повторяли домашнее задание… А я с каждым шагом всё больше понимал, что рано или поздно не смогу прийти на помощь маркизе. То, что саламандра не навредила Меццо, — чистой воды случайность. В следующей раз ей так может и не повезти. И что же делать, если маркиза и на сей раз упрётся рогом и не покинет академию? Хоть одно из покушений точно увенчается успехом. Возможно, мне стоит перейти из режима защитника в режим атакующего? Попробовать выйти на след орудующих в академии людей Ройтбургов и разделаться с ними? Правда, что-то мне страшновато в открытую идти против них. Может, посоветоваться с Люпеном? Да, так и сделаю. Вот только предам земле тело Эдуарда.

Глава 15. День встреч.

Подходя к лесу, я заметил Семёна Фомича с радостно скачущим рядом с ним Бориской. В руках родственников были пустые мешки. И направлялись эти двое к лесу. Ну, как направлялись… уже почти скрылись среди деревьев.

Я поддал газу и следом за ними шустрой походкой вошёл в лес, а затем нашёл орлиным взглядом их удаляющиеся спины и крикнул:

— Эй, господа!

«Господа» обернулись. Один с юношеской живостью, а другой — со скрипом ссохшихся позвонков. И если Бориска почти приветливо улыбнулся мне, то на изрезанной глубокими морщинами физиономии старика появилась кислая мина. И даже его облупившаяся лысина стала не столь радостно отражать солнечные лучи, кои пробивались сквозь спутанные ветки и листву.

— Чего тебе? — хмуро бросил дед, подслеповато щуря выцветшие голубые глаза.

— Ничего. Просто хотел поздороваться. Здравствуйте, Семён Фомич. Добрый день, Бориска.

— Добрый день, — звонко произнёс паренёк и тут же добавил с практически детской непосредственностью: — А мы вот с тятькой идём за травой для животных.

— Трава! — хлопнул я себе по лбу.

Твою мать, я забыл о пахучке! Интересно, её уже кто-то нашёл в клумбе с цветами? Хотя, в принципе, прошло не так уж много времени. Она может до сих пор лежать там. Вот только я сейчас не смогу забрать её. В той части академии ошивается куча студентов. Придётся подождать до вечера.

Пока же я с деланным энтузиазмом улыбнулся и проговорил:

— А можно мне с вами пойти? Одному-то скучно. А я вам расскажу, что сегодня у нас стряслось на первом занятии.