Методы Проклятой инквизиции я помнил очень хорошо – каждой клеточкой истерзанного тогда тела, но почему-то был уверен, что у Пресвятой и Светоносной пытки куда страшнее.

Брат Уанчо возвел крест мановением руки – он выглядел деревянным, хотя и из него пробивались лучики ослепляющего сияния.

Руффин снова обратился к Тиссе:

– Ступай со светом, дочь Кратоса. Старшему передай, что с рассветом мы доставим ему Скифа. И прихвати рекомого Полидевком, ибо не место грязи там, где льется свет.

Он продолжал нести что-то высокопарное, а я, чувствуя спиной Большого По, который на пару с Торфу отчаянно ругался в адрес «святош», прошептал:

– Какие классы предложили?

– Что?

– Ты же взял 10-й?! – прошипел я. – Какие классы дали на выбор?

– Дерьмовые! – огрызнулся тот. – Лесоруб, варвар и жрец Фортуны.

– Фортуны?

– Сам в шоке. Ни одного боевого бонуса! И основная характеристика – удача! Видимо, из-за тебя! Связался, блин, на свою голову…

Мне стало казаться, что я участвую в театральной постановке глобального масштаба, в которой все роли давно прописаны. Не зная, то ли радоваться тому, что Бегемот снова оказался прав, то ли печалиться из-за своей роли куклы, пусть и важной, я расхохотался. По крайней мере, я получил ответ.

Жрец Руффин, не прекращая что-то говорить Тиссе, припечатал меня световым молотом так, что в башке зазвенели колокола. Смеяться я перестал, нельзя было терять время.

Чтобы воспользоваться инвентарем, руки не нужны. Я вытащил Ядрышко Чумного мора, нащупал за спиной ладонь Большого По и передал артефакт ему.

– Выбирай «жреца», потом используй.

Тисса, выслушав Руффина, встала на колени и поцеловала ему руку, после чего подошла к нам, брезгливо отпихнула меня ногой и подняла Полидевка. Тот пошатнулся, не удержав равновесие из-за скованных ног и рук, и Тисса сперва не дала ему упасть, а после пнула его под зад, придав ускорения.

Потом склонилась надо мной. Ее лицо исказилось в злобной гримасе, она плюнула мне в лицо, прошипев:

– Мы тебя вытащим. Продержись.

Я бы проводил Тиссу взглядом, если бы мог, но световой ошейник, накинутый жрецом Руффином, сдавил шею и прижал к земле так, словно весил тонну. Как ее понимать? Моя бывшая всегда отличалась взбалмошностью, спонтанностью и необдуманностью поступков, но за сегодня она – или ее клон – натворила столько, что эта черта характера буквально утрировалась.

И все же на душе было спокойно. Тисса могла бы меня сдать еще раньше, но не сделала этого, а значит, не было с ее стороны предательства. Произошел несчастный случай – ее магический шар, освещавший нам путь, как-то показал жрецам Нергала меня, и те не замедлили явиться. Это значит, что Тиссе можно доверять.

Но можно ли доверять Большому По? Его отношение ко мне, ставшее почти дружеским, очевидно, диктовалось желанием пробиться в жизни. Потеряв успешный клан и статус «угрозы», он шантажировал меня тем, что сдаст Триаде, если мы не примем его в клан, а когда шантаж потерял актуальность, выторговал свое иначе. Теперь, когда он может стать почти богом, ему не нужны ни я, ни мой клан. Хуже того, попав в большой Дис, он наверняка получит от «Сноусторма» предложение, от которого не сможет отказаться. Правда, другого пути, кроме как положиться на По, у меня все равно не было – оставалось надеяться, что я не ошибся.

Тем временем жрецы Нергала не спешили меня истязать, да и вообще не обращали на меня внимания, уверенные, что я никуда не денусь. Они перекинулись парой слов, после чего Руффин ушел к порталу, оставив со мной лишь Уанчо. Тот засеменил вслед за старшим, чтобы дослушать указания, а я попытался воспользоваться Мимикрией. Ожидаемо, она не сработала – световые кандалы подавляли все способности. Жаль, что из-за связанных рук я не мог воспользоваться киркой. Почти уверен, что с нею мог бы удивить жрецов, но… не судьба.

Оставшийся со мной Уанчо приблизился, пихнул ногой так, что я перевернулся на спину и увидел его равнодушное лицо. 575-й уровень говорил о том, что даже Тисса с ее 346-м мне не поможет.

– Чего вы ждете, святой отец? – поинтересовался я.

На мгновение в его глазах промелькнуло торжество. Наверное, решил, что я готов к диалогу, и, задрав подбородок, обрамленный пышной белоснежной бородой, степенно, будто делая одолжение, ответил:

– Преподобный Руффин отправился за Первым инквизитором. Только ему подвластна потайная магия облучения разума.

– Это как? – не понял я.

– Скоро узнаешь, – пообещал Уанчо. – Или, может, желаешь признаться, где расположены храмы Спящих, не дожидаясь Пресвятой и Светоносной инквизиции?

– Кто знает, может, и желаю, – я пожал плечами. – Все зависит от того, что вы можете предложить взамен, святой отец.

Не то чтобы я пытался перевербовать его, но попытка не пытка. Мне и великих князей Преисподней удавалось привлечь на свою сторону. В любом случае общаться проще, чем терпеть пытки, будучи распятым на кресте.

– Отречешься от своих? – недоверчиво сузив глаза, поинтересовался Уанчо.

– Опять же, обсуждаемо. Что предложите взамен?

– Я приму решение о том, чем тебя вознаградить, только когда услышу, где находятся храмы гнусных Спящих, – горделиво ответил жрец. – Где и сколько их всего.

– Где-то в Дисгардиуме, – ответил я. – Именно там расположены все сорок шесть храмов Спящих, жрец. Удачи в поисках.

– Сорок шесть? – делано удивился тот. – А почему не двести сорок? Воистину, лишь мерзкая ложь может литься из поганых уст отринувшего свет язычника! Что ж, я тебя проучу.

Больше он так ничего и не сказал. Из его левой руки выстрелил луч обжигающего света, которым он принялся терзать мое тело, а из правой – волнами пошло целительное сияние, не дававшее мне умереть.

Самым сложным было не издать ни звука – не хотелось доставлять жрецу такую радость. Я стер зубы в порошок, сдавливая вырывающиеся стоны и вопли, но вот с рефлексами сделать ничего не мог – тщетно извивался, стараясь уйти из-под луча, но смог только выгнуть тело дугой, потому что и голова, и конечности были намертво прижаты тяжелыми кандалами к каменному полу. Отстранившись от боли, я забил голову мыслями о том, что произойдет дальше. Придут ли на выручку Большой По и Тисса? Что даст первому обращение в Ядро Чумного мора? Вряд ли это повысит его уровни, и даже если приятель получит неуязвимость, вытащить меня это вряд ли поможет…

Когда тебя истязают, за временем следишь особенно внимательно, но и оно меняет свой ход. Секунды растягиваются в минуты, а те – в бесконечность, зрение подводит, в глазах все расплывается так, что невозможно зацепиться взглядом за системные часы, но всему приходит конец.

Боль стихла, когда вернулся жрец Руффин. Он привел трех инквизиторов, которые внимательно меня осмотрели и покивали друг другу, видимо, убедившись, что я тот самый Скиф.

Руффин же начал выговаривать Уанчо:

– Я же велел распять его! Почему он все еще на земле?

– Отринувший свет осквернил мой слух враньем, преподобный, – ответил тот, не смутившись. – Я посчитал верным наказать поганого лжеца, чтобы подготовить к вашему возвращению.

– Мудрое решение, – заступился за Уанчо Ларион, Первый инквизитор. – Но теперь, когда все мы здесь, обманщику место там, где он не сможет осквернить касанием землю, освещаемую Нергалом.

Тончайшие лучики света ударили снизу, вонзились в тело иглами, подняли над землей и сработали, как гвозди, намертво приколотив мое тело к распятию. Все, кроме Лариона, взялись за руки и начали молиться, а тот приблизился, вознесся сам и схватил меня за голову, заливая светом, в потоке которого я перестал видеть что-либо, кроме его сияющего лица.

Тиран Баал, лидер Проклятой инквизиции, разбирал меня на кусочки, чтобы докопаться до частицы Упорядоченного. Первый инквизитор Ларион просветил мой разум так, что, казалось, от него невозможно скрыть ничего. Даже в самых потаенных уголках сознания щупальцами копошились острые лучики света, выискивая нужное, и вместе с этим я и сам вспоминал давно забытое: лицо мамы, когда я родился, запах папы, когда он взял меня на руки, вкус материнского молока, мои первые шаги и радостные лица родителей…