– Кажется, догнал: их «изолированные зоны» что-то типа инстансов, – предположил Ханг.

Я молчал, но с каждым биением сердца все больше душу заполняло отчаянье. Что же они делают? Неужели никто не видит: это же самое настоящее рабство!

– Ага, – согласился Тобиас. – Только наверняка кланы могут устанавливать в своих землях какие угодно законы. Стопроцентный контроль, может, вплоть до частоты респауна мобов.

– Важный вопрос, который, уверена, беспокоит сейчас каждого негражданина, собирающегося зарегистрировать своего первого персонажа. Как долго длится программа адаптации? Пять лет. По истечении этого срока негражданин волен остаться в изолированной зоне или покинуть ее через портал, ведущий в большой Дисгардиум.

– Кто еще может воспользоваться порталом? – спросил кто-то из журналистов.

– Тот, кто трудится не покладая рук и стремится к совершенству, – улыбаясь, ответила Хлоя. – Степень мастера в любом ремесле активирует портал. Также портал открывается тем, кто достиг девяносто девятого уровня персонажа, однако эта лазейка доступна только тем, кто владеет капсулой негражданского образца.

– А если у кого-то уже есть развитый персонаж, но этот человек лишился гражданства? – донесся из зала знакомый голос Иена Митчелла. Камера показала его – уже оправившегося после болезни, но исхудавшего. – Я спрашиваю не просто так. Каждый год сотни тысяч граждан теряют гражданство по тем или иным причинам.

– Хороший вопрос. – На губах Хлои заиграла легкая улыбка. Она кивнула Иену, потом посмотрела прямо в камеру. – В случае потери гражданства владельцем, его персонаж принудительно переносится в одну из изолированных зон, наименее заселенных на данный момент.

– И что может помешать ему вернуться в большой Дис? – спросил Иен. – Если персонаж достаточно прокачан, он воспользуется порталом.

– Не так быстро, мистер Митчелл. Как я уже говорила, место, куда он попадет, – изолированная зона, где действует своя игровая механика. Кто-то из вас верно заметил, что такие зоны работают по правилам инстансов, просто очень больших…

– Я же говорил! – воскликнул Ханг.

– При первом появлении в таком месте развитый персонаж становится… неразвитым, – продолжала Хлоя. – Нет, он не потеряет прогресс, все останется в базе данных, но до тех пор, пока не завершится программа адаптации, ему придется развивать персонажа с нуля. После этого, когда такой персонаж вернется в большой мир, он, естественно, восстановит характеристики, уровни, навыки и тому подобное.

– Вам не кажется глупым подвергать тех, кто провел в Дисе, может быть, не один год, этой вашей программе адаптации? – спросил Иен.

– О нет, мистер Митчелл. Нам так не кажется. Ведь если человек лишился гражданства, в настоящей жизни ему тоже придется все начинать с нуля. Почему же мы должны делать исключение для Дисгардиума?

– …а этим может заняться Томми, – заключил Ханг, рассказав о том, как он видит жизнь клана без меня, Эда и Риты.

– Народ, я что-то не въезжаю… – смущаясь, тихо проговорила Тисса. – Кто такой Томми?

В этот момент мы вспомнили, что все события после Демонических игр прошли мимо подруги, а о том, что случилось до этого, она или была отрывочно осведомлена, узнав что-то от Малика на Играх (понимая, что там все как под микроскопом, он особо не распространялся), или вообще не имела представления.

Остаток пути домой мы вводили Тиссу в курс дела, объясняя, кто такой Томми-Томоши-Гирос, как Рита попала на базу, что я делал в Преисподней и чем закончилась война с Чумным мором. И, конечно, пришлось рассказать о нападении на базу. Хуже всего девушка восприняла смерть Малика, а мы с Хангом и Тобиасом словно заново пережили утрату друга, из-за чего влетали в воздушное пространство Калийского дна с покрасневшими и мокрыми глазами. Слезы жгли щеки, вытереть их под шлемом костюма радиационной защиты было невозможно.

Когда мы приземлились, крыша здания осветилась прожекторами и ощетинилась десятками турелей. Стоило вылезли из «Акулы», как нас окружило несколько десятков до зубов вооруженных людей в новейшей экипировке.

Вперед вышел огромный, на голову выше Ханга, мужчина. Подняв забрало шлема, он обнажил изуродованное ожогами лицо.

– Одеяло убежало, – сказал он.

– Улетела простыня, – ответил Хайро.

– И подушка, как лягушка, – добавил Вилли.

– Ускакала от меня, – закончил мужчина и кивнул безопасникам: – Хайро, Вилли. – Бросил короткий взгляд на меня, на мгновение прикрыл глаза. – Сочувствую, парень.

– Иван, – отозвался Хайро.

Странный разговор на этом завершился. Чему-то подобному, помню, меня учил Хинтерлист – бессмысленным кодовым фразам, по которым стороны опознают друг друга и понимают, что имеют дело не с копиями.

В окружении диких мы направились к выходу с крыши. Хайро, стиснув плечо, заставил меня отстать от общей группы и шепнул на ухо:

– Помнишь наш разговор в тот день, когда ты вернулся с Игр? Я обещал рассказать, почему мы с Вилли пошли к вам на самом деле… Время пришло, Алекс.

– Сейчас?

– Сейчас есть более насущные вопросы. Завтра-послезавтра, как только решим их. Разговор будет непростой и небыстрый.

Сердце нервно забилось, но, когда мы догнали остальных и дошли до лифта, я забыл о его словах. Какими бы ни были их истинные мотивы, важно лишь то, что безопасники все еще с нами. Главное, Хайро готов открыть карты.

Всей группой мы спустились ниже уровня земли во владения Йошихиру. Японец встретил нас у лифта, после чего повел коридорами к бункеру. Спускаться пришлось по вертикальной лестнице метров двадцать.

Только закрыв дверь толщиной в локоть, он разрешил нам раздеться и поочередно просветил каждого. Первым проверили меня, потом Ханга и Тобиаса. Последней сканировали Тиссу, и мне показалось, что с ней процедура заняла раза в два больше времени. «Проверяют, настоящая ли, – догадался я. – Только как именно они это поймут?»

Когда Тисса вышла к нам, спрашивать о таком было не время и не место. Йоши объявил результаты просветки: ребята оказались чисты, а вот у меня в кровотоке блуждали передатчики – настолько микроскопические и технологически совершенные, что иммунная система воспринимала их как эритроциты. Обнаружили их по едва заметному излучению.

Йоши ввел мне инъекцию особых охранных наноботов, те обнаружили вторженцев и уничтожили их. Я ничего не почувствовал, так что пришлось поверить японцу на слово. Снова просветив меня примерно через полчаса после инъекции, он удовлетворенно кивнул:

– Ты чист, Алекс.

Хайро, услышав это, показал Йоши одними глазами на Тиссу, общавшуюся с парнями в соседней комнате за стеклом, и японец кивнул.

– Она в порядке? – тихо спросил я, внутренне холодея. – Это наша… настоящая Мелисса?

– Наша. Она в полном порядке, – успокоил меня Хайро.

Закончив с этим, мы поднялись ко мне, где тут же устроили совещание.

В гостиной моих апартаментов, помимо нас, уже собрались Ханг, Тисса, Тобиас, Томоши и все выжившие безопасники: Хайро Моралес, Йошихиру Уэмацу, Вилли Брисуэла и Сергей Юферов. Дьюла и Мэнни были в Дисе.

Пара минут ушла на то, чтобы представить Тиссе тех, кого она раньше не видела, да и с Хайро и Вилли ей пришлось знакомиться заново – во флаере они не общались.

Все расселись прямо на полу, кроме Тиссы, отправившейся нарезать сэндвичи и готовить кофе, и Сергея, который занял позицию у двери и взял на себя мониторинг границ периметра базы. Время перевалило за полночь, зевали и безопасники, и ребята. Единственным, кто мог бы выспаться, был Томоши, но и он заразился от нас и беспрестанно тер глаза.

Нам, вернувшимся из Сковородки, рассказывать было особо не о чем, так что мы в основном молчали, вещали Хайро, Вилли и Йоши. Сергей помалкивал, уставившись в экраны. Судя по красным глазам, густой щетине и впалым щекам, все это время он работал над безопасностью базы, восстанавливая поврежденное и добавляя дополнительные элементы защиты.