- Что ещё вам показалось не ясным, Миледи? - сказал он монотонно и холодно.

- Я...

- Твои люди не желают выполнять задание?

Алиса прищурилась и наклонила голову, недоумевая, откуда он знает об этом:

- Вряд ли уничтожение мирных жителей укрепит позицию Эклекеи, - деликатно сказала она.

- Зато укрепит авторитет. Скажи мне, что такое власть?

- Право подчинять других своей воле... - обречённо сказала она, - И всё же!

- Хватит, - обрезал он, - Тебя послали меня переубедить, так?

- Я пришла сама.

- Это я вижу. Ты хочешь, чтобы я изменил своё решение, подчинился уже твоей воле. Исходя из определения, это значит, что власть имеешь ты, а не я.

- Это не точная трактовка моего визита, Милорд.

- В любом случае, ты сочла возможным, что я сменю мнение. Потому что у нас был секс?

Алиса застыла как статуя, лишь нехороший блеск в глазах выдавал в ней жизнь. Она смотрела на строчащего письма Блэквелла несколько секунд, а потом произнесла:

- Не имею привычки путать работу и личное, Милорд, но, спасибо, что лишний раз смешали меня с грязью, - он поднял на неё безучастные глаза, - В этой деревне живёт семья моего погибшего товарища, но раз вам так хочется, я лично вырежу каждого старика и ребёнка, кто выйдет приветствовать людей, несущих герб Мордвина, и даже мать Алакена, который геройски защищал Форт Браска, пока вы обставляли своё самоубийство! Своими.Собсвтенными.Руками. Для поддержания авторитета, только и всего!

С этими словами она растворилась в воздухе, а Герцог снова задумался над этим делом. Он скомкал письмо, которое писал Алисе, чтобы отменить задание, и бросил в мусорную корзину.

- ДЬЯВОЛ! - громко выругался он.

Жители были действительно не при чём, только они должны были сдать мародёров, что напрочь отказывались делать. Блэквелл распорядился позвать человека, ответственного за это дело и сидел ждал его появления. Всё это время он думал о том, как жесток он был с Алисой и как она на него посмотрела. Нельзя было использовать этот бесчестный приём, нельзя было оскорблять её, но так она держалась на дистанции и избегала его, а это и нужно было Блэквеллу. Стук в дверь:

- Входи.

- Звал? - нахально спросил Майкл Уоррен.

- Звал. Сядь, - сухо сказал Блэквелл и потёр щетину, - Деревня истреблена под корень, - соврал он и стал наблюдать за реакцией Уоррена.

Майкл нелепо улыбнулся и выпучил глаза:

- Уже? Когда ты успел?

- Не я. Лефрой.

Тот напрягся и нахмурился:

- Я думал, ты пошлёшь Ноксена!

- А я послал её, и вот рапорт, - он взял рапорт Алисы об очередном задании и зачитал вслух, - "Задание выполнено без потерь со стороны Эклекеи, противник истреблён под корень. В ожидании последующих указаний, А.Л.".

- Хладнокровная девка!

- Она профессиональный убийца, чего ты ожидал? И слово "девка" не уместно для Примага.

- Каюсь, вырвалось! - эти слова Уоррен произнёс уже задумчиво, лицо его было одухотворённым, счастливым.

Блэквелл всматривался в каждый мускул на лице Майкла и вдруг заговорил:

- Есть ещё одна новость. Ты исключен из Совета и лишён всех званий и привилегий, - как ни в чём ни бывало произнёс Герцог.

Счастье стёрлось с лица Майкла, будто и не было:

- Что? Это шутка?

- Нет, это снисхождение. Ты решил меня обвести вокруг пальца, Майкл. Ты ведь не требовал с жителей деревни выдачи мародёров? Ты решил уничтожить их всех, чтобы спровоцировать бунт и замести следы, так?

- Как... как!? - Уоррена колотило от эмоций, - Ты ничего не докажешь, Совет не позволит вот так...

- Не то, чтобы я удивлён, Майк. И вот тебе ещё новость: я соврал, деревня цела.

- Рапорт...

- Это по прошлому заданию, они все идентичны своей идеальностью.

- Ты!!! - Майкл вскочил с места и начал отчаянно жестикулировать и брызгать слюной.

- Давай так... я укрою твоё предательство, сохраню тебе жизнь, но ты мягко и осторожно сам уйдёшь из совета через три недели. Три недели, Майк. И ты будешь паинькой, не будешь вставлять мне палки в колеса, иначе я лично сожгу сначала твою почку, - Блэквелл взмахнул пальцем, и Уоррена сконфузило от жуткой боли в правом боку, - Потом желудок, потом лёгкое... и так далее шаг за шагом, пока ты не умрёшь в муках.

Винсент положил руку на стол, и Уоррен упал на пол, скорчившись. Он поднял злые глаза на Герцога, жадно хватая воздух, и, собравшись с духом ответил:

- Согласен. Я согласен на твои условия.

- Вот и славно. Тогда вот тебе задание, раз ты ещё в Совете: бери лошадь и скачи на полных парах в Трикириаф, найди деревню и разгреби тот бардак, который ты там устроил до приезда Леди Лефрой. Скажешь ей, что Совет пересмотрел решение, потому что деревня в последний момент решила выдать мародёров. И будь осторожен, она будет хоть и одна, но совершенно безжалостна, уверяю. И если я узнаю, что ты и в этот раз импровизируешь, и пытаешься меня наебать, то... - Блэквелл снова поднял руку и снова Уоррен скорчился от боли, - Доходчиво объясняю?

- Понял-понял!

Через пять дней Винсент оседлал Люцифера и поехал на новое задание. Каждый раз он видел издалека отряд Алисы, подъезжающий к Мордвину, но в этот раз он специально выбрал тропу, чтобы увидеть девушку поближе. Как всегда, она следовала во главе процессии рысцой на буйном и своенравном жеребце кремового цвета, её вид выдавал усталость и замотанность, но осанка была королевской.

Люцифер, увидев Алису вёл себя неадекватно, он рвался ускорить шаг, но Винсент туго натянул поводья. Конь фыркал и возмущался, но ничего не мог поделать. Проезжая мимо, чёрные глаза вороного Ксефорнийца грустно посмотрели на девушку, и тогда Алиса приостановилась, протянула руку и погладила морду любимого коня, а Блэквеллу кивнула, даже не задерживаясь взглядом на нём.

Так прошла ещё неделя в походах. Долгая, безрадостная неделя, наказаний, сражений и скучных переговоров. Винсент открыл для себя новое удовольствие ходить по городкам, маскируясь, и слушать то, что стали говорить мирные жители. Им нравились изменения во власти, им нравилась Алиса Лефрой, они любили её. А он слушал и слушал какая Леди Алиса бесстрашная, но справедливая, как она ведёт за собой войска, и они побеждают, как она печётся о воинах, которые под её руководством выживают после войн. Но больше всего он поражался тому, что и он сам стал для своего народа любимцем, хотя раньше славился только жестокостью. Мальчишки во дворах играли, надев на плечи флаг Мордвина, а не Эклекеи, на многих дверях домов был нарисован волк, а мужчины за выпивкой обсуждали, как они жаждут попасть под руководство Великого Герцога.

Такой патриотизм вызвал недоумение у Винсента, но было приятно, когда его встречали с воодушевлением. Люди приветствовали Герцога с улыбками и цветами, и мир переставал казаться ему таким уж серым.

Серый.

Блэквелл улыбнулся. Раньше этот цвет был синонимом скуки и чего-то нейтрального, лишённого тепла и характера, безжизненного. Сама суть этого цвета видоизменилась с тех самых пор, когда он попал в плен серых глаз его Падшего Ангела, полного сюрпризов.

Блэквелл откинулся на кресле, сидя в своём кабинете и посмотрел на сейф, где лежало генеалогическое древо девушки. Он тяжело вздохнул, вспоминая недавний разговор с его няней Линдой:

- Я вот что скажу, Винсент, этот её "дар" крайне опасен и не изучен. Но, как бы то ни было, она от него не избавится.

- То есть нельзя как-то изолировать этот недуг?

- Мы ей не поможем, но я о другом хотела поговорить. Она Примаг, но скорее всего именно эта принадлежность к стихии оставляет в ней естественный женский процесс.

- Ты о менструациях?

- В том числе. Я бы не стала досрочно делать выводы, но мне кажется, она способна к деторождению.