Когда он протянул к ней руку, она резко отступила назад, ощутив, как что–то прошло сквозь нее.

Она прошла через стеклянную панель, которая как защитные поручни опоясывала террасу. В расстроенных чувствах она приняла призрачную форму.

– Тогда ступай, – холодно произнес Вишес. – Похорони себя в работе. А если когда–нибудь возьмешь паузу и захочешь поговорить, ты знаешь, где меня искать.

И вот оно – снисходительность и замкнутость, так хорошо знакомые ей. Вишес снова спрятался за своими воротами, скрылся в берлоге и забаррикадировался, далекий, хотя стоит прямо перед ней.

– Ты стоишь выше других, – пробормотала она.

– Я сын долбаного божества. Хочешь, чтобы я был среднестатистическим?

Она посмотрела поверх его плеч на свечи. Его «игрушки». Станок.

– Для информации: я жалею, что пришлось лечить тебя тогда в «Святом Франциске». Жалею, что вышла в ту ночь на смену.

– Что ж, это – последнее, в чем мы с тобой солидарны. С чем нас и поздравляю.

Они отвернулись одновременно, он вернулся в свою обитель разврата, она – чтобы исчезнуть.

На мгновение ее подмывало просто упасть, призвать телесную оболочку, чтобы позволить гравитации выполнить свое дело, схватить ее тело и размазать об асфальт. Но удар будет ощущаться только во время ее пребывания в физическом облике. Кода она потеряет контроль над собой и станет невидимой, то наверняка вернется к привычной не–нормальности.

Или, может, она будет изуродована ударом. Или ее внешняя оболочка разрушится, оставив призрачную сущность без облика.

Она не станет это выяснять. Не позволит мужчине сломать себя. Этот пункт был самым первым в перечне всех вещей, которые она никогда себе не позволит. Мужчине, вампиру, неважно.

Была боль, да. Огромное разочарование. Ощущение, что происходящее – либо дурной сон, либо судьба, которая пошла по неверным указаниям от «MapQuest»[16].

Но она не позволит этому погубить ее. Вишес вел себя необоснованно, несправедливо, думал задницей вместо головы, обвиняя ее в их проблемах.

По дороге назад, на территорию Братства, она подумывала о том, чтобы направиться в учебный центр и вернуться к работе. Всегда была необходимость оформить заказ на поставку лекарств, обновить записи в карточках, также ее ждал осмотр с Лейлой и малышами. Но вместо этого она появилась у двери в Яму, надеясь, что Фритц закончил с коврами.

Непруха.

Когда она вошла через… точнее, сквозь… дверь, то ощутила старомодный, слегка мятный запах «Spic and Span»[17], и да, доджен поменял свой черный смокинг на фартук во весь рост, и отчаянно оттирал кухонную раковину.

– Госпожа! – Удивленный ее появлением, он повернулся к Джейн, показывая желтые резиновые перчатки, натянутые до локтей так, словно он был хирургом, приготовившимся к вскрытию грудной клетки. – Вы вернулись?

– За парой вещей. Не обращай внимания.

Фритц поклонился так низко, что едва не коснулся челюстью отполированных туфель.

– Я мог бы собрать все для вас, если вы остаетесь там на день…

– Ни о чем не беспокойся. Полы с кухней намного важнее.

Улыбка с толикой довольства и испытанного облегчения стоила ее лжи. Но правда заключалась в том, что в сущности ей было плевать на полы или кухню. Крыша или труба… в Яме вообще есть труба? Ее это больше не касается.

– Я просто возьму свои вещи, – пробормотала она.

– Я мог бы помочь вам…

– Нет. – Она изменила тон. – Это личное.

– О, ну конечно. – Дворецкий покраснел. – В таком случае я продолжу.

– Спасибо, Фритц. Как всегда.

Он продолжил довольно натирать раковину, и Джейн, как Жанна д’Арк, промаршировала в коридор, с опущенным забралом. Добравшись до двери в их спальню, она не колебалась и…

Джейн помедлила. Остановилась. Уставилась на беспорядок из подушек и смятого покрывала. На прикроватном столике лежала книга по квантовой физике – его, не ее, а с другой стороны – стакан воды – ее, не его.

Невозможно не вспомнить предыдущий день, когда она наполнила стакан на кухне и пришла с ним сюда, как обычно.

Невозможно узнать, когда делаешь что–то в последний раз. Нет, это осознание придет к ней позднее.

Налив себе H₂O, она сидела на своей половине, свесив голову от истощения. Ее плечи и затылок горели от перенапряжения, а подколенные сухожилия ныли из–за того, что она латала ногу Тормента, согнувшись в три погибели. Он снова порвал ахиллово сухожилие, и ей пришлось оперативно исправлять проблему. Стандартная операция… которая вместо часа заняла все три – благодаря аномальному строению кости и тонне рубцовой ткани.

Она откинулась на спину и попыталась сохранить телесную форму, надеясь, что Ви оторвется от своих компьютеров и присоединится к ней. В итоге, было невозможно противостоять накатившему умиротворению, и она отпустила себя, растворившись, оставив лишь вмятину на покрывалах там, где лежало ее тело.

– Да, потому что я помогала его Братству, – пробормотала Джейн, подойдя к шкафу и взяв сумку.

Он доставала вещи из ящиков, не обращая внимания на то, что берет. С другой стороны, ее гардероб состоял преимущественно из медицинской формы… из одной формы. Помимо этого, ей понадобятся только бюстгальтеры и нижнее белье. В ванной она взяла свою щетку и пасту «Крест».

Он пользовался «Колгейтом».

Видите? Они изначально не подходили друг другу.

И на этой ноте она вышла из комнат и направилась по туннелю туда, где она была нужна… и где хотела находиться.

Следующим вечером, в восемь часов Сола зашла в местный магазин со списком продуктов от вовэ. Было приятно заняться чем–то полезным. Чем–то нормальным и незамысловатым, но необходимым.

Главное – отвлечься. Иначе она начнет собирать вещи и рванет в Колдвелл.

А это – действительно тупая идея.

Зайдя в магазин, который соотносился с «Валмартом» так же, как лошадь с двуколкой и дорога в час пик, она попала в родную стихию. В тесном пространстве все указатели отделов, ценники и этикетки были на испанском языке. Над головой звучала латинская музыка, тихо и ненавязчиво для ушей, как приятный аромат в воздухе. А продавцы все были темноволосыми, с темными глазами и загорелой кожей, как у нее.

Ну, было бы как у нее, если бы она не перекрасилась. Боже, она ненавидела блонд. В следующем месяце она перекрасится в рыжий, черт возьми.

Посмотрев на список, Сола прочитала бабушкины записи так, словно писала их сама, витиеватая вязь из гласных и согласных, нечитаемая для остальных, была ей понятна.

Ей понадобится…

Хабанеро… локото… пикин? И перец–привидение[18]… который можно купить здесь, хотя он происходит из Индии, а не Южной Америки.

Бабушка попытается убить ее с помощью капсаицина[19]?

– Я отложил для вас бананы, – раздался мужской голос на испанском.

Сола оглянулась через плечо и выдавила улыбку. Подошедший к ней парень держал в руках… да, хорошую ветку бананов, и они также были в ее списке.

– Спасибо, – ответила она.

– Я принесу вам корзину. – Он подбежал к стопке корзин у двери и взял для нее пустую. – Вот.

Когда он протянул ей желтую пластиковую корзинку с двумя ручками, Сола опустила козырек свой бейсболки еще ниже. Не то чтобы он был отвратительным. Приятный молодой парень–латиноамериканец, с золотым крестиком на шее, приветливым взглядом и густыми ресницами, гладко выбритый и с приличной стрижкой. Наверное, он прожил в этом районе всю жизнь, и кто–то в его семье владел этим магазином – отец, дядя или брат. Разумеется, он стремится взять в жены хорошую латинскую девушку и завести детей, ведь к этому его будут склонять все женщины в роду. И, без сомнений, когда придет время, предыдущее поколение передаст магазин в его руки.