– В чем?

– В том, что твоя мать оставила расу. – Запрокинув голову, он, казалось, смотрел сквозь потолок и крышу на небеса. – Если бы я не появился, не полюбил Кормию и не освободил всех Избранных… может, Дева–Летописеца осталась бы с нами, как думаешь?

– Черта с два. – Ви жестко посмотрел на брата. – Ты здесь не при чем. Она сама решила исчезнуть. Никто не подставлял дуло к ее виску. Проблема в том, что ее задницу перестали целовать, поэтому она решила бросить расу, которую сама же создала. Это – ее косяк, не твой, мой, моей сестры или кого бы то ни было.

Фьюри покачал головой.

– Не считая того, чего лишилась вся раса, я думал также о том, что я лишил тебя и Пэйн вашей мамэн. Словно я предал вас в каком–то смысле. И это убивает меня.

Ви подошел к парню, обхватил его за плечи и хорошенько встряхнул.

– Прекрати. Не вздумай больше тратить ни секунды на эту чушь. Она не стоит твоего времени… и чем быстрее ты воспользуешься моим примером, тем счастливее будешь. И забудь про фигню с мамэн. Просто потому, что женщина произвела ребенка на свет, еще не значит, что она заслуживает называться мамэн, и если говорить о Деве–Летописеце, это справедливо как по отношению к целой расе, так и ко мне с Пэйн. – Он пожал плечами. – Спроси себя: если бы вы с Кормией завели ребенка, ты можешь представить… хоть на секунду вообразить… что твоя супруга сможет оставить дитя, независимо от причин и обстоятельств?

– Нет. – Фьюри покачал головой. – Нет, конечно.

– Вот это «мамэн». А твоя невестка? Думаешь, Бэлла способна оставить Наллу?

– Боже, нет. Ни за что на свете.

– Бэт? Лейла? Мэри? Я так не думаю. Поэтому завязывай с муками совести. Расу покинул надсмотрщик, который хреново исполнял свои функции. Это – новая возможность, а не трагедия, из–за которой стоит парить себе мозги.

Фьюри сделал глубокий, судорожный вдох.

– Похоже, ты прав. Спасибо, Ви.

– Обращайся. Ты – неженка, но я тебя люблю.

Парень засмеялся – Ви на это и рассчитывал. Но по правде… он сильно переживал за Фьюри. У мужика слишком доброе сердце, а это и хорошо, и плохо.

Вишес отступил назад, не особо стремясь на следующую встречу, но он твердо решил докопаться до истины. И, по крайней мере, он хорошо подкрепился.

– На твоем месте, я бы больше беспокоился тем, что тебя обворовывают.

– М–м?

– Мы с Джейн были в Сокровищнице, ну, наверху. Там я нашел ее после… в общем, кое–что пропало из одной витрины.

Фьюри нахмурился.

– В Святилище не бывает посторонних. Доступ открыт только постоянным посетителям.

– Значит, это кто–то из тех, кого ты знаешь.

– Что пропало?

Вишес взялся за ручку.

– Судя по всему, это книга.

– Книга? – переспросил Фьюри.

– Не знаю. Это наша догадка. Может, мы ошибаемся…

В этот момент зазвонил телефон Ви.

– Черт, в городе проблемы.

– Знаешь, тебе не обязательно это делать.

Услышав слова Марисоль, сидевшей за рулем «Рендж Ровера», Эссейл покачал головой.

– Сейчас я думаю, что это жизненно необходимо. Твоя бабушка готовит для нас нон–стоп, и как бы мы ни восхищались ее блюдами, мы чувствуем себя неблагодарными из–за отсутствия помощи с нашей стороны.

Улыбка его женщины, освещенная сиянием от приборной панели, была прекрасной, еле заметной и скрытной, словно его заботливость – его и остальных домочадцев – тронула ее бабушку до глубины души.

– Я мог бы бесконечно смотреть на твою улыбку, – прошептал он.

– Для этого нужно просто постоянно радовать мою вовэ.

– Это входит в мои планы.

Мост через Гудзон освещался сверху, иллюминация растянулась по подвесным балкам, отчего они напоминали крылья, парящие над рекой. Раньше он приписывал их какой–нибудь хищной птице. Сейчас же видел в них нечто более умиротворяющее. Крылья голубки. Или, может, залетевшая из других краев птица–кардинал[84].

– Невероятно, куда порой тебя заносит жизнь. – Эссейл посмотрел на свою женщину. – Когда я жил в Старом Свете, то даже подумать не мог, что однажды окажусь в Колдвелле.

– Как я тебя понимаю. События кажутся такими случайными и, тем не менее, неизбежными?

– Расскажи о своей семье? Не считая бабушки.

Марисоль изменилась на глазах, мгновенно напряглась и нахмурилась.

– Что ты хочешь знать?

– Если не хочешь говорить о них, то не стоит.

– Все нормально.

– Может, стоит выбрать другую тему?

– Как хочешь.

Эссейл не знал, что сказать, поэтому замолчал. И неловкое молчание сохранялось на всем пути до съезда на Северное шоссе и дальше, к ряду поворотов, которые привели их в пригород, где располагался Большой Ханнафорд, как называли магазин его кузены.

– Кажется, я уже бывала в этом супермаркете, – сказала Марисоль, направляя их к спуску и до светофора на четырехполосной дороге.

– Эрик сказал, что нам обязательно нужно именно сюда, – сказал Эссейл. – Я не спорю с ним по таким вопросам.

Хотя по правде, он не был в супермаркете… ну очень, очень долгое время. Не имея особых кулинарных навыков, он всегда предпочитал ужинать в ресторанах, но Марисоль это изменила. Она изменила все.

Когда они приехали к магазину, Марисоль нашла парковочное место у самого входа, и, выйдя на улицу, Эссейл застегнул дорогое кашемировое пальто, под которым был один из его костюмов – он слишком разрядился по портняжным меркам, но ведь эта поездка отчасти являлась и свиданием, почему нет?

– Могу я предложить тебе руку? – спросил он.

Эссейл испытал облегчение, когда Сола приняла его жест, и когда они вместе подошли к ярко освещенному входу, он сказал себе, что все хорошо. Все в порядке. Он не будет затрагивать тему ее семьи, и когда они вернутся домой, он с кузенами приготовит чудесную трапезу для Миссис Карвальо… а после он надеялся, что им с Марисоль получится удалиться на второй этаж – за собственным наслаждением.

А потом в голове раздался голос: А завтра то же самое? Домосед, проживающий жизнь…

– Прости, что? – спросила у него Марисоль, когда перед ними открылись автоматические двери.

– Ничего, любовь моя. Возьмем тележку?

Она подошла к рядам и потянула за ручку одну из тележек, и потом они вместе зашли в магазин, в котором был настолько большой ассортимент, что он на мгновение был потрясен увиденным. Тот факт, что интерьер супермаркета был освещен ярко, как поверхность Солнца, нисколько не помогал. А еще у него случился инсульт глаза при виде бесчисленного количества рядов, заполненных красочными этикетками, логотипами и товарами.

– Только не говори, что ты впервые в супермаркете, – сказала Марисоль. – Ты будто смотришь на Эверест.

– Это… в какой–то степени ошеломляет.

– Хочешь, начнем с овощей? – Он не сдвинулся с места, и Марисоль тихо засмеялась. – Перефразирую. Пошли, начнем с овощей. Следуй за мной.

Эссейл пошел за ней по пятам, мимо цветочной витрины с букетами, упакованными в целлофан. Он взял два букета с белыми розами.

– Она будет в восторге от них, – прошептала Марисоль.

– Один для тебя.

Положив цветы в корзину, он поцеловал Марисоль, а потом они вошли в зону с овощными и фруктовыми витринами.

Когда она остановилась посреди отдела и выжидающе посмотрела на него, Эссейл осознал, что сейчас ему придется принимать решения… и попытался вспомнить рецепты блюд из Старого Света.

Наверное, ему стоило подумать об этом заранее.

Но он же вспомнит что–нибудь. Какое–нибудь… блюдо, суп, мясо.

Как выяснилось, Эссейлу пришлось тщательно покопаться в памяти. Углубиться в детские воспоминания, когда он жил в замке… там была кухня, отдельно стоящая от основной обеденной зоны в целях пожарной безопасности, и он помнил, когда был маленьким и мог целыми часами сидеть за неотесанным дубовым столом, наблюдая, как доджены превращают туши животных, овощи и крупы в готовые блюда.