Несмотря на отсутствие прямого контакта между ними, Ви наполнило тепло, и оно усиливалось, пока не заполнило его всего… все его существо, подумал он... Боже, как хреново будет возвращаться на землю с этой блаженной высоты.

Только вот... он понял, что у этой теплоты была высота, как в песне, гул, характерный для одного и только одного существа, которого он когда–либо знал.

Он понял, что это была его мамэн. Это чувство любви, охватившее его, было... ею.

«Она не исчезла. Она по–прежнему с нами и с тобой». Лэсситер опустил руку. «И она не выбрала тебя не потому, что не любила, как раз наоборот – любила очень».

Несмотря на то, что Лэсситер разорвал их светящуюся кинетическую связь, Вишес все еще ощущал ее глубоко в костях. И когда он представил хрупкую фигурку Девы–Летописецы в ее черной хламиде, с белым светом, сверкающим из–под полов мантии, тепло снова усилилось.

«Она во всех нас. Пребывая здесь, она скучала по своим творениям, и, освободившись, смогла снова войти в нас. Она не ушла… она вернулась к истокам, туда, где она была счастлива».

В этот момент Ви краем глазом заметил движение у колоннады перед спальней его матери… и увидев, что это было, он был совершенно удивлен... и не удивлен одновременно.

Это был черный кот. Но не простой черный кот.

Это был черный кот Бэт, Королевы расы. Которого она привезла с собой в особняк много лет назад.

Когда взгляд Ви встретился с его светящимся зеленым, священная аура окружила животное, и он понял, что она была с ними все это время. С самого начала она была с ними... прямо среди них, не открывая себя.

С чувством неотвратимости и покоя, последний из кусочков головоломки Ви встали на место, пустота заполнилась ответом на вопрос, который он, сам того не зная, задавал все эти годы.

«Да, сказал Лэсситер, «несмотря на все ее недостатки, она всегда любила тебя и твою сестру, и теперь она может это выразить. И она всегда любила свои создания, и теперь она может показать и это. Поэтому закрой глаза и узри будущее, как можешь только ты. Ты должен всё довести до конца, понимаешь? Ты доведешь до конца…»

– …Вишес? Проснись, любимый…

Ви резко сел в темноте, пот градом катился по его лицу, грудь стянуло от удушья, сердце стучало как сумасшедшее.

Только голос и запах Джейн смогли пробиться сквозь панику, и даже тогда он не был уверен, что, черт возьми, происходит.

Выбросив руку вперед, он схватил Джейн и прижал к себе… и когда почувствовал, как ее руки обнимают его, задрожал.

Но это был всего лишь сон, сказал он себе. То, что он только что видел, было всего лишь ночным кошмаром от того, что он поздно лег спать; реакцией на Лэсситера, пьющего газировку и смотрящего ТВ–шоу в бильярдной, и карбонару, поданную на Последней Трапезе.

– Я в порядке, – сказал он, уткнувшись в нежную, благоухающую шею Джейн. – Со мной все в порядке…

– Все хорошо. Ш–ш ...

Она гладила его волосы и плечи, успокаивая, пока напряжение не отпустило его тело. Наконец он расслабился, упал обратно на подушки и потянул ее за собой, поверх себя.

– Что тебе приснилось? – спросила Джейн.

Образы, которые пришли к нему, были слишком тревожными, поэтому он покачал головой.

– Я не знаю. Я не... я не могу думать об этом.

– Ладно. Хорошо.

– Который час?

Послушался шорох покрывал, которые она откинула, чтобы посмотреть на часы у своей стороны кровати.

– Почти шесть вечера, и мы оба опоздаем, если не встанем в ближайшее время.

– Мы можем еще немного полежать?

– Конечно.

Ви попытался закрыть глаза, но идея была так себе, так как это вернуло ему то странное ощущение. С другой стороны, держать их открытыми в кромешной темноте тоже не помогало.

Ви силой мысли зажег свет в своей спальне и ощутил, как мгновенно начал успокаиваться. Все было настолько прозаично, из серии как–и–должно–быть, что контекст пришел легко и в правильном направлении. Все было хорошо и нормально.

Просто сон.

Он посмотрел на Джейн.

– Люблю твое лицо.

– А я твое. – Она улыбнулась. – И ты такой красивый, когда просыпаешься.

Ви наклонился и поцеловал ее, и следующее, что он осознал, – что устроился поверх Джейн и вошел в нее. Это приводило в себя даже лучше включенного света, подумал он, когда начал двигаться, и удовольствие оттеснило все страхи и странности.

Кончая одновременно со своей женщиной, он повернул голову…

Через открытый дверной проем в ванную, он увидел возле раковин две бутылки «Маунтин Дью», обе заполнены доверху и повернуты к нему этикетками.

– Черт возьми, – пробормотал он, сжимая веки.

Конечно, проблема не в том дерьме, что привиделось ему о матери.

В том, что Лэсситер, как оказалось, стал новым боссом расы.

Отлично. Это как посадить пятилетнего ребенка за руль и дать ему ключи от машины.

Если отбросить огромный размах ангельских крыльев, путь, который и раньше был не таким простым и гладким, скоро станет еще более ухабистым.

Сола проснулась в полном замешательстве. Она не могла вспомнить, где находится, и отголоски кошмара про вампиров все еще…

О, минуточку.

Это был не сон. И да, она все еще находилась в подземном комплексе, в коридоре, сидела на твердом полу напротив палаты ее бабушки. Ее задница стала плоской, как блин, и почему–то одновременно и онемела, и болела, служа амортизатором ее собственного веса в течение… сколько сейчас времени? Сколько она проспала?

Внезапно поток мыслей замедлился, и Сола посмотрела перед собой. Эссейл сидел напротив, в зеркальной позе – вытянув ноги, опустив голову на грудь, как будто тоже спал.

Она не слышала, как он пришел и сел рядом.

Осмотревшись, она обнаружила, что они совершенно одни, медперсонал отсутствовал, и те, кого она встречала здесь раньше, тоже.

Вдалеке, в конце коридора, она едва видела дверь, в которую входила и выходила уже сколько раз?

Она вспоминала, как Эссейл привез ее сюда как пациента. Она была в настолько ужасном состоянии, что на ней живого места не было – травма головы, огнестрельное ранение в ногу.. Док Джейн была так добра к ней. Черт, все это время она видела от женщины лишь доброту и участие…

Откуда–то сверху раздался ритмичный звук, как будто завелась машина, а затем она почувствовала, как теплый воздух коснулся ее макушки. Посмотрев наверх, она обнаружила кондиционер в десяти футах над собой. Но опустив подбородок, она вздрогнула.

Эссейл проснулся и смотрел на нее своим грустным взглядом. Он молчал, и она прокашлялась.

– Я хотела тебя кое о чем спросить, – сказала Сола спокойным голосом. – Почему ты просто не сотрешь мне память уже сейчас? Если ты способен на это, то почему просто не избавишь меня от воспоминаний? Тогда тебе станет легче.

Почему меня вообще заботит, как он себя чувствует? – подумала Сола.

– Мне всегда будет плохо, и, к тому же, это скажется на тебе. – Он указал на голову. – Если после уничтожения воспоминаний на виду остается то, что забрали из памяти, возникают сильные боли.

– О.

В этот момент раздался звонок, и Эссейл достал дешевый старый телефон.

– Прошу прощения. – После того, как Сола пожала плечами, Эссейл ответил на звонок. – Алло. Да? Очень любезно с Вашей стороны. Да. Лично? Где? Когда? – Последовала пауза. – Очень хорошо, спасибо. Договорились. Я приеду, да.

Он повесил трубку и уставился на телефон.

– Я собираюсь свести Братство с оружейником и должен встретиться с ней лично. Ты говорила, что хочешь собрать свои вещи. Вероятно, вскоре нам разрешат уехать, и ты все соберешь? Не думаю, что Братство позволит тебе привести свой автомобиль в их владения. Но мы можем отогнать его от особняка и припарковать где–нибудь в безопасном месте, чтобы тебе больше не пришлось возвращаться в мой дом.

Эссейл посмотрел на нее.

– Ты сможешь уехать, как только выпишут твою бабушку. Как только пожелаешь. И я обещаю не вмешиваться ни в один из твоих ... Я не буду мешать тебе.