— Лизонька! — ахнул Давид Маркович, при виде неё, — что ты с собой сделала?!

— Идеально! — я в свою очередь, показал ей большой палец, — потом купишь ещё себе очки в самой страшной оправе и образ будет окончен, а пока, поехали. Тебя ждёт тонна работы.

Сев рядом с ней, но на пассажирское сиденье, я подумал, что наверно зря согласился продать Диме экспортный вариант «Волги», которая мне нравилась, но уже ладно, слово было дано, поэтому я сказал Лизе.

— Скажешь дедушке, чтобы продал эту машину, купил экспортную «Волгу» в максимальной комплектации, деньги я ему отдам, накапало мне за Олимпиаду.

— Зачем? — удивилась она, следя за дорогой, — мне нравится эта.

— Мне нет, зимой тут замёрзнем без печки, — ответил я, — и что это ещё кстати за споры?

— Хорошо Иван, скажу, — поджала она губы.

Сначала мы заехали на базу ЦСКА, забрав мешки с письмами оттуда, забив весь салон ими, затем отправились на почту, поскольку почтальоны оставили сообщение, что больше доставлять мне ничего не будут, а я пусть сам забираю мешки у них в отделении.

Приехав туда, я, увидев ещё десять огромных мешков, с корреспонденцией в мой адрес, почесав затылок и покосившись на враз побледневшую Лизу рядом, я вызвал несколько машин такси, чтобы всё это увезти к себе домой. Там познакомив Лизу с экономкой, я выделил ей полноценную комнату, где раньше был рабочий кабинет прошлого хозяина, и попросил Галину Степановну пускать в квартиру девушку, когда меня не будет дома. Та кивнув и ужаснувшись количеству мешков, которые продолжали затаскивать в квартиру охранники снизу, пошла готовить комнату.

— Отвечать придётся на все звонки, — я показал в сторону тумбочки в прихожей где стоял телефон, — там же лежат деньги на расходы. Поэтому придумай несколько стандартных ответов и просто ими отвечай на все эти: «люблю», «приезжайте к нам» и прочее. Если нужна машинка, скажи, купим. Да и вообще всё что нужно будет тебе, говори. У меня нет цели, чтобы ты умерла под валом писем, просто я как-то не ожидал, что их будет так много. Ясно?

Лиза кивнула.

— Что-то связанное с насилием над детьми откладывай в сторону, я буду смотреть лично, если каким-то детским домам или школам-интернатам нужна будет помощь, также откладывай. В остальном «спасибо, что написали, ваше мнение важно для нас, удачи».

— Я поняла Иван, — сказала она.

— Тогда обустраивайся, другого помещения для работы нет, я наверно ещё поставлю здесь диван, чтобы ты могла прилечь отдохнуть.

— Не нужно! — попыталась она сопротивляться, но я не обратил на это внимания.

— Но это ещё не всё, телефон перенесём из прихожей туда же в кабинет, будешь отвечать на звонки не бегая туда-сюда. Всем, кто хочет со мной встретиться отвечать: «извините, но Иван занят и не сможет, очень сожалею», кроме списка, который я тебе сейчас составлю. От них просто записывать что хотят, и потом передавать мне. Запомнила?

Лиза снова кивнула.

— Ну всё, в бой мой новый помощник! — с этими словами я воткнул провод в розетку и телефон моментально зазвенел трелями звонка, а девушка бросилась отвечать.

Пришедшую спросить, не останусь ли я на обед Галину Степановну я попросил купить хороший импортный диван, и поставить его в рабочий кабинет, где теперь будет работать и в принципе обитать Лиза. Она кивнула, сказав, что у неё есть нужные знакомые.

— Ну и кормите её, видите какая худая, — показал я пальцем в сторону еврейки. Которая разумеется слышала наш разговор, но отвечала в этот момент на звонок.

— Хорошо Иван, всё сделаю, — ответила мне экономка.

— Да и нужно будет постирать вещи мне в дорогу, наверно скоро придётся уехать, — вспомнил я.

— Оставляйте как обычно, я всё подготовлю и поглажу.

Лиза возмущённо замахала руками, стоя у аппарата.

— Ты правда думала, что я тебя заставлю стирать? — удивился я. Она закивала головой.

— Нет, твоя работа только как секретаря, за мной есть кому в быту ухаживать, — я приобнял враз засмущавшуюся экономку, — всё я побежал, буду вечером.

— Хорошего дня Иван, — проводили меня обе добрым словом.

Ночь давно властвовала над ночной Москвой, но окна на верхних этажах в здании на Лубянке чаще всего всегда горели светом, несмотря на поздние часы.

Сидевший на своём привычном месте Председатель КГБ СССР, рассматривал иностранные газеты, к каждой из которых был приколот скрепкой перевод интересующих его частей. Закончив с прессой, он поднял взгляд на двух заместителей.

— Его хоть куда-нибудь можно отпустить, чтобы он там не нашёл себе на жопу приключений?

Два сидящих генерала, переглянулись.

— У нас нет ответа на этот вопрос Юрий Владимирович, — вздохнул товарищ Белый.

— Он уехал всего на две недели, а итогом его поездки стал арабо-израильский конфликт, — генерал-полковник помассировал виски. Почки вот уже год мало его беспокоили, зато взамен им пришли мигрени, от постоянной загруженности работой.

— Ну Палестине, Египту и Сирии не понравилось, что он назвал террористов, нападающих на безоружных людей зверями, и что советские люди никогда не поддержат таких нелюдей, какими бы целями они при этом ни прикрывались, — со вздохом ответил заместитель, курирующий Первое главное управление, — Израиль поддержал его слова, напечатав об этом в своих газетах, страны обменялись нотами протеста, а дальше подключились Штаты, слово за слово, а поскольку арабы не простили Ване то, что он убил их товарищей на Олимпиаде, шедших по их мнению на правое дело, то и разразилась война.

— Которую он к тому же сам и предсказал, — напомнил товарищ Белый, — а теперь сам же получается и устроил.

— Виталий Валентинович, — с укором на него посмотрел Андропов, — Ваня конечно видная личность, но не до такой степени. Мы все и так знали, что война неизбежна, всё к этому шло, он просто послужил спусковым механизмом, её запустившим. Америка обрадовалась этому больше всех, поскольку благодаря предсказаниям Ивана не только немало способствовала случившемуся, но ещё и сняла большие сливки, ни сказав ничего ни израильтянам, ни другим своим партнёрам о грядущих событиях. Мы ведь тоже арабам ничего не сказали, именно потому, чтобы успеть нарастить добычу и продавать на рынок больше нефти в период мирового энергетического кризиса. Так что давайте будем объективными, Ваня просто оказался в нужное время, в нужном месте, но не более того, хотя такие совпадения, безусловно, вызывают головные боли у многих знающих о ситуации.

— С другой стороны, Израиль официально запросил у нас восстановление дипломатических отношений, — пожал плечами второй генерал, — МИД только что кипятком от этого не писает, Брежнев велел наградить Гагарина и Добряшова новоучреждённым орденом «Дружбы народов», они его первые кавалеры. Юрий Алексеевич получит орден под номером один, Иван под номером два, ну и конечно, его ещё наградили высшей наградой Израиля, медалью «За отвагу» с жёлтой лентой.

— Они не передумали её давать, в связи с последовавшими событиями? — хмыкнул Председатель КГБ.

— Наоборот, видя, что советские атташе приехали заключать договор о восстановлении дипломатических отношений, несмотря на нашу поддержку и арабских государств тоже, Голда Меир уговорила обоих остаться ещё на неделю, показывая всему миру, что война никак не мешает гостеприимству израильтян.

— Юрий Владимирович, а что Брежнев? — спросил руководство товарищ Белый, разу за ответом по главному вопросу первого заместителя.

— Я потому вас и собрал так поздно. Громыко так был доволен Ваней, рассказав о его активной деятельности в Израиле, что на сегодняшнем собрании в ЦК Черненко вынес на рассмотрение вопрос о необходимости отправить такого выдающегося спортсмена в США, налаживать там дипломатические контакты, — недовольно нахмурился Андропов, — утверждено большинством голосов, несмотря на мои с Устиновым возражения, что Иван допущен ко многим государственным тайнам и его отъезд нежелателен.