— Не реви, — строго сказал я, — хочу, чтобы в твоей памяти всё осталось только хорошим. Поняла? Советские деньги мне не нужны, а всё оставшееся наверно конфискуют, поэтому бери себе, купи квартиру, и переведи всё в доллары, как и всю свою наличность. Ничего не храни в банках, или на Сберкнижке.

Она ревела, но кивала головой.

— Ну вроде всё, — я поднялся, подошёл к ней, обнял и пошёл в коридор, где обнялся уже с Галиной Степановной, которой ещё вчера вручил Сберкнижку также на предъявителя, где лежало десять тысяч и сказал, чтобы тратила разумно. Та поджала губы, деньги убрала и сейчас, когда я присел сначала на дорожку, а затем вышел из квартиры, перекрестила меня вслед.

В здании аэропорта, едва меня увидев, тут же подошёл человек в мундире с погонами полковника милиции и провёл через пограничный контроль и таможню, где мне молча поставили штамп в паспорте и вяло поковырялись в единственной спортивной сумке. Проведя меня в зал ожидания, он простился и ушёл, я же до самого вылета просидел, обдумывая всё ли правильно сделал. Всё, что мог сделать один-единственный человек, я сделал и винить себя было не в чем, если Андропов и его команда где-то облажается и страна скатится в ту же жопу, что и при моём времени, то моя совесть точно будет при этом чиста. С этими мыслями я садился в самолёт, который летел в сторону Кубы, а оттуда уже в Вашингтон, чтобы посетить посольство СССР, где буду теперь официально работать.

Дорога до другого континента выдалась трудная, словно сама природа противилась моему отъезду, поэтому разбитый и уставший, я попал в аэропорт столицы Америки, где меня встретил помощник посла и провёл по дипломатическому коридору, миновав все досмотры. Мне лишь поставили штамп в заграничный паспорт о прибытии, и всё, вскоре мы уже ехали по залитым уличной рекламой улицам.

— Рад с тобой познакомится Иван, — смотря в зеркало заднего вида, говорил мне Николай, — у нас распланирован целый месяц встреч с телеканалами, газетами и радио. Ты очень популярная личность здесь, поэтому готовься, работы будет много.

— А где моя охрана? — поинтересовался я у него, поскольку товарищ Белый неоднократно говорил, что меня будут сопровождать два сотрудника, а потому жить я должен на территории посольства. Я лишь для вида по сопротивлялся, хотя в душе было всё равно на это.

— Прилетели утренним рейсом, ждут в посольстве, — ответил он.

— Хорошо.

— Груз где вам удобнее будет мне отдать? — тихо спросил он.

— Где скажешь Николай.

— Давайте лучше тогда сейчас остановлюсь и передадите его до въезда в посольство.

— Без проблем.

Мы и правда вскоре остановились, и я стал перегружать из рюкзака замотанные в изоленту тонкие пеналы из алюминиевой фольги. Он достал ручные весы и всё взвешивал, для порядка распаковав три случайных свёртка.

— Всё верно, — заверил он меня, и спрятав в пакет, положил его себе под сидение.

Заведя снова машину, мы покатились к месту, где я вынужден буду теперь жить, ну как они думали по крайней мере. Оказалось, мне выделили комнату с узким, неудобным диваном, которая находилась рядом с крохотным туалетом и ещё меньшей душевой комнатой, ведь в здании не подразумевалось, что кто-то будет жить длительное время. А если учесть, что рядом поселили ещё двух крепких парней, то раздражение от складывающейся ситуации я с трудом удержал в себе. Повернувшись к Николаю, я лишь спросил, откуда могу позвонить. Он повёл меня к телефону и сел рядом, когда я набрал номер.

— Да, слушаю, — раздался на другом конце незнакомый голос.

— Добрый вечер, простите за столь поздний звонок, но могу я услышать Кэтлин? — почему-то при этих словах, сердце в груди забилось сильнее и тревожнее.

— А кто её спрашивает? — строго ответила женщина.

— Скажите Иван.

— Одну минутку, — она явно положила трубку на столик и пошла вверх.

Буквально через минуты послышался какой-то грохот и трубку с шумом схватили.

— Ваня?! Это ты?! Ты прилетел?! — затараторил знакомый голос, услышав который, с моих плеч словно свалилась гора.

— Ты что там уронила? — проворчал я.

— Да мамину любимую вазу разбила, — весело ответила она, — стоит сейчас и недовольно на меня хмуриться.

— Ваза или мама? — хмыкнул я.

— Ну Ваня!

— Ладно, я сейчас в Вашингтоне, приезжай как сможешь, только пожалуйста ничего не разбей ещё по пути. Договорились?

— Первым же рейсом, — заверили меня, — прямо с утра побегу заказывать билеты.

— Деньги у тебя есть?

— Ваня, есть, всё расскажу при встрече! — она чмокнула трубку и повесила её.

Посольский работник с открытым ртом слушал наш разговор.

— Что такое Николай? — спросил я его, — не говорите, что не знали о моей жене.

— Знал, я просто поражён вашим английским, — он покачал головой, — если закрыть глаза, вас не отличишь от американца! Даже я живу здесь уже пять лет и то они чувствуют акцент и презрительно улыбаются на приёмах.

Я пожал плечами, никак не став это комментировать.

Утром мне Кэти сообщила время и номер рейса, поэтому я попросил Николая отвезти меня в аэропорт ко времени прибытия жены. Не знаю, как об этом проведали журналисты, но наша встреча произошла на камеры: я снова с цветами, а радостная Кэтлин с одним небольшим рюкзаком за плечами, бросилась сразу мне в объятья. Семья воссоединилась.

Проигнорировав Николая и охранников, мы взяли такси и отправились в отель, номер в котором она забронировала, поскольку он находился неподалёку от здания посольства СССР. Они поехали за нами, и недоумённо смотрели, как мы останавливаемся в нём, их же, разумеется внутрь не пустила охрана. Помахав ручкой, я вместе с женой поднялся на лифте в номер. Она, срывая с себя и меня одежду набросилась на меня и ближайший час нам не стало ни до кого дела, уже только после, когда она обессиленно упала мне на грудь и радостно стала целовать в нос, я спросил.

— Как дела?

— Супер! — она покивала головой, — меня пригласили на пробы в Голливуд, буду сниматься в фильме!

— Ого, круто, — я помнил, что после завершения карьеры, Кэти и в моё время была пусть не очень популярной, но достаточно известной актрисой, сыгравшей в шести разных картинах.

— Ты надолго? — обеспокоенно спросила она, заглядывая мне в глаза.

— Ну, надеюсь навсегда, — спокойно ответил я, — только не кричи от радости, в Союзе об этом ещё не знают.

— А-а-а, ты решил сбежать! — тихо сказала она, а глаза моментально засветились от радости.

— Об этом не произноси вслух, и даже не вслух, — я приложил палец к её губам, — сейчас я сотрудник посольства и чем дольше это будет оставаться так, тем лучше. Хочу уменьшить бдительность соотечественников.

— Я молчок, — она провела пальцами по губам.

— Как твои родители восприняли наш брак?

— Папа ругался, — она пожала плечами, — он не любит русских, особенно коммунистов, мама более спокойно, даже защищает меня от него. Так что знакомиться ты пока не поедешь, дадим им время привыкнуть к мысли, что я вышла замуж за русского.

Она весело рассмеялась сказав это, а я лишь хмыкнул, сменив тему.

— Что с контрактом «Adidas»?

— О-о-о, — она округлила глаза, — я когда в банке решила узнать сумму на счёте, чуть в обморок не упала! Там такие деньжищи тебе перевели.

— Нам, — поправил я её, — мы ведь семья.

Она тут же бросилась меня целовать, и мы занялись сексом, поскольку терпеть, когда по тебе постоянно елозил голое женское тело было положительно невозможно.

— Так что там насчёт денег? — поинтересовался я у безмятежно лежащей жены.

— Я беру только на текущие расходы, и присматриваю нам дом, — ответила она, — но боюсь тратить много без тебя.

— И правильно, я знаю где нужно покупать недвижимость, — улыбнулся я, — присмотрим для начала себе готовый домик в Holmby Hills. Потом выберем себе что-то покомфортнее.