Глаза Джонни Дрекстона, цвета неочищенного ржаного виски, не выразили никаких эмоций.
— Рад видеть вас на борту, Деверелл, — сказал он, и сержант Рэк уже было подумал, что конфликта не будет.
Однако он рано надеялся.
— Видите ли, сэр, — продолжал молодой лейтенант, — я всегда мечтал попасть в состав экипажа межзвездного штурмовика-бомбардировщика. Мой отец говорит, что они выполняют очень важную функцию.
— Рад слышать мнение генерала Деверелла, — холодно ответил Дрекстон. — Но вам, может, интересно знать, лейтенант, что вы облокотились на пульт бомбометательного устройства?
— О Боже! — воскликнул юноша и с обманчивой неуклюжестью отодвинулся от пульта.
— Конечно, сейчас он блокирован, — продолжал Дрекстон. — Но еще пара подобных незначительных ошибок, когда мы будем во вражеском пространстве, и…
— Я буду осторожен, сэр! — воскликнул лейтенант и с горячим желанием угодить патетически добавил:
— Да, сэр. Я буду очень осторожен!
Джонни Дрекстон в ответ лишь мрачно улыбнулся. А сержант Рэк дружелюбно положил огромную руку на плечо молодому человеку.
— Пойдемте со мной, сэр, — сказал он. — Я вам покажу корабль.
Уходя, они видели, как Джонни Дрекстон, зажав в зубах очередную сигару, сидел за огромным полусферическим пультом управления, на котором плясали и вспыхивали огоньки, словно компьютер был сильно пьян. Эта картина выглядела довольно забавной.
Спустя восемьдесят семь часов, выполняя обычную патрульную миссию, штурмовик-бомбардировщик уже мчался по сектору 12ВАА, оставив под собой пылающую зловещим красно-коричневым цветом непокорную планету Мнос-2, главный континент которой распластался внизу словно дракон с вырванными зубами.
Джонни Дрекстон щелкнул переключателями пульсаторов, и большой звездолет взвыл, он ударил по клавишам ускорителей, и большой корабль завизжал, он дернул рычаги тяги, и большой корабль застонал.
— Вот так-то, мальчик, — сказал Джонни Дрекстон румяному длиннорукому лейтенанту, — теперь принимай управление на себя.
Генеральский сын неуклюже забрался в кресло второго пилота и нервно застегнул ремни на широкой груди. Склонившись над пультом, он одной рукой ухватился за рычаг управления дюзами, а другую положил на ручку сигнала боевого сбора.
— Исполни-ка ХВХ-маневр, — сказал Дрексон, — и следи за собой. Не забывай, что мы везем свежие яйца.
Юноша сглотнул и кивнул. Под его сильными проворными пальцами закрутились регуляторы, заставляя плясать стрелки приборов, и большой звездолет лег на заданный курс. Деверелл щелкнул тумблерами, и патрульный бомбардировщик жалобно застонал. Юноша усмехнулся и ударил кулаком по выравнивателю уровня.
— Деверелл! — заорал Дрекстон.
— Да, сэр.
— Вы, лейтенант, стукнули по бомбометателю. Примите мои поздравления. Вы только что сбросили комплект сверхмощных бомб на нейтральную планету.
Загорелое лицо молодого человека побледнело. А Джонни Дрекстон добавил:
— То есть ты бы сбросил их, если бы бомбометатель не был заблокирован. Что с тобой стряслось?
— Я полагаю, мне нужно немного времени, чтобы освоиться с управлением, — нервно ответил юноша, не выказывая, однако, страха.
— Да-а? — хмыкнул Джонни Дрекстон и сжевал еще полдюйма сигары. — Нервишки разыгрались? Ну давай посмотрим, как ты проведешь звездолет через серию JВ2-уменьшающих радиальных разворотов.
— Капитан! — воскликнул сержант Рэк, его лицо выражало живейший интерес. Но у нас же тогда отвалится правый охладитель!
— В бою иногда приходится идти и на это, — заявил Дрекстон. — Давай, Деверелл, начинай.
Юноша снова сглотнул и трясущимися руками ухватился за рычаги управления. Большой межзвездный штурмовик-бомбардировщик задрал нос и начал разворачиваться…
В кают-компании бомбардир Блюфазер писал письмо матери, чистокровной индианке-апачи. Периодически облизывая кончик карандаша, он выводил:
«Надеюсь, в нынешнем году в резервации вырастет отменный урожай маиса».
Стрелок Эш просто предавался размышлениям. Хоть он и был неугомонным балагуром, он вдруг обнаружил, что скучает и по своей родной улице, и по Кэтти Каллахэн, бывшей его женой всего три часа.
Милтон Сент-Аугустус Ли, вежливый и обманчиво-тихий южанин, думал о своей жене Амелии, которая, возможно, именно в этот момент пила кофе с Фаей, невестой лейтенанта Деверелла. Признаться, все члены экипажа были хорошими ребятами, и на миг южанин Сент-Аугустус Ли позабыл о своем горьком разочаровании по поводу войны между Северными и Южными штатами. Черт возьми, некоторые янки не так уж и плохи…
В момент совершения первого из серии последовательных разворотов корабль тряхнуло и Эша и Ли выбросило из коек. Блюфазер с молчаливым спокойствием, рожденным вековой привычкой индейцев к верховой езде, ухватился за опорную перекладину. Звездолет рвануло назад, после чего он начал обрушиваться, как падающая скала.
— Что еще за чертовщина? — воскликнул Эш, но никто не мог ответить на вопрос бруклинского балагура.
А дело было вот в чем: находившийся в пилотском отсеке молодой лейтенант Деверелл не выполнил требуемого тройного нажатия кнопки выхода на оперативный простор, а вместо этого ударил по клавише ускорителя ракет, который, к несчастью, блокирован не был. Эта ошибка легко поддавалась исправлению, однако руки впавшего в панику лейтенанта словно приросли к рычагам управления. Сержант Рэк, усердный наставник молодых пилотов, знал, что в начинающими такое случается нередко, а потому совершенно без злобы врезал огромным кулаком по лейтенантской челюсти. Деверелл осел в кресле, а Джонни Дрекстон вывел корабль из стремительного вращения.
— Ну теперь, — холодно заявил Дрекстон, — карьера парня как пилота закончилась.
— Не следует так придирчиво относиться к нему, сэр, — сказал сержант, когда юноша неуверенно помотал головой. — Такие ошибки случаются даже с лучшими из них. Я вспоминаю ваш первый боевой вылет, сэр, когда вы…
— Заткнись! — проревел Дрекстон, и его волчье лицо исказилось в гневе. Слышишь, сержант. Парень провалился.
Его высказывание слышали все, поскольку лейтенант, ткнувшийся головой в пульт управления, непроизвольно включил систему внутренней связи. Индеец, нарушивший собственную невозмутимость, сильно выдохнул воздух носом. Сент-Аугустус Ли заметил: «Это довольно жестоко, вот так сразу ломать мальчика. Я думаю, может…», но не закончил фразу. А стрелок Эш лишь сказал: «Какого черта?», однако никто не засмеялся, ибо это было слишком серьезно даже для балагура.
Вытянувшись во фронт, молодой лейтенант Деверелл подумал о своем отце, командующем флотом бомбардировщиков, высоком седовласом мужчине с тонкими пальцами и холодным магнетическим взглядом бледно-серых стальных генеральских глаз; подумал о своей невесте, яркой девушке Фае с нежным взглядом, возлагавшей на него большие надежды; подумал о Космической академии, ее флаге и гимне; о Сан-Франциско, который всегда мечтал увидеть; и подумал о своей вине, которую просто обязан искупить.
Джонни Дрекстон уселся перед мигающей клавиатурой пульта. Его сигара была на четверть изжевана, а на лице появился волчий оскал.
И впервые в жизни молодой лейтенант познал ярость.
Внезапно, словно от боли, большой штурмовик-бомбардировщик затрясся. Одновременно с этим стрелок Эш без сарказма сообщил: «До неприятеля три часа полета», а сержант Рэк выкрикнул: «Температура главного двигателя повышается!»
События развивались со скоростью быстродействия современных компьютеров. Джонни Дрекстон заложил огромный звездолет в пикирующий разворот, свободной рукой ухватившись за управление охлаждением выходного сопла. Он снизил нагрузку бортовых двигателей искривления пространства и дал полную нагрузку левым бортовым ракетам, одновременно с этим нажав на педаль импульсного двигателя разворота. На мгновение показалось, что этот неортодоксальный и дерзкий маневр завершится успехом, однако в ту же секунду пилотский отсек был прошит лазерным лучом неприятеля. Обшивка корабля мгновенно самовосстановилась, однако Джонни Дрекстон выматерился, оскалился и рухнул головой на пульт. Из-под его пилотки потекла тоненькая струйка крови.
