Царь кивнул. Но что-то в успокаивающих словах его насторожило.

— Что это за абсолютно непредвиденные обстоятельства, о которых ты болтаешь? — спросил он.

— Это элемент непредсказуемого, сир.

— Но если вы знаете все факторы, то зачем делаете поправку на непредсказуемое? — спросил царь. — Ваша работа — предсказывать все, что может изменить положение вещей!

— В этом и состоит суть научного метода, недавним открытием которого мы очень гордимся, мой господин. Сказав, что мы знаем все, мы встали бы на одну доску с суеверными жрецами. Но, признавая возможность непредвиденного, мы остаемся в жестких рамках научного метода.

— И какова же вероятность непредвиденных событий? — спросил царь.

— Так мала, — ответствовал Главный Ученый, — что мы еще не придумали для нее достаточно малого числа.

Этим и пришлось удовлетвориться царю — пусть и не совершенной уверенностью, но максимальным приближением к ней, какого может только добиться человек или монарх в нашей собачьей жизни.

Царь приказал подтянуть войска к берегу великой реки, опоясывавшей земли атлантов. Глубокая и широкая, медлительная, бурая и серо-стальная река испокон веков защищала царство. На дальнем берегу разбили лагерь враги, волосатые варвары в шкурах — ужасно неудобно в теплом климате. Разведчики доносили, что варвары молятся и заклинают своих поганых иноземных идолов, но лодки строить не пытаются.

Положение варваров казалось безнадежным. Шпионы сообщали, что провизия во вражеском лагере подходит к концу. Пусть варвары многочисленны и хорошо вооружены, но реку им было не пересечь. А полная сил, сытая, победоносная царская армия ожидала неизбежного исхода.

Но в тот самый день случилась небольшая, казалось бы, перемена. Дотоле неизменно синее небо Атлантиды заволокли тучи, хотя до начала сезона дождей оставалось несколько месяцев. И снова царь призвал к себе ученых.

— Дожди вне обычного для них времени, — объявил Главный Ученый, — большая редкость, но такое уже случалось.

— Холодает, — заметил царь.

— Мы заметили и это, а потому рекомендуем раздать солдатам куртки на вате.

К вечеру с неба начали падать белые крупинки, и царь обеспокоился всерьез.

— Весьма необычное явление, — сказал Главный Ученый. — Но и ему есть прецедент. Согласно нашим записям в последний раз это вещество падало с неба около семисот лет назад. Оно исчезает слишком быстро, чтобы могли исследовать его подробнее. Считается, что это обрывки облаков, рассеянных могучими ветрами горних сфер.

Армии это, само собой, не понравилось — солдаты не любят неожиданностей и недобрых знамений. Но армия держалась, черпая отвагу в жалком зрелище варваров на другом берегу, жмущихся к крохотным лагерным кострам, чтобы просушить сырые шкуры.

Но становилось все холоднее, а ночью холода стали и вовсе невиданными. Войскам раздали хлопковые плащи и мантии с двойной подкладкой. А стужа крепчала, и вновь призвал царь своих ученых.

— Воистину не видывали мы раньше таких холодов, — заявил Главный Ученый. — Но это не имеет значения. Варваров холод терзает больше, чем нас. Пусть солдаты как следует навощат тетивы луков, ибо в летописях сказано, что от большого холода льняные тетивы делаются хрупкими.

Так и было сделано, и усиленные наряды патрулировали берег реки, и армия провела кошмарную ночь.

А наутро царя разбудили тревожные крики. Выбежав на берег, царь узрел, что за ночь речные воды переменились точно по волшебству. Уже не плескались о берег серовато-бурые волны. За ночь вода обратилась в некое иное вещество — кое-где белое, в иных местах прозрачное, но везде — явно твердое.

— О боги! — вскричал царь. — Демоны околдовали реку!

— Отнюдь нет, мой господин, — возразил Главный Ученый. — Мои помощники, как и положено последователям научного метода, всю ночь следили за рекой. И я с уверенностью могу сказать, что в ответ на неслыханные холода воды реки свернулись — хотя это, наверное, неточный термин. В любом случае вода затвердела. Мы давно знали о теоретической возможности подобной, как мы говорим, трансформации, но в первый раз получили экспериментальное подтверждение.

— Так это не ведовство? — разочарованно спросил царь.

— Конечно, нет. Мы просто открыли новый закон природы. Вода, подвергнутая сверхнизким температурам, твердеет.

Орды варваров вступали на блестящую белую поверхность — поначалу осторожно, потом, обнаружив, что она выдерживает их вес, — все увереннее. А царские корабли, накрепко вмерзшие в реку, стояли как отдельные форты, не в силах помешать обтекавшему их могучему потоку вооруженных дикарей. И глянул царь на пересекающие реку полчища воинов, и увидел, как бегут его солдаты, и понял он, что все кончено.

— Ты обманул меня! — вскричал он, оборачиваясь к Главному Ученому. — Ты говорил, что можешь предсказать все! Гляди же, что из этого вышло!

— Мой господин, — возразил Главный Ученый, — я скорблю о случившемся не меньше вас. Но не вините науку за эти неожиданные события. В научном лексиконе, мой господин, есть слово, которое прекрасно описывает то, что произошло с нами.

— И что это за слово?

— Такие происшествия обычно называют аномалиями. Аномалия — это абсолютно естественное событие, которое нельзя предсказать на основании того, что случалось раньше.

— Ты никогда не говорил об аномалиях, — простонал царь.

— Зачем мне было утруждать ваше величество непознаваемым, когда столь многое нам доступно?

Варвары уже приближались; царь с учеными подошли к коням, намереваясь ускакать во спасение своих жизней.

— Это конец света, — печально произнес царь, садясь на коня.

— Отнюдь нет, сир, — возразил ученый, забираясь на другого коня. — Великое горе — потерять царство. Но пусть утешит вас, что в ваше царствование началось беспрецедентное в истории Атлантиды событие.

— Какое же? — спросил царь.

— Мы присвоили белому веществу временное название «лед», — ответил ученый. — И, если я не ошибаюсь, мы стали свидетелями начала первого на Земле ледникового периода.

— Тоже мне утешение, — фыркнул царь и ускакал искать новое царство с более благоприятным климатом.

Проходя по Второй авеню, Артур Гаммет решил, что денек выдался пригожий, по-настоящему весенний — не слишком холодный, но свежий и бодрящий. Идеальный день для заключения страховых договоров, сказал он себе. На углу Девятой улицы он сошел с тротуара.

И исчез.

— Видали? — спросил мясника подручный. Оба стояли в дверях мясной лавки, праздно глазея на прохожих.

— Что «видали»? — отозвался тучный краснолицый мясник.

— Вон того малого в пальто. Он исчез.

— Просто свернул на Девятую, — буркнул мясник, — ну и что с того?

Подручный мясника не заметил, чтобы Артур сворачивал на Девятую или пересекал Вторую. Он видел, как тот мгновенно пропал. Но какой смысл упорствовать? Скажешь хозяину: «Вы ошибаетесь», а дальше что? Может статься, парень в пальто и вправду свернул на Девятую. Куда еще он мог деться? Однако Артура Гаммета уже не было в Нью-Йорке. Он пропал без следа.

Совсем в другом месте, может быть, даже не на Земле, существо, именующее себя Нельзевулом, уставилось на пятиугольник. Внутри пятиугольника возникло нечто, отнюдь не входящее в его расчеты. Гневным взглядом сверлил Нельзевул это «нечто», да и было отчего выйти из себя. Долгие годы он выискивал магические формулы, экспериментировал с травами и эликсирами, штудировал лучшие книги по магии и ведовству. Все, что усвоил, он вложил в одно титаническое усилие, и что же получилось? Явился не тот демон.

Разумеется, здесь возможны всяческие неполадки. Взять хотя бы руку, отрубленную у мертвеца: вовсе не исключено, что труп принадлежал самоубийце, — разве можно верить даже лучшим из торговцев? А может быть, одна из линий, образующих стороны пятиугольника, проведена чуть-чуть криво — это ведь очень важно. Или слова заклинания произнесены не в должном порядке. Одна фальшивая нота — и все погибло! Так или иначе, сделанного не вернешь. Нельзевул прислонился к исполинской бутыли плечом, покрытым красной чешуей, и почесал другое плечо кинжалообразным ногтем. Как всегда в минуты замешательства, усеянный колючками хвост нерешительно постукивал по полу.