— Меня просто возмущает то, как ты решил это сделать. — Едва сдерживая бурлящий в груди гнев, Джордж встал с кресла, намереваясь уйти спать. Не успел он вернуться домой, как ему уже нашли занятие, даже не услышав, чего бы хотел он сам. Впрочем, как обычно. Джордж всегда пытался озвучивать, чего желает, его родные кивали и делали для него то, что сами считали нужным. И будь оно хоть трижды, четырежды наилучшим вариантом — это было не то, чего он желал.

— Я не вижу ровным счетом ничего дурного в моем предложении, — священник развел руками. — Я объяснил свою позицию. Мы создали новую нишу. Теперь мы, создатели, должны посадить кого-то, кто будет ею руководить.

— Ты хочешь руководить ею сам, через меня, верно? Тебе не нравится быть среди тех, кто живет деньгами, и ты хочешь, чтобы организация больше жила богом. А имея меня там, ты мог бы говорить мне, что и как делать. И из первых уст получать интересующую тебя информацию. Если я, — Джордж ткнул себя пальцем в грудь, — буду директором, фактически бразды правления получишь ты сам. Это ужасно. Поверить не могу, — он покачал головой. — Не ожидал такого коварства от тебя, отец. Не от тебя.

— Что же ты постоянно видишь в нас врагов, — Лукас вздохнул. — Ты представил все в худшем свете. Может, на самом деле тебе стоит пойти не в полицию, а поступить на факультет журналистики? Сможешь писать шикарные заголовки для желтой прессы, — мужчина хохотнул. Он наклонился вперед и вытащил с полки под столиком газету, протянув ее сыну. На первой странице красовалось фото отца вместе с какими-то людьми и заголовок: "Новая инициатива совета была воспринята с энтузиазмом".

— Это про твою организацию? — Джордж взял газету и развернул ее мельком пробежав глазами статью. Ее общий настрой был довольно положительным. В конце была приписка, что открыто множество вакансий, и указаны контактные данные вместе с адресом, куда обращаться. — Ну, поздравляю. Ты попал на первую полосу!

— Да. А теперь взгляни на эту, — Лукас протянул другую. В ней ситуация обстояла ровно противоположным образом, и заголовок на главной странице вещал: "Священник возомнил себя Господом: геноцид демонов?"

— Ничего себе… — парень выпучил на это глаза. У него на мгновение перехватило дыхание от гадкого ощущения, подступившего к горлу. Возмущение, отвращение. Злость. Обида за отца.

— Плохие новости только что уничтожили твое первое впечатление о хороших, верно? — отметил Лукас. — Это ничего. Люди любят делиться на лагеря и держаться единомышленников. Так что сейчас у нас есть лагерь сторонников, противников и воздержавшихся. На чью сторону предпочтешь встать ты?

— На твою, конечно же! — воскликнул Джордж, бросив от себя подальше на стол газету. — Зачем ты хранишь эту дрянь, порочащую тебя?

— Чтобы держать в узде свою гордыню и помнить о смирении. Чтобы не сотворить себе кумира в виде себя самого. Чтобы не забывать, что это делается для людей, всех людей в этом и в других городах.

— Как хочешь. Если тебе так будет комфортнее. Но я бы это сжег, а не хранил в журнальном столике, — буркнул Джордж.

— Все же я настаиваю на том, чтобы ты попробовал себя в этом. Нет никакого подвоха. Я не буду стоять у тебя над душой и указывать, что и как нужно делать, ведь, понимаешь… в данный момент ровным счетом никто не знает, как и что нужно делать. Никто не сможет тебя упрекнуть и вменять принятые решения тебе в вину в том хаосе, что сейчас происходит. В полиции, если ты превысишь допустимые нормы и правила, последует наказание вплоть до увольнения. Или ареста и заключения. В полиции ты должен следовать букве закона. Даже если тебе захочется отомстить мерзавцу, надругавшемуся над пострадавшим, ты обязан будешь соблюдать какие-то его права. Пусть он их и не заслуживает. Но здесь, в нашем Агентстве, таких ограничений нет. Пока нет. Ты сам сможешь их создать, придумать. И кто, как не я, твой родной отец, тебя в этом поддержит и поможет построить организацию, борющуюся за справедливость во имя людей? Ты ощущаешь разницу, Джордж? Между слепым следованием приказам и полной свободой действий?

Лукас замолчал, уставившись на Джорджа поверх прямоугольных очков. Парню показалось, что в них стало больше диоптрий, часть лица отца искажалась под ними больше, чем раньше. Время, проведенное за чтением библии, заметно испортило его зрение.

— И что же… — заговорил он, наконец, — ты внезапно решил просто так отдать всю эту свободу мне после того, как изо всех сил ограничивал ее?

— Да. Ты ее заслужил. Ты показал мне, что можешь не только быть самостоятельным, но и постоять за себя и за всю свою семью. Может, все же подумаешь над моим предложением? Не спеши с ответом. И не спеши с выбором своей дальнейшей судьбы. Ты четыре года жил от звонка до звонка в режиме суровой строгости. Теперь ты дома, в уюте и спокойствии. Побудь с нами и сбрось с себя этот груз напряжения.

— Да, ты прав. Мне нужно несколько дней отдохнуть, если вы не против.

— Ну что ты такое говоришь, — Лукас поднялся с кресла и подошел к сыну. Он крепко обнял его, и не отпускал несколько мгновений, вложив в этот жест всю свою отеческую любовь. — Мы очень по тебе скучали, сынок. Я по тебе скучал. И мама. И Роберт. Оставайся дома, сколько захочешь, а хоть и вовсе не съезжай — это твое право. Ну и твое будущее… Работа в Агентстве может дать тебе намного больше, чем служба обычным полицейским. Новое направление, в котором ты бы стал первым, законодателем, управляющим, ведущим. А не ведомым иными. Да и матери насколько будет спокойнее.

— Спасибо, пап, — голос Джорджа дрогнул, и он сгреб его в объятия в ответ. Ему показалось, будто его отец стал меньше в размерах за это время. Или, наверно, это он стал крупнее, чем до отъезда. — Я тоже по вам скучал. И я серьезно подумаю над твоими словами. Просто дай мне немного времени.

— Сколько захочешь, — усмехнулся Лукас.

Здание столичной библиотеки выглядело поистине величественно. Широкая мраморная лестница вела к колоннаде, что тянулась ввысь на четыре этажа, украшенных барельефами и узкими окнами, спрятавшимися между белоснежными столпами. Сирил неторопливо поднялся на последнюю ступень и открыл тяжелые створки гигантской деревянной двери. Ее отлично смазанные петли не издали ни звука, а сама она неслышно закрылась за его спиной, отсекая от шума улицы и людского гомона. Здесь царила тишина, сотканная из уважения к окружающим и книгам, хранящимся на бесконечных рядах полок в чинных шкафах. Навстречу демону вышла пожилая библиотекарша. Она поправила на носу крупные круглые очки в толстой оправе и радостно ему улыбнулась.

— Доброе утро, какое счастье, что Вы снова нас посетили!

— Да-да… — закатил глаза Сирил. Он прошел мимо и направился к одной из лестниц, ведущей на верхний этаж, туда, где хранились интересующие его книги. Но библиотекарша от него не отставала.

— Вы уже неделю ходите к нам, как на работу, — тихим голосом произнесла она, одновременно строго глядя по сторонам на посетителей. Студенты вжимали головы в плечи, если им не везло поймать на себе ее взгляд, суливший исключительно едва слышимую выволочку за нарушение строгих правил библиотеки.

— Мне еще так долго тут ковыряться, что ты можешь и не дожить до окончания моих поисков, Марта, — сказал Сирил в полный голос и улыбнулся зачарованной им блюстительнице порядка. Пришлось подчинить ее своей воле в первый же день, чтобы ни она, ни прочие работники не мешались у него под ногами. Марта послушно семенила за ним, то и дело неосторожно касаясь его крыла, чем вызывала непреодолимое желание отправить ее выполнять какую-нибудь сложную задачу, вроде чистки шпиля на крыше здания. Впрочем, люди, подчиненные демонами, всегда так себя вели, пока не спадали чары. Они ходили следом с благоговением на лицах и заглядывали своему временному владельцу в рот, готовые исполнить любое пожелание, даже самое абсурдное.