— А варвары?

— Разве их много было в сравнении с населением Империи? Капля в людском море.

Итак, по мнению моего исповедника, нет смысла пытаться воздействовать на власть имущих. Пока народ сам не захочет жить по новому, любые, даже титанические усилия со стороны правителей окончатся ничем. Все-равно люди вернутся пусть и к плохому, но привычному образу жизни. Но чтобы изменить сам народ, по мнению отца Кирилла нужны две вещи: первое — пример того, что живя по новому, можно быть успешным. По его словам, я и мои ребята с девчатами этот пример уже подаем. Тут главное не наделать ошибок на этом пути. Например, демонстрируя достижения, всячески избегать делать на этом карьеру. И вообще не создавать никакой иерархии. Иначе вынужден будешь играть по тем правилам, которые созданы политиками. Короче, быть авторитетом, а не начальством. Но мало дать людям пример того, что праведная жизнь простого человека способна заметно улучшить саму жизнь. Праведность не может быть сама по себе. Быть хорошим человеком — это не цель, а средство достижения цели. А цель эту нужно сформулировать.

— Не обязательно это делать тебе. Ты породи в людях мечту. Да о тех же полетах к звездам. А зачем им это по большому счету нужно, они и сами догадаются.

Вот так! Будь значит Ира проста и скромна и при этом стань очередным Моисеем! Или как там правильно будет, Моисеихой? Если на женский род все перевести. Дай им огромную мечту и при этом не лезь в политику! Как все просто! Клава, я балдею с этого! А знает ли отец Кирилл, чего будет стоить людям это? Сколько согласится с тем, что со старой жизнью нужно покончить?

— А может Маша оно и лучше, что я про то представления не имею? Если бы имел, не испугался бы я советы тебе давать? Пойми, судя по твоим рассказам, русские твоего мира сильно отличаются от нашего народа. Вы ведь до сих пор не очень то и цените каждую отдельную жизнь. Для вас терять миллионы жизней настолько привычное дело, что не способно остановить на пути к выбранной цели.

— Уже не так. Мы перестали считать, что «незаменимых у нас нет».

— Ой дураки какие! Прости меня господи, но разве можно отказываться от этого принципа?

— А что тут не так?

И опять последовала горячая проповедь. По его словам, если для одного человека «Время — деньги», а для другого «Жизнь — копейка», в большинстве случаев победителем будет второй. Он приводил мне в пример испанских конкистадоров. Они массами покидали свою родину ради новой жизни в колониях. А на пути к этой жизни стояло множество препятствий. Коварное море, уносившее разом сотни жизней вместе с кораблем. Не менее губительный непривычный климат новых земель, губивший их не хуже вражеских войск. Сопротивление туземцев и массовое заболевание венерическими заболеваниями. В итоге, из четырнадцати человек, решившихся пуститься в путь за горизонт, через короткое время в живых оставался лишь один. Но разве это кого остановило? А результат каков? Хороший результат: испанская речь победила на огромном пространстве Земли и ее победное шествие продолжается до сих пор. То же самое произошло с языком не самого крупного народа Европы — английским. В обоих мирах он покорил даже большие просторы, чем испанский. Кто теперь сосчитает, в какую цену это обошлось британцам? Они ведь тоже себя не жалели. А разве мы поступили иначе? Во времена Ивана Третьего, великороссов во всех уделах было не больше двух миллионов. Да поляки с Литвой имели в шесть раз больше народу! Франция или Италия в пять раз превзошли тогда русских по числу населения. Даже Швеция была сильней населена. Но стоило народу понять, что все-таки «Жизнь — копейка», тут такое началось! Массово помирая от голода, эпидемий, на полях сражений, люди шли и шли от победы к победе. В этом кошмаре погибали и теряли земли те, кто пытался их остановить. Были и поражения и распад державы во время Смуты. Но выжившие бойцы погибших армий, вновь обрастали новобранцами, потому, что русские бабы не отказывались рожать новых бойцов и тружеников. Почти разгромленная держава каждый раз выставляла новые войска на поля сражений и новые пахари заселяли вымершие подчистую деревни.

— В девятнадцатом веке это дало плоды. Наши коренные земли оказались настолько далеки от пограничных рубежей, что стремительный рост населения возместил все понесенные нами за пять веков потери. Разве русский язык не стал победителем? Ладно мы, не знавшие ваших войн. Но разве вы не доказали, что теперь любой прорыв вражьей силы в наши коренные земли кончается гибелью супостатов? А вот чем он закончится у нас — бог весть.

«Господи! Неужели он нам завидует?»

Оказалось, что да, завидует. Он сразу меня ткнул носом в нашу историю освоения космоса.

— Этот ваш Гагарин, ты сама говорила, на чем он летел. Ведь случись нештатная ситуация, он ведь ничего бы поделать не сумел. Пилот корабля, не имеющий средств для управления этим кораблем! Да это пассажир консервной банки, а не пилот! Не думаю, что Гагарин пошел на это, потому, что был дураком. И отказаться от этого он мог, ведь очередь из желающих оказаться на его месте была внушительной. Целый отряд космонавтов! У нас конечно храбрецы не перевелись, но посылать человека и не дать ему возможности хоть как-то повлиять на ситуацию, точно не стали бы. А при неудаче, у нас бы надолго отложили дальнейшие полеты. Если бы вообще от них не отказались. А у вас? Просто послали бы еще один корабль с новым космонавтом. Ведь незаменимых у вас нет! А у нас есть.

— Отец Кирилл, не стоит представлять нас как скопище равнодушных к смерти особей. Космонавты у нас погибали. И многие люди плакали по ним горючими слезами, не только родные, посторонние горевали не меньше. А уж как Гагарина было жалко!

— Но разве это вас остановило? Ты сама рассказывала о том, что миллионы мальчишек возмечтали стать космонавтами. Разве их остановили бы частые гибели? У вас ведь был очень красивый шанс! Трудно конечно судить со стороны, может быть вы просто технически к этому были не готовы. Но имея такое число людей, готовых платить высшую цену за осуществление детской мечты, вы могли уже тогда заселить окрестности Земли. Просто запуская сотни этих «жестянок»! Стыкуя их на орбите, постепенно идя от орбитальных трущоб к орбитальным поселкам и городам. От примитивных мастерских и полевых лабораторий к заводам и исследовательским центрам. Вы бы уже сейчас производили в космосе корабли для дальних полетов!

Ничего себе! Сходила тетенька на исповедь к попу! И кто перед кем душу наизнанку вывернул? Да ведь он теперь не успокоится, пока не станет настоятелем первого храма на ближней или геостационарной орбите. И ведь точно не откажется от шанса туда попасть. Даже в консервной банке. Ладно, шучу я конечно. Хотя как знать. Что-то мне мои шутки самой перестали нравиться. Вроде бы и просветил меня он, но спокойствия в душе не прибавилось.

Не было заботы, купила баба порося. Как я не стараюсь вжиться в этот мир, он все-равно остается для меня чуждым. Ни одно из моих начинаний не остается без широкой огласки или крупного скандала. Даже простой невинный стеб над окружающей меня действительностью, который вряд ли на что-либо повлиял в моем мире, здесь оказывает какое-то странное воздействие на окружающих.

Тот же «Марш физкультурников», которым я хотела подбодрить свою команду, стал самым скандальным музыкальным произведением того года. Нашим ребятам он очень понравился. Ну еще бы! Исполненный в нужное время и в нужном месте, он дал нужный результат: победу. Не оставил он равнодушными и проигравших. Не победив сегодня, они сохраняли надежду взять достойный реванш завтра. Слова марша вполне отвечали их настроению и потому он прижился не только у нас. Совсем иной эффект он произвел на околоспортивный бомонд. Уж если человек извращенец, то извратить что угодно он сможет не особо напрягая свою фантазию. Прозвучавшие в марше призывы готовиться к бою, громить врагов и защищать доверенный пост, эти мужчинки сочли настолько агрессивными, что даже кое-кто из них всерьез обратился в Федерацию спорта с требованием полностью запретить командные виды спорта, как «опасные для восприятия обычного человека». Те конечно всерьез эту клоунаду не восприняли и вежливо послали их в известном направлении. Туда, где проводятся бои без правил.