— Алексеевых много. Вы не ту имеете в виду, что у меня в «Невском времени» литературный раздел ведет?

— Именно ее, голубушку я и поминал сейчас.

— Ну раз вы в курсе, кто и чем у меня занят, то почему бы по почте не скинуть ей образцы этого творчества?

— Если с вашей стороны возражений не будет.

— С моей? А скажите мне честно Анатолий Николаевич, эти народные сказки действительно чудесны или вы просто взялись покровительствовать кому-то из ваших знакомых?

— А вы сами попробуйте их оценить. Правда наше юное дарование не стремится к широкой известности и ничего не записывает, только рассказывает но несколько ее вещиц у меня в звуке есть.

На следующий день, переслав по почте Габрелянову соответствующую аудиозапись, барон стал наблюдать за результатом. Он не замедлил явиться. По докладу службы наружного наблюдения, уже к вечеру к Мироновым примчалась «как нахлыстанная» сама Алексеева. Дела пошли в нужном Бергу направлении. Оценив сказки по достоинству, Алексеева самолично взялась за их литературную обработку и скорейшую публикацию в своем разделе. А спустя неделю, Габрелянов лично позвонил ему и поблагодарил за наводку. Сказки о девочке, проводящую школьные каникулы в межзвездных путешествиях, стали мгновенно популярны среди читателей разных возрастов.

Первая часть дела сделана. Вряд ли Ривкин пропустит эту сенсацию мимо своего внимания. Тем более, что Татьяна Сергеевна не просто опубликовала сии произведения, но и сопроводила их восторженной статьей.

А теперь в эту бочку меда, стоило добавить нужную порцию дегтя. В качестве ложки был выбран канал «Городской криминальной хроники», который так любил смотреть господин Гозман. Ну а наполнить эту ложку дегтем или еще чем похуже, корреспонденты канала должны были по своему разумению. И они оправдали возлагаемые на них надежды! Истеричные репортажи про обуховскую банду школьников, которые не дают спокойно жить местному населению, имели успех у зрителей. Репортеры и здесь не ударили в грязь лицом и все разложили по полочкам. В репортажах было все: и накачанные адреналином «лица русской национальности», и убогие мозги православных мракобесов, и намеки на преступное благодушие общественности, и смелые предположения о скорых погромах.

Репортажи такого плана обычно ненадолго привлекают внимание зрителей. Наблюдая за реакцией общественности, Берг с некоторым разочарованием понял, что его расчеты на бурную реакцию правозащитников не оправдались. Им оказывается и дела не было до того, что кому-то там в подворотнях морды бьют. Вот если бы им лично перепало, тогда да. Тут они готовы на весь свет кричать о крушении основ правовой системы государства. Анатолий Николаевич уже грешным делом подумывал о том, чтобы подстроить нападение «группы неизвестных хулиганов» на светило российского правозащитного движения, но хорошенько подумав, отказался от этой идеи. Все дело было в том, что такой случай без последствий не оставят. Расследовать его будут непременно и на тормозах спустить это дело никому не позволят. Расследует бытовые преступления не тайная, а обычная полиция. «Сыскари» у «фараонов» всяко лучше и опытней, чем у «опричников». Просто потому, что практики больше. Тот же знаменитый на весь Питер Зельдович, разгрызет этот орешек не напрягая челюстей. Истина быстро всплывет и разразится межведомственный скандал. МВД и МГБ и так живут как кошка с собакой, а тут такой повод макнуть конкурента мордой в собственную грязь! Большой шум вряд ли подымут. Министры между собой сумеют договориться. Но ему, подполковнику Бергу, собственное начальство не простит «лубка» в работе. В зависимости от величины скандала, последствия могут быть разными. Если удастся скрыть от общественности корни творимого безобразия, то все-равно на дальнейшей карьере можно ставить крест. Ну а если сочтут, что скрывать личность виновного нецелесообразно — тогда придется подавать в отставку.

Ломая голову над тем, что тут еще хорошего можно придумать, барон упустил из виду один существенный момент, который как раз и мог сработать в пользу его плана. Впрочем, нашелся такой человек, который сумел вдохнуть в его план новую жизнь. Все началось со звонка собственного начальства:

— Анатолий Николаевич! — проводивший утреннее селекторное совещание генерал-майор Голицын, в нарушение обычного порядка начал это совещание сразу с разноса, — похоже что вы не видите того, что творится у вас под носом! Почему-то я об этом узнаю не из вашего доклада, а из письма городской прокуратуры.

Недоумевать барону пришлось долго, ибо начальственный разнос был многословным и не содержал никакой конкретики. Пришлось тупо обещать во всем разобраться и принять меры.

— Сейчас адъютант перешлет вам скан этого письма. Надеюсь, что в дальнейшем вы не станете подводить ни меня, ни нашу службу, — этими словами Голицын закончил выражение своего неудовольствия и перешел к повседневным делам.

Спустя полчаса, по почте пришло обещанное послание. Ознакомившись с ним, Берг облегченно вздохнул — затеянная им интрига получила развитие в нужном ему направлении. Гозман клюнул на провокацию и бросился в бой. Правда, барон к этой провокации не имел никакого отношения. Тут постарался совершенно посторонний доброхот. Но это к лучшему. Ничто не станет указывать на причастность их службы к этой затее. Но вообще-то, положив руку на сердце, стоит признать: упустил он из виду одно важное обстоятельство: наличие в России движений за народную трезвость. А ведь это еще те субчики-голубчики! Удачно вышло, что эти чудаки выползли на божий свет и потянулись к «мироновцам». То, что эти чудаки далеко не безобидны, Анатолий Николаевич знал по долгу своей службы. Обыватели уже не помнили о том, как сто лет назад в России полыхала самая настоящая война, с орудийными залпами, погибшими и пленными, с победителями и побежденными, с судилищем над поверженными и празднованием одержавшими победу и получившими контрибуцию. Баталии той неизвестной войны разворачивались на территории 12 губерний Российской Империи- от Ковенской на западе до Саратовской на востоке.

Эту войну еще именовали «ТРЕЗВЕННИЧЕСКИМИ БУНТАМИ», потому что крестьяне отказывались покупать вино и водку, давали зарок не пить всем селом. Почему они это делали? Потому, что не хотели, чтобы за счет их здоровья наживались откупщики — те 146 человек, в чьи карманы стекались деньги от продажи спиртного со всей России. Водку откупщики буквально навязывали; если кто не хотел пить, ему все равно приходилось платить за нее: такие тогда установились правила… В те годы существовала практика: каждый мужчина приписывался к определенному кабаку, а если он не выпивал своей «нормы» и сумма от продажи спиртного оказывалась недостаточной, то недобранные деньги кабатчики взимали с дворов местности, подвластной кабаку. Тех же, кто не желал или не мог платить, наказывали в административном порядке в назидание другим.

Русские люди отвернулись от кабака не столько из-за жадности, сколько из-за принципа: трудолюбивые, работящие хозяева видели, как их односельчане один за другим пополняют ряды горьких пьяниц, которым уже ничего, кроме выпивки, не мило. Страдали жены, дети, и чтобы прекратить расползание пьянства среди сельчан, на сходах общины всем миром решали: В НАШЕМ СЕЛЕ НИКТО НЕ ПЬЕТ! Что оставалось делать виноторговцам? Они сбавили цену. Рабочий люд не откликнулся на «доброту». Шинкари, чтобы сбить трезвеннические настроения, объявили о бесплатной раздаче водки. И на это люди не клюнули, ответив твердым: «НЕ ПЬЕМ!»

К хлеборобам присоединились и горожане: рабочие, чиновники, дворяне. Поддержали трезвость и священники, благословлявшие прихожан на отказ от пьянства. Это уже не на шутку испугало виноделов и торговцев зельем, и они пожаловались правительству.

Тогда министры финансов, внутренних дел и государственных имуществ издали распоряжения по своим ведомствам. Суть тех указов сводилась к запрету…ТРЕЗВОСТИ! Местным властям предписывалось не допускать организации обществ трезвости, а уже существующие приговоры о воздержании от вина уничтожить и впредь не допускать.