Взять его идею с секретами. Сначала Петр Николаевич считал это глупостью — ну, какой солдат сможет спрятаться от казака! И да, первые несколько дней, как бы глубоко ни закапывались секреты Хорунженкова, как бы они ни пытались укрыться ветками, наметанный глаз легко замечал чуть пожухшие листья, следы или неосторожные движения наблюдателей. Но потом, на четвертый день, во время очередного разъезда солдат выскочил у Врангеля за спиной. И ведь будь это враг — вот и не стало бы его больше.

— Покажи, как сидите тут? — попросил хорунжий и махнул своим, чтобы тоже все осмотрели и изучили. Правильно все же сказал полковник: если хорошо поработать, то и солдаты научатся прятаться, и они искать.

Рядовой отошел в сторону, и казак осмотрел окоп, который мог дать фору укреплениям на главном направлении. Глубокий, дно выстелено ветками, а потом еще и проложено стеблями гаоляна. Сверху все тоже прикрыто — причем солдаты не просто срезали и перетащили к себе кусты, а пересадили их, чтобы желтый цвет как можно дольше не проявлялся и не выдавал их. Следы в округе тоже были заметены, а для наблюдения или для стрельбы, если появится настоящий враг, выкопаны небольшие бойницы.

— Зачем подстилка внизу? — принялся расспрашивать Врангель.

— Это приказ полковника: он же медициной занимается, сказал, что без нее тут сыро будет, ноги начнут гнить, — солдат поежился. — А кому это надо? Так что мы дно прикрыли, а так еще и спать удобнее, теплее.

— Как спите? — Врангель оценил, что в окопе была позиция на трех наблюдателей.

— Нам выдали часы, и дальше по графику, — солдат явно повторял за кем-то умные слова. — 8 часов спишь, 16 часов в паре следишь за окрестностями. Два часа следишь, два часа отдыхаешь. Из окопа выходить нельзя. Для разминки после сна растираешь лицо, потом приседания, чтобы кровь разошлась по организму. Вот…

Солдат выдохнул, а потом с некоторым облегчением показал Врангелю специальную бумагу, где все это было расписано — для тех, кто умеет читать, и сразу же зарисовано — для тех, кто еще нет.

— Что ж, поздравляю, рядовой, — кивнул хорунжий. — Сейчас вы нас обошли, в следующий раз мы постараемся вас догнать. А пока в качестве признания вашей победы — мы тут фазана по пути подстрелили, можем отдать вам половину. Семен, поделись…

Врангель ждал благодарности, но солдат только головой замотал. С огорчением, но замотал. Как оказалось, полковник запретил в дозорах жечь даже малый огонь, а без него мясо не приготовить.

— Чем питаетесь? — спросил Врангель.

— Консервы, — солдат указал на небольшой склад в углу окопа. — А еще полковник приказал вяленого мяса в китайских специях наделать. Говорит, надо каждый час съедать по кусочку, чтобы быть счастливее.

— И что, становитесь счастливее? — заинтересовался Врангель.

— Знаете, ваше благородие, — солдат еще больше засмущался. — Вроде и просто еда, но, когда ешь, как будто и вправду день легче проходит.

Врангель хотел было усмехнуться, но сдержался. Если это на самом деле полковник придумал, то, может, оно и не глупость. Вместо этого он предложил рядовым заходить к ним, когда их смена закончится, тогда уже в лагере еще раз мясом поделятся. А сейчас… Помогли снова замаскировать позицию и двинулись дальше. И ведь проехали-то всего ничего, когда спереди, почти у самой реки, раздались выстрелы.

— Вперед! — Врангель хлестанул своего коня и резко свернул вправо.

За эти дни они успели составить первые варианты карт окрестностей и теперь четко знали, где и как в случае чего можно срезать дорогу. Просека, овраг с хорошим галечным дном, они разогнали стаю каких-то мелких птиц и вылетели на сопку, с которой открывался вид на всю низину перед рекой.

Детали развернувшегося сражения быстро сложились в одну картину. Вон следы на берегу Ялу — это через Кинтеито на корейский берег переправился русский отряд. Судя по всему, ночью пограничники попытались построить новую засеку, наши захотели ее снести, но корейцы не разбежались. Наоборот, где-то достали почти два десятка тощих лошадок и теперь решительно гнали наших к реке.

— Если прижмут, могут и убить кого из солдат, — засопел Мишек.

— Если полезем, тут подходов нет — могут встретить пулями в лоб. Тогда уже у нас точно кого-то пристрелят, — возразил Семен.

Врангель думал. Сначала хотел выждать и ударить, когда враг ввяжется в бой — так их до последнего не заметят, а они спасут хоть кого-то. Но тут среди отступающих он увидел знакомый мундир — полковник! И куда он полез⁈ Хорунжий сам не заметил, как скомандовал атаку, но его опередили.

Едва отступающие скрылись за очередной сопкой, а корейцы вылетели вслед за ними на открытое место, из оврага выскочила телега с установленным на ней пулеметом. Резкий разворот по короткой дуге, и вот ствол смотрит прямо на врага.

— Что за?.. — Врангель остановился на скаку.

Корейцы тоже остановились. Не то чтобы они раньше не видели пулемет Максима, но залегший на телеге стрелок дал очередь прямо перед ними. И сразу стало понятно: или они бросят оружие, или их тут и положат в полном составе. Корейцы были готовы погибнуть в бою, но отправляться на убой не захотели. Двадцать семь пограничников спрыгнули с лошадей, и отряд полковника начал споро вязать поникших пленников.

— А ведь он давно об этом думал! — Врангель вспомнил, как генерал запретил полковнику прямо атаковать корейских пограничников.

И вот тот нашел способ, как обойти прямой приказ — после нападения на русский отряд его уже никто не осудит. Теперь полковник получит возможность хорошенько расспросить, откуда у пограничников такое рвение. А там, может, и интересная цель в глубине Кореи подвернется. Не может — точно подвернется. Будет дело! Врангель чувствовал это всеми фибрами своей души.

[1] Формально сотник — это следующая ступень после хорунжего. Но у нас недобор офицерских чинов, и, раз Врангель уже сотней командует (почти как главный герой полком), то неофициально можно и сотником назвать.

Я чувствовал, что чуть не сдох. Прям до самой печенки чувствовал. И ведь как глупо подставился. Началось все с моих неожиданных стрелковых талантов. Пошел в арсенал проверять, и правда, что ни возьми в руки — все как будто знакомо… А потом я заметил прихваченные еще из Харбина пулеметы, вспомнил, как местные стрелковые команды пристраивали их прямо по фронту словно пушки, и сразу родилась идея, как можно доработать их применение.

Мы ведь в чем больше всего будем уступать японцам? В маневре — и пулемет на тачанке сможет добавить мобильности и опасности моему полку. Собственно, с этими мыслями и отправились на тот берег. А там корейцы как раз засаду устроили — получилось прям сразу все наживую проверить. Капитан Клыков по моей команде начал отводить солдат, ну, а я подвинул поручика Славского на телеге и аккуратно встретил наших южных соседей. Те оценили.

И Врангель, который случился рядом, тоже. Прискакал на помощь, запыхался даже, а потом начал бросать жадные взгляды на пулемет, видимо, прикидывая, как бы его к себе в отряд урвать. Вот такой он у нас барон — порой щедрый, а порой жадный до ужаса.

— Господи полковник, а почему вы не в мундире? — тут с вопросом вылез один из первых помощников Врангеля, Семен. Кстати, фамилия у этого Семена весьма характерная оказалась. Я, как узнал, чуть не рассмеялся от абсурдности ситуации.

— А чего интересуетесь, вахмистр Буденный[1]? — ответил я вопросом на вопрос.

— Так, мы думали, вы среди рядовых, на помощь скакали, — бесхитростно выложил все Семен. И ведь на самом деле скакали, хотя могли и попасть под прямой вражеский огонь.

— Я оценил, — кивнул я. — Но, как вы меня заметили, так и враги будут замечать. Так что я планирую не выделяться. А мундир пока носит рядовой Степанов. На случай начальства. А то, пока враг не нагрянул, устав всегда побеждает здравый смысл.

Врангель хохотнул, ему нравилось мое чувство юмора. А дальше мы договорились: я пошел докладываться Засуличу, а казаки тем временем попробуют разговорить наших языков. Те уже успели поймать на себе пару хищных взглядов и явно долго отмалчиваться не собирались. Даже начали уже что-то болтать, вот только…