— Да, но я…

— Знаешь, это самая большая несправедливость в моей жизни, — недовольно заявил волшебник, не дав мне договорил. — Волшебников создала природа. Они тоже могут эволюционировать, как и любые другие живые организмы. Во время Инквизиции волшебники благодаря этой так называемой аномалии только и выжили, но вышестоящие волшебники хотят превратить мир в утопию. Там все должны быть волшебниками только одного вида магии, поэтому им не выгодно, чтобы волшебники знали правду. Сомневаюсь, что я был первым, но я доказал, что один волшебник может пользоваться несколькими видами магии. Смотри.

Он на несколько секунд закрыл глаза, а потом, их открыв, щёлкнул пальцами. Его ладонь превратилась в факел, прямо, как моя, когда я в первый раз колдовала.

— Огонь… — прошептала я удивлённо.

— Он такой же, как и твой, — тихо сказал волшебник. — Я овладел ими всеми, но подорвал своё здоровье, потому что для каждого нужно быть на краю гибели. Мне должны были дать Мерлиновскую премию за это, а я стал объектом преследования. Одна из причин, зачем мне псевдоним. Интересно, долго ли у них получится скрывать правду? Маги эволюционируют, а проявление другой стихии вместо смерти становится всё чаще и чаще. Признаюсь, я особо не удивился, когда узнал, что ты выжила после часа в холодной воде, хотя, признаю, огонь и вода — необычное, но вполне закономерное сочетание. В Инквизицию магов огня как раз топили. Но не важно. Доучишь волшебство огня, и я тебя буду учить управлению водой. Только никому об этом не говори, хорошо?

— Ладно, — вздохнула я. — Мне жаль, что с Вами обошлись так несправедливо.

— Да ладно, — махнул волшебник рукой, которая уже давно потухла. — Ты вскоре поймёшь, что я и так далеко не ангел. Я не один проводил эксперименты. Мои соратники были готовы умереть ради новых способностей, и они умирали. Когда я попытался опубликовать своё открытие и начались новые разборки, убийства повесили на меня, потому что я единственный выжил и многие смертельные эксперименты проводил именно я. Наверное, после этого я тронулся умом и начал так странно одеваться, ну, и ты знаешь, как меня иногда заносит на монологи.

— Так что мне делать? — вздохнула я.

— Просто не волнуйся и, когда будет время, изучай магию воды по книгам. Я могу тебя иногда поучить. Например, сейчас, ведь…

У Фокуса зазвонил телефон лунной сонатой. А мой папаша, оказывается, меломан.

— Да, — волшебник ответил на звонок. После он минут пять слушал, а затем заявил: — Готовьте приказ на отчисление. Я, конечно, снисходительный, но это уже слишком.

Я была очень удивлена, ведь Фокус никогда никого не отчислял, он прощал все шалости детей, но когда телефон снова отправился в карман к своему хозяину, директор всё объяснил:

— Те, кто хотели тебя убить сознались: их подговорили это сделать. Как они сказали, это был внучатый племянник Зимина. Хороший был волшебник, но перед смертью начал всякую чушь нести о том, что Миге ещё жив и тому подобное. Не понимаю, он же сам убил этого маньяка и тридцать лет был в этом уверен. Что изменилось за последние годы? Наверное, и родственничка этой идеей заразил. Жаль, что мы не знают, зачем этому родственничку ты.

— Я видела его на новый год, — решила я рассказать только спустя два с половиной месяца. — Он залез в дом к Аарону, когда его не было, и пытался внушить Саше, что Миге жив и нужно от него спасаться.

— Сумасшедшая семейка, — тяжело вздохнул Фокус, как будто до этого не называл себя таким же. — В общем, всё, что я могу тебе сказать: будь осторожна. Ты сильнее, этого пацана, который убил домового, я это точно знаю, но не надо сражаться. Многие безумцы опасны.

Многие безумцы опасны. Эта фраза заставила меня задуматься. Андрей Зимин. Его родственничек. Томас Миге. Все они опасные психи. А Фокус? Как же мне хотелось, чтобы Фокус не оказался одним из них…

В тот день больше не произошло ничего интересного, несмотря на то, что он был днём моего рождения. От Фокуса мне опять досталась большая коробка, где было много всякой всячины: от каких-то заграничных сладостей до украшений и косметики. Записка, прикреплённая к внешней стороне коробке, гласила:

С днём рождения, дочка!

Надеюсь, ты сумела ко всему тут привыкнуть. Желаю тебе волшебных успехов и нескучной учёбы.

Фокус

P.S. Всё, что в этой коробке, выбирала Виктория. Я совсем не знал, что тебе подарить. Извини.

— Такое ощущение, что Виктория — это твоя мачеха, — заявил Аарон, когда я вслух прочитала записку.

— Виктория — это его домовой, — разъяснила я.

— Периодически превращающийся в человека, — добавил Лёва. — Странно это как-то для домового.

— Я знаю, — вздохнул парень. — Просто так кажется по этой записке.

Аарон подарил мне очередной диск с игрой. Похоже, у этого парня совсем фантазии не было. Ну, и ладно, мне не было обидно. От Эвелины я получила серёжки и большую заколку, которой хватало на все мои волосы.

— Я тоже хотел сделать подарок в таком духе, — заявил Аарон, когда я примеряла подарок подруги, — но, я, как парень, не умею такое выбирать.

Мы просто посмеялась над этой выходкой.

Саша меня просто поздравил. С его забавным голоском это звучало очень мило. Лёва же снова порадовал большим и обалденно вкусным тортом. А больше друзей у меня не было.

— Проверь почтовый ящик, — посоветовал мой домовой.

В принципе, я это не делала уже больше месяца. Да и зачем он в наше время? Всё равно, все в Интернете общаются. Да-да, домовой говорил про реальный ящик, а не электронный.

Там оказалось около десятка валентинок от мальчиков, которым я понравилась. Есть люди, которые меня ненавидят из-за того, что я, по их мнению, слишком красива и дочка богатого директора, а есть те, которые любят за то же самое. Странный народ эти мальчишки. Среди валентинок я откапала ещё три любовных письма, брошенных недавно, наверное, хотели, чтобы я прочла в свой день рождения.

Я посмеялась над этим и хотела выбросить, но Элина заявила:

— Если тебя всё равно не волнует, что там, то прочитай вслух.

— Хорошая идея, — поддержал Аарон.

— Ага, — обрадовался Саша.

— Высмеивать чужие чувства — не лучшая идея, — только Лёва был против, но остальные ведь были за, да и мне понравилась эта идея, так что мы уселись на диван и я начала читать, что мне пишут мои поклонники.

Селестия — имя прекрасной греческой музы,

Селестия — весеннего цветка лепесток.

Лишь скажу — и с сердца пылают грузы,

Будто выпил родниковой воды глоток.

— Ну, этого нужно в лес к родникам и весенним цветам отправить, — засмеялась Элина.

— И прочитать про муз. Там не было такого имени, — добавил Аарон.

Почему-то мне не было смешно. Пусть коряво, но человек старался. Жаль, что только напрасно.

Ты огнём пылаешь,

Я водой журчу.

Ты со мной играешь,

Не зная, что страдаю и люблю…

— И с кем это я играла? — хмыкнула я. — Я вообще не знаю ни одного мага воды.

— Ну, напридумывал себе человек любовных историй с тобой. Вот и пишет тебя такие валентинки, — придумала Эвелина ему оправдание.

— Хотя стихотворение красивое, — вздохнула я.

— Опубликовал бы где свои стихи, — посоветовал Аарон, хотят его совет и не мог услышать тот, кому он предназначался.

Мы оба живём в огне,

Мы оба всегда пылаем.

Но чувства только во мне

И стена между нами.

— Немного сбивается ритм, а так мне очень нравится, — вздохнула я, прочитав.

— Хотела бы, чтобы тебе твой парень такие же стихи писал? — задала чисто девчачий вопрос Элина.

— Да, но… если бы он был, — тяжело вздохнула я. — Мне что, из этих выбирать? К тому же, половина из них анонимы, и этот тоже.

— Ну, а оглянись вокруг. Аарон, например, — Элина уже расфантазировалась. Нужно срочно выключать её сумасшедшую романтическую фантазию.