Закрыла глаза и представила себе лица своих начальников, когда они обнаружат исчезновение денег, а вместе с ними — маленькой надежной Арты Касилио. Она их всех провела! Эстелла испытала необычное, почти сексуальное возбуждение при мысли, что ФБР внесет ее в список наиболее разыскиваемых преступников. Следователи допросят ее подруг и соседей, обыщут квартиру, проверят тысячи банков, не внес ли кто крупную сумму в пронумерованных банкнотах, — но ничего не найдут.

Арты, она же Эстелла, не будет там, где ее ждут.

Она открыла глаза и посмотрела на уже знакомые стены своей каюты. Но каюта почему-то начала удаляться от нее. Предметы то становились отчетливо видны, то расплывались. Мочевой пузырь требовал похода в туалет, но тело отказывалось подчиняться приказу двигаться. Мышцы словно затекли. Тут открылась дверь, и вошел Ли с еще одним азиатом.

Ли не улыбался.

«Этого не может быть», — сказала себе Эстелла. Стюард не смеет войти в ее каюту, когда она без одежды лежит на койке.

Должно быть, все это кошмар, вызванный обильной едой и выпивкой, подстегнутый несварением.

Она чувствовала себя отделенной от тела, как будто наблюдала за происходящим из угла каюты. Ли вынес ее из каюты и понес по коридору на палубу.

Здесь было несколько корейцев, бортовые прожектора ярко освещали их овальные лица. Корейцы подносили большие свертки и бросали их за поручни. Неожиданно один из свертков посмотрел на нее. Это было пепельно-бледное лицо молодого четвертого помощника, в глазах смесь недоумения и ужаса. Но вот он тоже исчез за бортом.

Ли наклонился над ней, делая что-то с ее ногами. Она ничего не чувствовала, только летаргическое оцепенение. Он как будто привязывал к ее ногам кусок ржавой цепи.

«Зачем это?» — смутно подумалось ей. Эстелла с равнодушием ощущала, как ее поднимают в воздух. Потом ее отпустили, и она поплыла в темноте.

Что-то сильно ударило ее, выдавив воздух из легких. Холодная властная сила окружила, сомкнулась над головой. Безжалостное давление стиснуло ее и потащило вниз, гигантскими клещами сдавив внутренние органы.

Лопнули барабанные перепонки, мгновение обжигающей боли очистило сознание, и Эстелла поняла, что это не сон. Она раскрыла рот, пытаясь закричать.

Но не раздалось ни звука. Увеличивающееся давление воды сжало ее грудную клетку. Безжизненное тело опустилось в распростертые объятия пропасти глубиной десять тысяч футов.

25 июля 1989 года Залив Кука, Аляска

Черные тучи угрожающе надвигались на море от острова Кадьяк, превратив поверхность глубокого сине-зеленого моря в свинец. Оранжевый блеск солнца исчез, словно задули огонек свечи. В отличие от большинства бурь в Аляскинском заливе, которые сопровождаются ветром в пятьдесят-сто миль в час, эта вызвала лишь легкий бриз. Пошел дождь, вначале редкий, но затем перешедший в такой ливень, что вода побелела.

Капитан-лейтенант Эймос Довер, стоя на крыле мостика катера береговой охраны «Катоба», пытался что-нибудь разглядеть в бинокль сквозь потоки воды. С тем же успехом он мог вглядываться в мерцающий театральный занавес. Видимость кончалась на четырехстах метрах. Холодный дождь падал на лицо и становился еще холоднее, когда лился за поднятый воротник плаща и стекал по шее. Наконец Довер выбросил промокшую сигарету за борт и вошел в теплую, сухую рубку.

— Радар! — хрипло окликнул он.

— Контакт шестьсот пятьдесят метров прямо впереди и приближается, — ответил оператор, не отрывая взгляда от экрана.

Довер расстегнул плащ и носовым платком вытер влажную шею. Меньше всего он ожидал неприятностей в умеренную погоду.

Рыболовные суда или дорогие яхты редко пропадают в середине лета. Вот зимой погода в заливе становится отвратительной и непредсказуемой. Холодный арктический воздух смешивается с теплым воздухом, нагретым Аляскинским течением, и порождает сильные ветры; палуба покрывается льдом, корабль становится слишком тяжелым, накреняется и тонет, как кирпич.

Был получен сигнал SOS от корабля под названием «Арни Мария». За сигналом последовали координаты и слова: «…думаю, все умирают».

Были отправлены неоднократные запросы на дополнительную информацию, но радио на борту «Арни Марии» молчало.

Поиски с воздуха исключались, пока не улучшится погода.

Все корабли в радиусе ста миль изменили курс и полным ходом двинулись к месту, откуда поступили сигналы тревоги. Довер рассчитал, что из-за своей большой скорости «Катоба» первой подойдет к терпящему бедствие кораблю. Мощные двигатели уже позволили ей оставить позади грузовой пароход и рыболовное судно, занимавшееся ловлей палтуса; эти суда остались позади, качаясь на кильватерном следе катера.

Довер, рослый здоровяк, не раз участвовал в спасении на море. Он двенадцать лет провел в северных водах, упрямо снося все садистские капризы Арктики. Крепкий, обветренный, медлительный и неуклюжий, он обладал умом, схожим со счетной машиной, чем неизменно приводил экипаж в восторг и благоговение. Быстрее корабельного компьютера он рассчитал курс с поправкой на ветер и течение и прибыл туда, где должен был находиться корабль, его обломки или уцелевшие моряки, — прибыл так быстро, что готов был столкнуться нос к носу.

Гул двигателей у него под ногами стал каким-то лихорадочным. Словно спущенная с поводка гончая, «Катоба» будто учуяла добычу. Всех на борту снедало нетерпение.

Не обращая внимания на дождь, команда выстроилась на палубе и на мостике капитанской рубки.

— Четыреста метров, — пропел оператор радара.

И тут моряк, стоявший на носу, принялся тыкать пальцем в дождь.

Довер высунул голову из рубки и крикнул в рупор:

— Корабль на плаву?

— Как резиновая уточка в ванне, — ответил моряк, сведя руки у рта.

Довер кивнул вахтенному лейтенанту.

— Сбросить ход.

— Тихий ход, — ответил лейтенант и передвинул несколько рычагов на панели автоматического управления кораблем.

Из дождя показалась «Арни Мария».

Все ожидали увидеть ее полупогруженной, тонущей.

Но корабль прямо сидел на воде и без малейших затруднений преодолевал легкое волнение. Тишина на его борту казалась необычной, почти сверхъестественной. Палубы были пусты, и на крики Довера в рупор никто не откликнулся.

— Судя по виду, краболов, — сказал Довер, ни к кому не обращаясь. — Стальной корпус, примерно сто десять футов. Вероятно, с верфи в Новом Орлеане.

Радист высунулся из рубки и поманил Довера.

— Из Регистра, сэр. Владелец и капитан «Арни Марии» — Карл Китинг, порт приписки — Кадьяк.

Довер снова окликнул необычно тихое судно-краболов, но теперь назвал капитана по имени. Ответа он по-прежнему не получил.

«Катоба» медленно обогнула корабль, в ста метрах от него застопорила машину и легла в дрейф.

Стальные решетчатые ловушки для крабов были аккуратно выложены на палубе, из трубы тянулся выхлопной дым: машины судна отрабатывали самый малый ход. В иллюминаторах и окнах рубки — никакого движения.

Группа высадки состояла из двух офицеров: энсина Пэта Мерфи и лейтенанта Марти Лоуренса. Без обычной для таких случаев пустой болтовни они надели спасательные костюмы, которые защитят их от ледяной воды при случайном падении в море. Они потеряли счет, сколько раз им приходилось проводить обычный досмотр кораблей в двухсотмильной аляскинской зоне, но в этом досмотре не было ничего обычного. Экипаж не выстроился у поручней, провожая их. Они спустились в маленький резиновый «Зодиак» с подвесным мотором и отошли.

До темноты оставалось всего несколько часов. Дождь перешел в морось, но ветер усилился, и на море началось волнение. Странная тишина царила на «Катобе». Все молчали, словно опасались сказать слово — пока не будет разорвана завеса тайны.

Все видели, как Мерфи и Лоуренс привязали свою крошечную шлюпку к борту краболова, поднялись на палубу и исчезли в дверях кают-компании.